Экспансия. Тетралогия
Шрифт:
В общем, ввязался Кирилл в авантюру. Но понял это только тогда, когда никаких следов незаконной деятельности прапорщика в виртуале не обнаружил, зато обнаружил, что, кажется, использованный сегодня род хакерской не очень-то согласуется с боевой работой против одноногов — он едва успевал отбиваться и очень вовремя выскочил из виртуала, иначе тут бы ему и конец пришел.
К счастью, конец все-таки пришел одноногам.
Кирилл с трудом перевел дух, когда последняя тварь фиолетовой кляксой расползлась по траве. Вышел из боевого режима. Именно вышел, а не вырубился, хотя разница между двумя этими понятиями была сегодня едва
С трудом перевел дух. Хотелось упасть и лежать, лежать, лежать… Интересно, если бы кто-нибудь наблюдал за ним на протяжении нескольких боев, как он наблюдал за прапорщиком… Этот кто-нибудь наверняка бы заинтересовался: почему это Кент позавчера разобрался с гостями без проблем, а сегодня едва осилил? Чем занимался сегодня этот Кент, эта сволочь, это раздолбанное корыто, — воевал или как?…
Откуда-то доносился странный звук:
— И-и-и… И-и-и… И-и-и…
Он не задевал всего сознания, так, скользил по краю, но Кирилл, обеспокоившись, заворочался: это "и-и-и…" было чем-то новым, ни разу он такое еще не слышал.
Окружающее медленно проступало перед глазами, забиралось в сознание — на четверть, на треть, на половину…
— Быстрее!
Это же Иринин голос, Пищевого Набора. И опять:
— И-и-и… И-и-и…
Неподалеку лежала сломанная, едва ли не в двое сложенная (только не через живот, а через поясницу!) кукла-галакт со шлемом на голове. Над куклой склонился, стоя на коленях, Спиря.
— И-и-и… И-и-и… — Именно Спиря-то и издавал этот странный звук.
Подскочила Ирина, сняла с куклы шлем. И тут стало ясно, что сломанной куклой лежит на траве Ксанка.
— И-и-и… И-и-и…
А из медглайдера уже плыли АТС-носилки
— Быстрее, Артем!
— Ой! — только и смог выговорить Кирилл. И добавил: — Э-э-э…
— Быстрее, Спиридонов! — Пищевой Набор присобачила к штеку на откинувшейся в сторону девичьей голове хоботок меданализатора. — У нее перелом позвоночника.
К лежащей на траве кукле потянулись другие галакты.
— Э-э-э… — Кирилл попытался встать, но у него ничего не получилось, потому что его качнуло в сторону, завалило на бок и распластало по траве.
А когда он снова собрал в кучку руки и ноги, носилки с куклой уже грузили в медглайдер.
— В Семецкий! — крикнула пилоту Пищевой Набор. — Прямиком в гарнизонный госпиталь! Я сообщу всем, кому требуется.
Кирилл наконец поднялся. И сумел разобраться с собственным языком.
— Э-э… Что… с ней…
Звук его голоса будто подкинул Спирю кверху, превратил мертвого в живого. Спиря развернулся так стремительно, что от каблуков его должна была воспламениться трава.
— А-а-а… — взревел он. — Это ты! Это опять ты! Это снова из-за тебя она!…
Все повторялось.
— Сволочь полусонная! Я убью тебя!
Кирилл собрался с духом, сделал шаг в сторону взлетающего медглайдера, другой…
Все повторялось.
— Я убью тебя!!!
Все повторялось.
Все было по-другому.
Потому что Спиря на этот раз вовсе не собирался душить Кирилла. Он вскинул трибэшник и не целясь выстрелил. Молния ширкнула рядом с головой Кирилла. А вторая должна была превратить его в обгорелый труп, но опять пролетела над головой, потому что Пара Вин успела стукнуть Спирю по руке. Лишь опалило волосы…
"Это же он в меня выстрелил!" — поразился Кирилл, и потрясение его было столь велико,
что он отключился.В чувство его привели достаточно быстро. Во всяком случае, Спиря стоял на прежнем месте, и Юраша Кривоходов с Фаратом Шакиряновым, как и в прошлый раз, держали его за руки. Рядом стоял прапор Малунов, и вид его не обещал Спире ничего, кроме хорошего заряда ржавых пистонов.
— Спиридонов! — рявкнул прапор. — Вы арестованы! За покушение на жизнь товарища вы будете преданы суду военного трибунала!
Все повторилось. Опять Спирю разоружили, опять посадили в глайдер и под охраной Юраши и Фарата отправили на базу.
Кирилл, поднявшись, все-таки добрался до Ирины.
— Перелом поясничного отдела позвоночника, — сказала та. — Примерно месяц в госпитале. Потом столько же на реабилитацию. У тебя ожог на лбу, давай обработаю.
И только теперь Кирилл почувствовал боль.
А когда прибыли на базу, маховик административно-правовой машины уже завертелся.
Через два часа — вернувшиеся из боя едва-едва успели пообедать, и Кирилл с Альвиной вновь сидели за столом вдвоем — из Семецкого прибыл "шмель" угольно-черного цвета с пятеркой охранников на борту. Спирю вывели из базового карцера, надели на руки ограничитель подвижности и велели подниматься на борт.
Прапор Малунов передал старшему охраннику персон-карту арестованного, и черный "шмель" взял курс на Семецкий, унося Спирю навстречу таким ржавым пистонам, каких у него не было ни разу в жизни.
43
После ужина в курилке затеяли обсуждалово, стоило ли Спире распускать себя так, чтобы стрелять в своего.
Кирилл услышал часть обсуждалова случайно, потому что его задержал после ужина Малунов и затеял этакий душещипательный разговор. Наверное, хотел убедиться в том, что старшина не потерял душевного равновесия. Однако, как ни странно, выстрел из трибэшника не слишком волновал Кирилла. Если что и не давало ему покоя, так это ранение Ксанки, поскольку было совершенно ясно, что она опять прикрывала его от гостей и опять забыла о собственной безопасности. То есть, она пострадала из-за него уже во второй раз.
Прапора интересовало вовсе не происшедшее с Ксанкой, он говорил о сегодняшнем поведении гостей, интересовался мнением Кирилла об одноногах, и тот чуть не проговорился о выводах, которые сделал относительно гостей по результатам анализа архивных видеозаписей. После этого прапору оставалось бы только поинтересоваться, на основании каких данных старшина пришел к подобным выводам, и провала было бы не избежать.
Однако Кирилл вовремя прикусил язычок, и скользкую тему удалось обойти. Прапор убедился в том, что душевное равновесие старшины если и пострадало от происшедшего после боя, то в самой малой степени, успокоился, и Кирилл был отпущен с миром…
Подходя к курилке, он услышал голос Тормозиллы.
— Голимый целлофан это, парни, — говорил Тормозилло. — Уж коли тебе ревность башню расплавила, отзови соперника в сторонку да настучи ему по башне. А так вот, с помощью бластера… Нет, голимый целлофан!
Кирилл замер за углом казармы, прислушиваясь.
— Ага, — отозвалась Вика Шиманская. — Хотела бы я посмотреть, как этот недомерок сумел бы настучать по репе Кенту.
Как и всякая крупная метелка, Вика не уважала обрезков невысокого роста и всегда стремилась их подколоть.