Экспедиция “Тигрис”

Нам незачем было заходить на Сирри, к тому же остров утратил в наших глазах всякую привлекательность, как только мы увидели нефтяные установки и ангароподобные постройки. Но и задавать стрекача по примеру Саида у нас не было причин. Правда, виз нет, по кому придет в голову искать шпионов или контрабандистов на борту камышовой ладьи! И мы, была не была, вошли в защищенные от ветра воды с южной стороны острова и поплыли вдоль самого берега. Внезапная тишина и покой после немилосердной качки создали благостное ощущение какой-то театральной нереальности, и мы невольно старались говорить потише, занимая места вокруг дощатого стола, когда Карло позвал нас ужинать. Обжаренная икра, печенье, горячий компот — мы отдали им должное, не снимая непромокаемых курток. Тем временем дождь перестал, и мы любовались эффектными декорациями. Смирное море, парящие облака, слева по борту — длинный ряд фонарей, как будто мы неторопливо спускались по реке, справа — чуть ли не сплошь буйное красное зарево, словно мир вдоль всего горизонта был охвачен пожаром. Особенно ярко он полыхал в той стороне, куда нам предстояло идти. Несколько раз нам чудился вдали топовый огонь дау,увозящей Рашада, но рано утром он окончательно пропал из виду.

Мирная жизнь под прикрытием Сирри длилась недолго. Ветер вырвался из-за гор с удвоенной силой, и волны вздыбились пуще и злее прежнего, словно решили отомстить нам за попытку избежать их хватки. Веревки ослабли, многочисленные деревянные части начали вихляться в местах соединения друг с другом и с камышом, и рулевой мостик заходил у нас под ногами. От гула разбивающихся волн и жуткого концерта скрипучих надстроек закладывало уши. Брусок твердого дерева, служивший упором для левого рулевого весла, треснул. Сперва он норовил защемить наши босые ступни, потом и вовсе стал разваливаться, грозя дать волю толстенному веретену, способному раздолбать вдребезги всю корму. Тотчас явился Карло с веревкой наготове, словно какой-нибудь ковбой с лассо, и вместе с Юрием укротил брусок крепкими путами. Одну за другой корчащиеся части мятежной кормовой надстройки облекали в смирительные рубашки. В поединке с волнами за последние дни не был поврежден ни один стебель камыша, пи один пальмовый черешок, зато две широкие доски из твердой древесины, которые мы попробовали опустить с борта, чтобы умерить снос, сломались посередине, будто шоколадные плитки. С растущей тревогой думали мы об исчезнувшей с Рашадом дау.Тугие бунты «Тигриса» даровали нам чувство полной безопасности при любом волнении. Но каково-то сейчас приходится дряхлой дау?

Однако больше всего заботил нас пламенный частокол на пути ладьи. Чем ближе, тем ярче и грознее он выглядел; казалось, мы направляемся к полю битвы. На исходе ночи черное небо побледнело, побледнело и зарево, но мы-то знали, что пламя никуда не делось. На карте был обозначен обширный район, закрытый для плавания из-за нефтяных вышек. Нам предстояло огибать его с севера, после чего нас ожидал узкий проход между другим скопищем вышек и островом в оторочке из рифов. Еще севернее пролегала главная судовая трасса, от которой следовало держаться подальше во что бы то ни стало.

В опасный район мы вошли вскоре после полуночи. Сперва увидели проблески маяков, потом справа от нас, совсем близко, возникли контуры освещенного беспокойным заревом острова. Ладья развила небывалую скорость, и далеко впереди мы различали топовый и красный ходовой огни какого-то суденышка — возможно, наших проводников. С барахлящим мотором даувряд ли могла идти намного быстрее «Тигриса», которого все сильнее подгонял попутный ветер.

