Экспедиция в Лунные Горы

— Надеюсь, ты не собираешься воскресить Бога, Бёртон?

— Нет, скорее самого себя.

— А. Вера в себя. Когда стоишь неизвестно против кого, наверно можно надеяться только на одного человека.

— У меня нет другого.

— У тебя есть моя дружба.

Бёртон посмотрел на Уэллса, коснулся его плеча рукой, и сказал:

— Да. Есть.

Они устало прошли по главной улице комплекса, дошли до входа в храм, поднялись по ступенькам и прошли через двойные двери. Батембузи довели их до подножия лестницы и канули в темноте.

— Они люди? — спросил Уэллс.

— Понятия не имею, но, согласно легенде, наги сумели преодолеть пропасть между видами и произвести полулюдей-полунагов.

Они поднялись в зал, прошли между статуями и остановились перед украшенными золотом дверьми.

Бёртон взялся за ручку и сказал:

— Последнее из моих утраченных воспоминаний находится за этой дверью, Бёрти. Ты действительно хочешь предстать перед ним?

— Конечно!

Королевский агент открыл дверь, и они вошли в комнату.

Которую он мгновенно узнал. Все было так же, как и пятьдесят пять лет назад, за одним исключением.

— Глаз исчез! — Бёртон указал на пустой держатель на конце перевернутой пирамиды.

— Вот теперь я могу точно сказать, что ты вернулся в 1863, взял алмаз и увез его в Лондон, — ответил Уэллс.

— Где его добыли немцы после разрушения города, — добавил Бёртон. — Я вернусь назад, зная, что это произойдет, но почему я разрешил этому случиться?

— Сейчас узнаем. Смотри, это должен быть твой мистер Спенсер! — он указал на пол.

Рядом с алтарем лежал заводной человек. Его латунное тело было потрепано, поцарапано и обесцвечено, левая нога согнута, у нее не хватало ступни. На левой половине «лица» виднелась большая выемка. Говорящий аппарат, отсоединенный от головы, лежал на соседнем каменном блоке, среди различных инструментов.

Бёртон указал Уэллсу на обнаженный бэббидж.

— Видишь семь отверстий? В них находились камбоджийские камни. Они содержали сознание Спенсера и... и...

— И кого Ричард? — спросил Уэллс, увидев перекошенное болью лицо друга.

— К'к'тиимы! Берти, я ошибся — это не Спенсер! Это верховный жрец нагов — К'к'тиима. Он использовал силу алмазов и послал меня в будущее. Но алмазы исчезли — как же я теперь вернусь?

Уэллс указал на алтарь.

— Вот ответ, возможно.

Бёртон взглянул и узнал ключ, которым он заводил механического человека. Он подобрал его.

— Помоги мне перевернуть его на живот, — сказал он, вставая на корточки около латунного механизма.

Уэллс так и сделал, Бёртон вставил ключ в отверстие в спине и несколько раз повернул.

Потом оба встали и молча наблюдали за механическим человеком.

Внутри фигуры на полу что-то затикало. Покалеченная нога звякнула, зажужжала и дернулась; фигура перекатилась и села, потом встала прямо. Механизм посмотрел на Бёртона, отдал честь и указал алтарь.

По телу Бёртона прошла дрожь.

— Конечно. В татуировку на моем черепе внедрена пыль черного алмаза. Она, наверно, связана с Глазом, находящимся в 1863.

Он заколебался.

— Я разрываюсь на части, Берти. Мои инстинкты возражают, но есть ли у меня выбор?

— Все свидетельства говорят, что ты это сделал, и, значит, сделаешь. Хмм. Однако я спрашиваю себя: устранит ли Судьба парадокс? Быть может Судьба — функция человеческого организма?

Бёртон взобрался на алтарь и лег навзничь, положив снайперскую винтовку между телом и левой рукой.

— Если это так, то множественные истории, о которых говорил Суинбёрн, кидают нас из парадокса в парадокс.

— Тогда ты знаешь, что должен сделать, Ричард.

— И что?

— Запечатать собственную судьбу.

Уэллс стоял около алтаря, пока заводной человек застегивал наручники на запястьях и щиколотках Бёртона.

— В таком случае я... — начал было исследователь, но, странно охнув, остановился, когда к нему вернулся последний отсутствующий фрагмент памяти.

— О, нет! — прошипел он, посмотрел на Уэллс и крикнул, изо всех сил: — Берти, черт побери, беги отсюда! Беги!

— Что?

— Убирайся! Спасайся! — крикнул Бёртон истерическим голосом.

Внезапно заводной человек бросился на военного корреспондента, обеими руками схватил его голову и резко повернул. Кости треснули. Уэллс упал на пол.

— Нет! — взвыл Бёртон.

Яркая вспышка.

Ослепляющий свет задержался в единственном действующем глазе Спика.

От выстрела в ушах звенело.

Шум утих, стал слышен отчаянный человеческий вопль.

На него упало тело Уильяма Траунса, потом рухнуло на пол.

Спик быстро замигал.

Зрение вернулось.

Бёртон по-прежнему лежал на алтаре. И, откинув голосу назад, истерически кричал. И он шокирующе изменился. Еще несколько секунд назад его голова была чисто выбрита, татуирована и вся в пятнах крови; сейчас ее покрывали длинные снежно-белые волосы. Мрачное, дикое и сильное лицо стало слабым, морщинистым и диким — как если бы исследователь постарел от невыносимых страданий.

Одежда стала другой. Он сильно похудел. И обзавелся винтовкой.

К'к'тиима отступил назад и положил револьвер на блок с инструментами.

— В высшей степени удовлетворительно, — сказал он. — Жертва была принесена и наш неустрашимый путешественник вернулся. Мистер Спик, успокойте его, пожалуйста.

Спик судорожно вздохнул и подошел к алтарю. Взяв Бёртона за плечо, он легко встряхнул его.

— Дик, Дик! Все в порядке, старина. Перестань!

В глазах Бёртона полыхало дикое пламя. Губы раздвинулись, обнажив оскаленные зубы, изо рта вырвалось рычание, наконец ставшее словами:

— Берти! Беги! Беги!

— Дик, это я, Джон! Джон Спик!

— Беги! Беги! Беги!

Спик отвесил ему увесистую пощечину.

— Дик! Посмотри на меня! Это я, Джон!

Глаза Бёртона уставились на него, и, постепенно, в них просочился разум.

— Это ты, Джон? — прохрипел он. — Джон Спик?

— Да, я. Мы в храме нагов. Помнишь?

— Я помню смерть. Слишком много смертей.

Из глаз королевского агента потекли слезы, рыдания сотрясли тело.

— Я должен сойти с ума, Джон. Мне больше не выдержать. Алджи, он... он... и Уильям, и Берти! — Бёртон посмотрел как К'к'тииму и внезапно заорал. — Ты, чертова ящерица! Сними с меня наручники, убийца!