Экспансия

Когда на звук боя подоспели коллеги уничтоженных стражей порядка, мы грузились в угнанный двумя днями раннее автомобиль. Уверен, уйдем от них быстро, при нынешнем то бардаке это сделать легко. Вместе с сумкой со шпионским барахлом я пристроился на месте пассажира на переднем ряду, рулить предстояло Гелле. Не возражаю. Все равно паршиво умею ездить с ручной коробкой передач. Автомобилестроение у аборигенов находится примерно на уровне шестидесятых годов. Напоследок я выпустил длинную очередь по выбегающим из гостиницы полицейским и военным. Они успели дать лишь пару выстрелов из винтовок в ответ, прежде чем мы скрылись за углом улицы.

— Ну, ты и устроила побоище…

— Нейтрализовала непосредственные угрозы.

— Чувствую, старым я становлюсь для подобных занятий.

— Но твой биологический возраст не превышает двадцати шести лет. — Вопросительно посмотрела на меня Гелла. Эх, ей еще учиться и учиться общению с людьми, умная, где не надо и, порой, не по — детски тупит при ответе на элементарные вопросы.

— Да не в этом смысле, душевно начинаю уставать я от этих приключений на свою пятую точку… Лет через десять, наверное, сменю род деятельности.

— И чем займешься?

— Не думал еще.

— Никак не пойму людей.

— Молодая ты еще. — Усмехнулся я. — Но со временем наберешься жизненного опыта и поймешь.

— На твой взгляд не слишком ли я переусердствовала в гостинице, убив девятерых и тяжело ранив четверых человек?

Я пожал плечами, задумавшись над очередным ее вопросом касаемо моральных дилемм. С тех пор как это создание выбрало себе имя Гелла, оно непрерывно развивается, по мере накопления опыта, знаний формируется личность со своими взглядами на окружающий мир. И, как личность, она пытается разобраться в себе.

— Не убей ты их, они убили бы тебя. Но важно не это, а то, что ты чувствуешь после их ликвидации.

Гелла на секунду замолчала, пыталась осмыслить собственные чувства. Все-таки, она не стопроцентная машина.

— Я бы назвала это… сожалением.

— Ты не безнадежна, я убедился в этом еще в первый месяц нашей совместной работы.

— Это похвала?

— Да… черт возьми! Не на меня смотри, а на дорогу! — На улицах Остри было не протолкнуться от обилия тысяч вышедших на манифестации людей, в основном рабочий класс, желавший кардинальных перемен. Поэтому приходилось лавировать между возбужденными толпами, чтобы никого случайно не сбить, особенно детей.

— Не беспокойся, Миш, мои рефлексы превосходят человеческие. Периферийного зрения вполне хватает для наблюдения за дорогой.

— Можно просто сказать: ''не парься, все путем''.

— Внесу выражение в мой лингвистический словарь.

Проблема заключалась в том, что общаясь со своими, Гелла не видела необходимости притворяться, симулируя естественные человеческие реакции: мимику, интонации. Ее манера употреблять ненужные словесные конструкции порой вынесет мозг кому угодно, но все же переформатирование худо — бедно идет. Киборг с каждым месяцем меньше и меньше походит на бездушное железо и приобретает черты живого создания.

Вскоре на нашем пути окромя толп народу появилось новое препятствие — баррикада поперек улицы, ее наспех из подручного хлама построили оппозиционеры. Рядом дежурило несколько бравых молодцев из Красной гвардии, которые где-то успели разжиться винтовками. В качестве опознавательного знака носят красную повязку на правой руке. Один из них, паренек в клетчатой рубашке с полуавтоматическим карабином за спиной подошел к машине со стороны водителя и на секунду завис. Мордашка Геллы с зияющими ранами на щеке, лбу, где проглядывает металл, произвела жуткое впечатление на неподготовленный ум.

— Не бойся, парень, мы свои. — Бросил я на плохом хасимском наречии. — Пропустишь?

