Экспат
Шрифт:
Глава 1.4. Часть первая
Место: Старый Город.
Локация: Кафе — бар «Грязный Гарри».
Время: 22–10 по местному времени.
Хотя заведение гордо именовалось «кафе — бар», в родном пригороде Эрнеста такие обычно называли «Дыра в стене». Узкое помещение, дым стоит столбом так, что на него можно повесить кобуру, нормальные столики — только на улице. Правда, в отличие от памятных «дыр», эта на первый взгляд, выглядела весьма прилично.
Деревянные стенные панели (пусть и рассохшиеся), не лишенные изящества светильники (хоть и дающие мало тусклого света).
Лэндинг: Огни в Пустоши!
Заголовок: Эксперт: Бары так называемой «Бесильни» неуклонно теряют популярность.
Одобрено Хозяевами: да
Видеотрансляция. Небольшая комната, заставленная подчёркнуто архаичным радиооборудованием. Электронные лампы горят через одну, заметно, что их начинка давно заменена на светодиоды и компактные плазменные осветители. Внимательный зритель может заметить, что проводной микрофон подключён к осциллографу.
Ведущий: Как сообщает наш собственный корреспондент в Новом Городе Джим Замецки, новооткрытый бар «Двести Двадцать» привлекает всё больше гостей. Желающие занять столик столпились уже в семь вечера — представьте себе, за шесть часов до полуночи и четыре до экс — полуночи!
Кадр переключается на дрона, зависшего над куском очереди. По видео невозможно понять ни место, ни время. Журналист надсаживается, ветер регулярно сносит дрон.
Замецки: Да, друг мой! Расходятся совершенно дикие слухи! Поговаривают, что на открытии присутствовал десяток хозяев, и в режиме «зелёного» оно проработает не более трёх недель! Возможно, именно из — за этого тут столько народу! Дело в том, что я был внутри и поверьте мне, там ни…
Видео резко переключается на студию.
Ведущий (не моргая): Как сообщает наша техническая служба, ветер сильно снёс дрон. К сожалению, мы его потеряли. Впрочем, у нашей студии всегда есть запасной план! Видите ли, как сообщают наши личные источники в светских кругах, культурная активность человеческой части Города уже давно сползает в сторону Нового. Мы пригласили в редакцию нашего старого друга Вилли Екатерина, который в своё время лангуса съел на поиске новых шикарных мест. Вилли, что скажешь? Всё, старую добрую Бесильню можно вычеркивать из списка желанных заведений?
Вилли: Хэй, хэй! Ну насчёт доброй ты конечно очень загнул, дружа. Но вообще да, кому нужна та Бесильня? Старые разваливающиеся здания и бары как дырка в стене — где пробили, там и устроили зал с барной стойкой. Никаких танцполов, никаких даблджойнтов, никаких кэмниска эмна, никаких модных голозвуков! Это совсем никак, дружа.
Ведущий: То есть, Вилли, бары и дансинги Старого города безнадежно устарели?
Вилли: Ну конечно! Дружа, там иногда есть бары с жёлтой, а то и красной сегрегацией! Не знаю как ты, а я совсем не хочу пить или жрать эмна рядом с каким — нибудь слизняком или разумным насекомым…
<Комментарий аналитика Б.: не представляю, чем это должно нам пригодиться. обычный ксенофобный бред слишком плотно знакомящихся с химическими веществами>
<Комментарий аналитика Р: по крайней мере тем, что мы знаем точно, у кого они берут деньги. поставьте задачу на оперативников. пусть оценят их прейскурант.>
Несколько раз Эрнест глубоко вздохнул. Попытка пробежки всё ещё давала о себе знать. Ароматы тут конечно были… Лакричный дух абсента или анисовки, стойкий кислый запах пролетарского пота, смешанный с тонкими духами. И сверху всего этого — горькое послевкусие смеси дымов.
Спокойным, медленным шагом протиснулся мимо стойки и «стоячих» столиков, за которыми курили, пили и смеялись. Едва не оступился и не полетел вниз, в подвальный этаж. Из которого, в свою очередь, так же несло густым и сладким дымом. Но вкупе с несколько пугающими запахами, самой простым из которых был дух чистого спирта.
— Пешком шёл из дома через Лесопилку? — иронично осведомилась Агнетт вместо приветствия.
— Из дома я бы дошёл за десять минут, — парировал Эрнест, без спроса
усаживаясь рядом. — Что пьём?— Апероль. Буду благодарна, если возьмёшь мне ещё, — покачала пустым бокалом девушка.