Поднимаясь на вахту в два часа ночи, я с удивлением обнаружил, что койка Нормана пуста. По графику он сменял меня, а между тем с мостика доносился его голос. Детлеф спокойно спал, убежденный, как и я, что при благоприятном ветре и видимых издалека маяках рулевой может уверенно управлять ладьей, не опасаясь столкновений. Однако, выбравшись из рубки, я тотчас понял, что либо карта нас подвела, либо мы неверно определяли свое место. Слева, где полагалось мигать маякам, черное небо и огни пароходов внизу. Справа — постоянные огни и зарево. Неужели нас вынесло течением к северу от частокола вышек, вплотную к морской трассе?

На мостике Норман и еще трое ребят горячо переговаривались, склонясь над картой. Что-то неладно, в чем-то мы просчитались...

— Что случилось, Норман?

— Пришлось изменить курс, мы не на тот маяк ориентировались!

Лежа без сна в щелеватой рубке, Норман услышал возбужденные голоса на мостике. Тору, Асбьёрн и Норрис

недоумевали, почему видно больше огней, чем должно быть согласно карте. Мигом поднявшись на мостик, Норман обнаружил, что «Тигрис» идет прямо на риф. Островной маяк не работал, а тот, но которому мы ориентировались, давал неверный сигнал.

— Самое безопасное, что нам оставалось, — свернуть круто на север, — объяснил Норман. — Мимо рифа проскочили всего в какой-нибудь миле!

Среди наблюдаемых нами факелов только один отвечал позиции, указанной на карте, остальные либо пылали в других местах, либо вовсе не были обозначены. Мы миновали их один за другим, и хотя никто толком не понимал, что произошло, было очевидно, что бдительность и быстрая реакция Нормана спасли нас от столкновения с рифом. Уяснив, что мы каким-то чудом обошли все препятствия, все рифы и вышки с правого борта, мы повернули вправо и курсом 80° двинулись прямо на Ормузский пролив.

Перед самым восходом ветер словно взбесился. Мощные порывы налетали с западных румбов, на море возникла толчея, обычно связанная с наличием рифов или встречных течений. Приметив вдали, слева по носу, какие-то непонятные образования, мы вооружились биноклем, чтобы выяснить, что это такое. В сумеречном освещении там возвышалось нечто вроде причудливых замков из арабских сказок со штурмующими башни и бастионы белыми каскадами. А у самого горизонта мелькала крохотная точка — возможно, наша даус Рашадом. Однако бинокль пришлось отложить и сосредоточить все внимание на своем собственном судне. Внезапный коварный шквал вместе с крученой волной развернул ладью боком к ветру, и не успели мы сманеврировать парусом и рулевыми веслами, как на нас словно обрушились все дьяволы вселенной. Вместо курса 80° нос ладьи через 0° переметнулся на 340°, и вся команда высыпала на палубу, чтобы совладать с вышедшим из повиновения судном. Ветер давил на снасти и на бамбуковые стены с остервенением, какого мы еще не испытывали в этом плавании. Толстый парус хлопал и бился, норовя сорвать людей с палубы; концы и петли шкотов, брасов и горденей хлестали почем зря палево и направо. Мы облепили парус и спасти, точно муравьи, и в самый разгар отчаянного поединка со стихиями лопнул деревянный брус, за который крепился левый топенант, и рея вместе с парусом наклонилась влево. Надо было живо убрать беснующийся парус, пока он не разорил все спасти. Обмотанные вокруг перил мостика фалы всегда легко отдавались, по теперь их натянуло с такой силой, что мы никак не могли с ними справиться. И атакуемый ветром парус так и остался висеть на покосившейся рее. Я благодарил судьбу за то, что это был наш старый верный грот, а не забракованный мной новый гигант.

