Экспансия. Тетралогия

– А если я тебя попрошу о том же? – Эзка смотрела на него выжидающе, широко открытыми глазами.

Кирилл представил себе ее завтрашние глаза, такие же вот, широко открытые, да только больше уже ничего не способные увидеть.

– А ты просишь?

– Да, прошу! – сказала она с вызовом.

Стало ясно, что, согласившись, он попросту спасет ее.

А Светочка, в конце концов, поймет. Как понимала его всегда и во всем.

Широко открытые глаза Эзки недоверчиво сузились. И вспыхнули радостью.

После ужина Кирилл подошел к Светлане.

– Послушай, душенька моя… Тут такое дело… – Он понял вдруг, что правду ей говорить нельзя. Ложь тут будет как раз спасительной. – Я сегодня намерен после отбоя проверить караулы в других отрядах, так что ты не жди меня, пожалуйста. Ложись. Завтра опять будет тяжелый день.

Конечно, такое мог ляпнуть только законченный идиот. Какие караулы там, где работает техника?

Тем не менее Светлана поверила. Или просто сделала вид, что поверила. Однако в его лицо, залитое звездным сиянием с ночного неба, она не смотрела, и он был ей за это благодарен.

А после отбоя Кирилл с Эзкой отправились за ближайший холм. Однако по дороге их перехватила Вика Шиманская.

– А я? – сказала она.

– Отставить, Шиманская! – тихо рявкнул Кирилл. – Для кого скомандовали «отбой»?

– Не для вас, – прошептала Вика. – И не для меня.

Ей сейчас, как говаривал Спиря, все было глубоко фиолетово. До фомальгаута ей сейчас отбой…

Поэтому Кирилл не стал грозить ей наказанием: это прозвучало бы просто смешно, на фронте наказание – сама здешняя жизнь…

Он бросил взгляд на Эзку и обнаружил, что та вовсе не смотрит на соперницу с ненавистью.

Похоже, за все эти месяцы метелки превратились в самый настоящий гарем. Небось друг за друга и рыло начистят любовничку… Хотя его, Кирилла, при всем желании любовничком не назовешь…

И тогда он просто спросил:

– Ты хочешь с нами, Вика?

– Еще как хочу! – сказала Шиманская. – Если бы ты представил себе, ты бы прямо тут из штанов выпрыгнул.

Она всегда была грубой, эта здоровенная бабища. Но и в грубости имеется своя прелесть. К тому же другая такая же здоровенная бабища заставила его когда-то на Марсе перестать чувствовать себя салабоном с висючкой. Так что он не испытывал никакой брезгливости по отношению к таким женщинам. И никакого страха, который бы стоило скрывать не только от других, но даже от самого себя. Все это осталось в далеком прошлом, там, где жил приютский крысеныш.

И он ответил столь же грубо:

– Твоя дюза на очереди только вторая, Викуля… Уверена, что на тебя моей силы хватит?

– Уверена, – сказала Викуля. – Для настоящего мужика две дюзы всегда лучше одной. Даже если их подряд подают. А ты, Кент, всегда настоящим мужиком был.

Она оказалась права.

Кирилл убедился в этом сразу же, едва ближайший холм скрыл от них территорию лагеря, а холодная трава сделалась постелью.

50

Битва возобновилась на следующее утро.

Как ни странно, ночью противник не предпринял никаких вылазок, что вызвало немалое удивление у Кирилла и его соратников.

Говорят, подобные войны велись давным-давно, в древние времена. Собирались две армии и колотили друг друга в течение нескольких дней с перерывом на сон.

Кирилл бы, конечно, предпринял ночную атаку без сомнения, но надо же и ему когда-то спать. А без воздушного прикрытия атака бы успехом не увенчалась. Он опасался, что ночью противник может попробовать взять контроль над ИскИнами боевых машин, и потому абээмки были переведены в режим хранения с включением всех блокировок.

Однако когда утром он проверил состояние СОТУ, оказалось, что на абээмки никто не покушался. Что также казалось странным – на месте противника он бы непременно предпринял такую попытку. Впрочем, не пытались и не пытались! Пусть и впредь не пытаются. Но мы и в следующую ночь будем держать ушки на макушке…

Можно было, конечно, принять таблетку стимулятора, но Кирилл посчитал, что ни к чему. Кто знает, сколько еще ночей впереди? Никаким стимулятором не спасешься.

Фарата Шакирянова тоже посетила мысль о древнем аналоге нынешнего противостояния.

– Это не война, а реально голимый целлофан! – сказал он Кириллу. – Почему они сами на нас не нападают?

– Дьявол их знает!

Что тут можно ответить?

К слову, поле боя тщательно очистили. Разнесенные до ошметок ксены давно похоронились на свой манер – то есть испарились, – а людские трупы убрали ночью похоронные команды. Под прикрытием караульных галактов. Правда, похоронщикам ксены не мешали. Все-таки существовал у них некий кодекс чести… А с другой стороны, на заваленном трупами поле не очень-то поманеврируешь, ксенам ведь тоже требовалось свободное пространство.

Раненых удалось вынести еще раньше. Легкие заполнили медицинские бараки, тяжелых эвакуировали на орбиту.

Можно было начинать заваливать поверхность Сюрприза новыми ранеными и убитыми.

И начали.

В этом бою впервые проявили себя предатели. Часть галактов ни с того ни с сего ударила по своим же.

Кирилл, обнаружив эту подлость, в первый момент даже растерялся. К счастью, воины, оставшиеся верными Земле, быстро разобрались с предателями. Урон те успели нанести небольшой. А потом полегли.

В горячке боя разбираться в причинах случившегося было некогда – битва требовала постоянного внимания. Приказы командирам отрядов о диктуемых тактикой боя маневрах, постоянный контакт с СОТУ, контроль за действиями драконов и организация защиты с воздуха. Кирилл и его менталы только успевали поворачиваться… Да пришлось и самому схватиться за трибэшник, когда один из отрядов врага опять сумел прорваться к позициям штаба. Слава Единому, удалось отбиться… В суматохе кто-то из своих едва не задел Кирилла – луч трибэшника ширкнул чуть левее, и пришлось зарыться в землю носом. Иначе не сносить бы головы!..

Кирилл перевел дух и поднялся, с удовлетворением глядя, как начинают исчезать останки окончательно уничтоженных врагов, когда в акустике раздался чей-то вопль:

– Эзка погибла! И Вика Шиманская – тоже!!!

Сердце ухнуло в низ живота, к самым прикольным мячикам.

Он крутанулся на месте. И увидел.

Эзотерия лежала навзничь метрах в пятнадцати от него. Впрочем, определить, что это именно Эзка, можно было только по триконке над левой грудью – голову снесло напрочь. Неподалеку валялся и оплавленный шлем – разряд трибэшника, на максимальной мощности поражения, пришелся прямо в ПТП. Тремя шагами правее распростерлось тело Шиманской. Спина Вики превратилась в запекшуюся гигантскую рану.