Эксперимент «Ангел»
Шрифт:
— Тихо, «хаммер» едет, — еле выдохнул он.
— По правой дороге?
— Ага. Прямо-таки мчится, — Газман вымученно улыбается.
— Они тут не слишком правилами дорожного движения озабочены.
— Ш-ш-ш! Уже совсем близко. Всего с четверть мили осталось.
— А видно там масло? Не блестит? Прикрыто?
— Не бойсь, не блестит.
Газман напряженно следит, как по ухабам несется грязный черный «хаммер». «Сейчас, сейчас», — шепчет он Игги, и оба чуть не дрожат от возбуждения.
— Надеюсь, привязные ремни у них не в почете.
И
— Вот это да! Прямо глазам своим не верю!
— А мне? Да говори же немедленно, как оно было.
— Масло! В масло их с разгона внесло, понимаешь? Ну и там занесло, в дерево впилили, взлет и — хлоп всмятку! Валяется там теперь колесами кверху, как дохлый жук навозный.
— А эти? Шевелятся?
— М-м-м. Кажись, один вон выбирается… И второй! Оба как под наркотой. Но, похоже, целы.
Больше всего на свете Газману хотелось бы стереть этих ирейзеров с лица земли. Чтобы от них и следа не осталось. Но он никого никогда не убивал. И не очень понимал, как это вообще живое существо можно уничтожить.
Но эти ирейзеры поймали Ангела. Вот и поделом им! Мало им еще досталось!
— «Работничка»! Бросай на них «работничка»! — Игги никакие моральные сомнения не мучают, и он явно расстроен, что им не удалось укокошить ирейзеров.
Газман отрицательно затряс было головой, но тут же вспомнил, что Игги этого не видит.
— Нет, не время сейчас. Они уже мобилы достали. И в лес вошли. Мы теперь только пожар лесной устроим.
— Так-так. — На переносице у Игги легли напряженные морщины. — Тогда начинаем перегруппировку. Операция переходит во вторую стадию. Айда в лесной штаб!
— Айда! — с готовностью согласился Газман. — Мы и так сегодня здорово потрудились!
В незапамятные времена лесорубы наскоро сколотили себе избушку, пристанище на рабочий сезон. Заброшенная уже лет тридцать, хибара эта практически совсем развалилась. Но стае это было только на руку, и мы облюбовали ее под свой лесной штаб.
— Стадия номер один завершена успешно. — Развалившись в сломанном пластиковом шезлонге, Игги принюхался. — Мы сюда сто лет не наведывались. Сыростью пахнет.
— Ага, была развалюха, развалюхой и осталась!
— Вот и я об этом. Нам потому здесь всегда и нравилось.
— Как мы им намаслили! И всего-то канистра с маслом, а такую заваруху учинили! «Хаммеру»-то совсем конец пришел! — Газман поежился. — Мне даже не по себе как-то!
Игги открыл рюкзак, достал из него «работничка» и погладил домодельную бомбу тонкими
чувствительными пальцами.— Ирейзеров надо окончательно уничтожить. А не то они нас достанут.
— И за Ангела отомстить! Давай подорвем их вертолет!
Игги кивнул и поднялся на ноги.
— Слушай, сматываться отсюда надо, да побыстрей. К дому двигать пора.
В следующее мгновение пол чуть заметно завибрировал. Игги настороженно замер.
— Ты слышал? — шепнул Газман. Игги молча кивнул, поднимая руку.
— Енот, наверное…
— Какой там енот средь бела дня!
Они одновременно обернулись. Царапанье в дверь становилось все отчетливее. Газман похолодел от страха. «Это ничего. Это просто зверек какой-то лесной», — пытается он себя успокоить. Напрасно. Кровь застыла у него в жилах.
— Эй, вы, крошки-хрюшки, пустите меня в гости. — Ангельский голосок, казалось, струился сквозь щелястые стены, как дым подпаленной травы-отравы. На этот колдовской голос, как на песню сирен, выманивали ирейзеры свои жертвы, и те, как завороженные, добровольно сдавались в их волчьи пасти.
С лихорадочно бьющимся сердцем Газман мысленно оценивает диспозицию. Дверь. Два окна. Одно в комнате, другое, совсем крошечное, в ванне. В него и ему-то не пролезть, а уж Игги и подавно.
Ирейзер снова заскребся в дверь. Ладно, значит, остается вот это. Газман осторожно двинулся к главному оконному проему. Он знал, что Игги последует за ним, ловя малейший шорох.
Хрясь! Дверь с треском слетела с косяка, только щепки полетели в разные стороны. В дверном проеме вырос здоровенный ирейзер.
— Угол стрелок на восемь часов, — подсказал Газман Игги направление к окну. Мозг его с удивительной четкостью фиксирует ситуацию. Он напрягся всем телом, готовясь прыгнуть в окно. Но и там свет вдруг заслонила громадная осклабившаяся рожа.
— Эй, где вы, крошки-хрюшки, — насмешливо запел второй ирейзер в затянутое паутиной стекло.
Уроки Макс не прошли даром. Газман собрался. Толчками адреналина энергия приливала к каждому мускулу. Отход через дверь перекрыт. Отход через окно блокирован. Они окружены. Отступать некуда. Значит, будем драться. И не на жизнь, а на смерть.
Надж просыпалась раза четыре, прежде чем окончательно открыла глаза и села. Огляделась, на четвереньках подползла к краю пещеры. Рассвет еще только занимался, но Клыка в пещере уже не было.
Сначала Ангел. Потом Макс. А теперь Клык. Никого! Сон как рукой сняло. Ее охватила паника. Казалось, каждая клеточка ее тела напряглась от страха остаться в полном одиночестве. В голове сразу столько мыслей, что она совершенно растерялась.
Вдруг взгляд ее невольно фиксирует какое-то движение. Ястребы плавно кружили в чистой, бледно-голубой вышине. Прекрасные, мощные, гармоничные, как песня, слившиеся в одно целое с небом, с землей, с горными вершинами.
И там среди них парит Клык. Вместе с ними, один из них.