Пока на палубе, на мостике и крышах рубок продолжалась битва, я улучил минуту, чтобы еще раз взглянуть на причудливые образования впереди. Вот они, никуда не делись. Но даупропала и больше не показывалась. Призрачные замки в голубой мгле заметно приблизились, озаренные первыми лучами восходящего солнца. В одном месте какая-то огромная платформа покоилась на высоченных и толстых, что твоя башня, столбах — получилось нечто вроде опрокинутой крепости. Два других сооружения напоминали не то мечети, не то восточные дворцы со шпилями в окружении домов. И не поймешь — то ли они опираются на рифы или отмели, то ли вынесены в море и стоят на якоре. Волны, курчавясь барашками, бешено штурмовали колонны и бастионы загадочных громад. По всему было видно, что нас пронесет южнее этих махин, даже если все наши старания укротить грот и заставить ладью слушаться руля окажутся тщетными. На карте рукотворные громады не были показаны, стало быть, они появились недавно. А что подстерегает нас дальше? В это время путь нам пересекли два огромных танкера, а третий промчался параллельно «Тигрису». Что им качка! Они шутя рассекали волны носом, идя среди белых гейзеров. Попади ладья под такие каскады, они смыли бы с палубы все подчистую. Но «Тигрис» уткой переваливал через гребни, не давая волнам ворваться на борт. Волны нас не страшили — только суша или встречные суда.

Понадобились закаленные в горах, железные пальцы Карло, чтобы раскрепить упрямый фал, пока пять или шесть членов команды изо всех сил подтягивали парус, ослабляя натяжение узла, который буквально врезался в деревянные перила мостика. Но вот фал отдай, парус спущен на палубу, Норман заменяет треснувший брусок. Эйч Пи привязался к качающейся стеньге, чтобы тянуть снасти сверху. Парус подняли, повернув под нужным углом, и «Тигрис», подчиняясь рулевым, лег на нужный курс.

Завтракать пришлось стоя, поскольку частые волны так и норовили разбавить нам овсянку брызгами. А одна, особенно резвая поперечная, волна ухитрилась прорваться в просвет между рубками, смыла всю посуду со стола и намочила нас до пояса.

Если замеченная нами рано утром точка впереди и впрямь была даукапитана Саида, то он явно нацелился не на Ормузский пролив, а на аравийский берег южнее пролива. Учитывая западный ветер, мы сейчас находились в идеальной позиции для выхода на пролив. Но нельзя же оставлять Рашада без денег среди незнакомых людей! И мы повернули на юго-восток, в ту сторону, куда ушла дау.

Обстановка была предельно напряженная. Волны так разгулялись, что рулевым надо было в оба глаза следить за каждым гребнем, за каждым порывом переменчивого ветра, чтобы ладья опять не вышла из повиновения. На случай, если кого-нибудь смоет с палубы, за кормой волочился красный спасбуй; не говоря уже о том, что у каждого вокруг пояса был обвязан страховочный леер, и я строго-настрого велел ребятам за пределами плетеных стен наших рубок непременно закреплять его за снасти или надстройки. Откуда-то явилась двухметровая акула и затеяла игру с пляшущим на волнах спасбуем. Первая крупная рыба, встреченная нами в этом районе, если не считать промелькнувшие несколько раз высокие острые плавники, напоминающие плавник меч-рыбы.

В полдень мы впервые после Шатт-эль-Араба вошли в зону ужасающего загрязнения. Скопище тряпок и черных шматков мазута красноречиво говорило о том, что здесь недавно промывал свое чрево танкер. Сверх того, в смолистой жиже плавали и бултыхались банки, бутылки и прочий хлам, а также невероятное количество вымазанных нефтью крепких лесоматериалов: бревна, доски, ящики, решетки, листы фанеры, на одном из которых примостилась желтая ядовитая змея. Мы никогда еще не наблюдали ничего подобного вдали от суши. Уж не случилась ли тут какая-нибудь морская катастрофа? Ни одна из здешних даупо доброй воле не рассталась бы с драгоценными лесоматериалами. С другой стороны, вряд ли даумогла бы взять на борт столько сырой нефти.