— Сей… сейчас… тттолько у ккомандира сппрошу… кое-что… — Заикающимся голосом проговорил ополченец, после чего стремглав кинулся прочь, исчезнув за баррикадой.

— А ты умеешь произвести впечатление на людей.

— Он сильно испугался, я заметила это по изменению оттенка кожи и усилению частоты сердцебиения.

— Шутишь? Да он едва не обоссался, увидев твою покоцанную физиономию вблизи. — Гелла осмотрела собственное лицо в зеркале заднего вида. — А в гостинице кое-кто вообще в обморок упал.

— Через три дня повреждения восстановятся, не останется и шрамов.

— Твои внутренности то хоть целые?

— Диагностирую незначительный ущерб псевдомышц левой ноги. Функциональность временно снижена на 0,72 процента. Фигня короче.

— Значит, ремонт тебе не требуется, а то смотри… нам еще революцию делать предстоит.

— Леонид Ильич рыдал бы кровавыми слезами, видя наши успехи.

— Рыдал бы от счастья, Гелла.

— А, значит, я ошиблась.

Минут через пять в поле зрения появился мужчина средних лет в черном кожаном плаще. На голове фуражка с красной звездой, на поясе кобура с пистолетом. Вылитый комиссар времен Гражданской войны. Все новое — хорошо забытое старое, верно? Лицо Геллы не произвело на командира ополченцев ошеломляющего эффекта, он недоверчиво хмыкнул, затем без лишних реверансов сообщил:

— Проезжайте.

Мы мгновенно оказались на территории, целиком контролируемой отрядами Красной гвардии. Место органов власти и правопорядка скорыми темпами заменяли депутатские советы и народная милиция, призванная не допустить анархии. Да, многое позаимствовано из далекого прошлого, но далеко не все. Такие ''прекрасные'' вещи как массовые казни неугодных, террор, свойственные практически любой революции мы собирались не допустить или как минимум серьезно ограничить. К власти будут приводиться не оголтелые полудурки — революционеры типа Троцкого, а вменяемые личности, способные к созидательной деятельности. Мы делаем революцию ради лучшего мира. Не вмешаемся сейчас, потомки с вероятностью 99,9 % повторят прошлые ошибки, поэтому приходится пинками их гнать в светлое будущее. Ущемляем чьи-то права? Да. Диктуем, как жить? Безусловно. Заставляем в принудительном порядке трудиться в поте лица? Конечно.

Через час езды по заполненным людьми кварталам Остри мы прибыли на вторую точку, вернее захваченный Красной гвардией полицейский участок. Третий и четвертый этажи полностью отданы под нужды ССО, здесь же расположен один из координационных центров. Ничто внешне не указывает на то, что внутри находятся двадцать с лишним человек из российских силовых структур. Официально оппозиционеры устроили тут опорный пункт и комендатуру, действующая власть с каждым днем сдает позиции. И так почти по всему Тирусу, правительства стран — членов Содружества утрачивают контроль над целыми регионами. Повсеместно развеваются красные флаги, трудящиеся поднимаются на борьбу с буржуазией, революция наступает…

На входе в здание меня встретил лейтенант Звонарев в штатском. На вид ему можно дать не больше двадцати пяти, на деле этому коренастому верзиле со страшным шрамом на правой щеке три месяца назад стукнуло сорок восемь лет. Нынче люди живут намного дольше отведенного природой срока. Отличительной чертой Звонарева были оптические импланты вместо глаз, выглядевшие крайне неестественно. Потеряв их после очередного самоубийственного задания, лейтенант захотел иметь лучшее зрение, чем прежде и вместо процедуры регенерации ему вставили кибернетические протезы. Глаза у зараженных ''Пожирателем'' вроде меня и Звонарева — единственный орган, неспособный к полноценному восстановлению, приходится прибегать к помощи медицины. Еще сорок лет назад мутантам вообще никаких серьезных имплантов нельзя было приживить из-за отторжения, но со временем проблему частично решили, приспособив бионику под измененные организмы.