— Учти, — серьёзно заявил свежеиспечённый хартист и безопасник, прежде чем развернуться, — если я вернусь от стойки с бокалами, а ты сбежишь — выпью оба и буду рад.
У стойки сильно поддатая разнополая и разновозрастная компания смотрела на голопанели некое реалити — шоу, и вовсю его обсуждала.
— А вот что она это самое?
— Да что ты на неё, ты посмотри на него!
— Приятель, бутылку апероля и бокал.
— Местного, коренного или из метрополии?
— А они отличаются?
— Ох, мужик, местный лучше не пить. Травы у них сильно по голове бьют.
— В общем, что та рыжая пьёт?
— Два бокала средненького за то время, что я помню. По бюджету не ударит, по голове — вполне.
— Тогда давай бутылку и бокал. Сколько с меня в кронах?
— Боги, хочешь бесплатного совета от старого Эла? Бросай носить с собой эти бумажки. Бросай всё на карточку, её ломать куда тяжелее, чем челюсть. Двести.
— Спасибо за совет.
Эрнест на ощупь отсчитал две купюры, проверил. Пятисотенные. Хм, а если остальные тоже не сотенные? Вот чёрт, а чего ему в конторе подсунули так много? Он положил одну на стол и удостоился хмурого взгляда бармена, отвлекшегося от протирания стаканов.
— Малец, я по тебе вижу, что ты не убежишь и сядешь надолго с ведьмой. Расплатишься по итогу, не бойся.
Оставалось только кивнуть и вернуться к столику с занятыми руками. Поражаясь местной доверчивости.
— Тебя только за смертью посылать.
— Посылали, вернулся самостоятельно. Кстати, местные довольно доверчивы — обычно за такие объёмы просят расплатиться вперед.
— Их прикрывают «Аргусы», а с ними шутки плохи.
— Банда? — лишняя информация никогда не помешает.
— Безопасники. Имеющие лицензию на охрану «синих» районов, а это чего — то, да стоит.
Алая жидкость полилась в охлажденные рюмки. Звонко чокнуться, пригубить. Дать горьковатому аперитиву растечься по глотке, «разнюхать» апельсиновое послевкусие, вздохнуть.
— И чего ты не взял что — нибудь лёгкое на закуску? — изогнула бровь рыжая.
— Ты же просила взять кордиал, а не шоты, — развёл руками он, — не сориентировался, уж извини.
Эрнест и Агнетт обменялись укоризненными взглядами и дружно засмеялись.
— Расскажи о себе, — повелительно вдруг сказала рыжая. — На дирижабле мы больше смеялись и обменивались байками. Пока я тебя ждала, поймала себя на мысли, что ничего о тебе не знаю. Ну, кроме того, что — она начала загибать пальцы, — ты где — то служил, пьешь шотами ликеры, куришь трубку и не лезешь за словом в карман.
— Ты знаешь больше, чем я. Так что предпочту пока послушать и покурить. Тяжелый день, нужно собраться с мыслями.
— Ну ладно, — неожиданно девушка осеклась и замолчала. Эрнест спокойно достал кисет и принялся набивать трубку. — Я из метрополии. Вторая дочь в очень приличной семье. Родители — профессор и доцент на одной кафедре хорошего университета. Очень спокойные и очень настойчивые. Только потом я поняла, что в таких семьях дочки обычно либо избалованные, либо — с комплексом самозванца.
— А на избалованную мадам ты не тянешь, уж извини.
— Мадмуазель, попрошу. Как же много ты можешь сделать выводов за три часа знакомства, — едко сообщила Агнетт, но пикировку развивать не стала. — Да, я была очень не согласна с тем, что за меня решали и решили родители. Часто срывалась в путешествия, какие — то глупые авантюры… без криминала или веществ — просто очень глупо звучащие сейчас. Я собиралась уйти в журналистику, но как назло, именно в момент поступления убили группу Боски.
— Подожди, это когда — коррумпированный мэр, мясорубка и шесть журналистов?
— Именно. В общем, была истерика, грань сердечного приступа, угроза остракизма. Пояснять, что такое остракизм, нужно?
— Не стоит.
— Как мило… так что я ушла в сторону социальной антропологии. Интересно, и есть потенциал оказаться подальше от дома. Четыре года, последипломный отпуск, стипендия. И вот я тут, дальше только глухие колонии.
— На мой взгляд, неплохое развитие истории.
Они чокнулись и снова отхлебнули.