Эксперимент

– Нет! И никогда не буду делать этого! Я никогда не дотронусь ни до одной женщины, если она сама этого не захочет, в сексуальном плане. Бывает, как с тобой я играюсь, бываю грубым и тираном, но я же знаю, что ты сама этого хочешь. Я в себе уверен. Если мне нравилась женщина и я хотел именно секса, то я мог долго ухаживать, что-то дарить, привлекать ее внимание, делал все возможное, чтобы она обратила на меня свое внимание. И когда это случалось, я чувствовал себя счастливейшим человеком, потому что я сумел добиться той, какую захотел. Существо, которое кидается на женщин, как после ста лет заключения на зоне, несмотря на ее нежелание, самое последние существо на земле. Это не мужчина, не человек, даже не животное. Животные, и те, ухаживают за самками. У него нет ни достоинства, ни чести. Если ты не умеешь расположить к себе женщину, значит в тебе что-то не так, и с этим надо что-то делать, а не кидаться ее насиловать. Я могу убить любую, кроме тебя, конечно же, ты мое исключение, сокровище, с которым я никогда не расстанусь, хотя мысленно я уже много раз это делал. Но заставить женщину любить меня в постели – нет и еще раз нет! Вы же бессильны, совершено бессильны против нас. И это так подло и низко пользоваться этим. Каждому уроду, захотевшему дотронуться до женщины против ее воли, следовало бы представить на месте этой женщины свою дочь, и может тогда идиотское желание отпадет. Я даже представить не могу, до какой степени надо оскотиниться, чтобы нанести такую моральную травму! Лучше сразу убить, и тогда ей не придется жить потом с такими воспоминаниями, ходить к психиатрам и ненавидеть мужчин. Насилие – слишком сильный удар по женской психике. Ты думала, что он изнасиловал тебя, когда очнулась, я видел твое лицо и чувствовал все, что чувствовала ты. Да я сам чуть с катушек не съехал! И это ты, женщина, с самым сильным и твердым характером, которую я когда-либо видел, превратилась во что-то невозможное и неописуемое. И знаешь, что больше всего меня напугало? Ни синяки и засохшая кровь, а твои глаза. В них не было жизни, и не было моего любимого огонька. А что бы случилось с другой женщиной, с более слабым характером, чем у тебя? Женщины – это цветы и с ними нельзя так обращаться. Это то же самое, что прийти на поле и оборвать у цветка все лепестки, и оставить его в таком виде наслаждаться жизнью дальше. В таком случае надо сорвать цветок, и пусть он умрет сразу, чем будет мучиться без лепестков. Я ненавижу людей, но даже когда я питаюсь, всегда стараюсь сделать это безболезненно и незаметно.

– Я знаю, Левиафан, знаю…Ты добрый на самом деле – улыбнулась Лилит, несмотря на боль на лице и во всех мышцах.

– Не правда! – промямлил он, зарываясь в ее волосы, улыбаясь и наслаждаясь спокойствием. – Ты ведь необыкновенно красивая, сексуальная и привлекательная девушка… Господи, как же я хочу, чтобы это была последняя попытка дотронуться до тебя…

Лилит перестала улыбаться и замерла, обратив взор к потолку. Веки тяжело закрылись, а из груди вырвался громкий вздох.

– Я тоже, но скорее всего – не последняя…

– Это была последняя! Я сделаю все, возможное, но это было в последний раз. Прости мою дурость, я не знал…думал, что ты опять разыгрываешь меня…никто больше не тронет тебя…

Лилит улыбнулась и уткнулась ему в грудь, тихо терпя болевые приступы по всему телу.

24

– Ты чего тут мокнешь? – крикнула Лилит с порога, разглядывая фигуру Левиафана, стоящую под сильным ливнем.

Белая рубашка прилипла к телу, волосы свисали на глаза и с них капал еще один мини дождик. Лилит приподняла глаза и заметила желтые листочки на макушках деревьев.

Левиафан протянул ей руку, а вторую убрал в карман брюк. Он ждал, когда она подойдет.

– Нет! Я туда не пойду! – улыбнулась она, покачав головой в разные стороны.

Левиафан провел по ней глазами. Пальцы правой ноги уперлись в левую ногу, поглаживая щиколотку. Белая сорочка, края которой не доходили до колен. Руки скрещены на груди, и слегка наклоненная в сторону голова. Мечтательный взгляд обыскивал его и постоянно натыкался на глупую сентиментальность, из-за которой Лилит не могла не улыбнуться. Левиафан также продолжал стоять с вытянутой рукой, призывая к себе девушку.

– Ладно! – тихо сказала она и вышла из своего убежища под открытый дождь.

– Что ты здесь делаешь, Левиафан? – Лилит подошла к нему.

– Тебя жду! – улыбнулся он.

– Зачем? Дождь же! – напомнила она ему, беря его за руку.

Левиафан обвел ее глазами и задумался.

– Тебе нравится дождь, мне нравится дождь, мы нравимся дождю… Так почему бы нам всем троим не насладиться друг другом? М?

– Ты безумный… – улыбнулась Лилит и пошла назад в дом.

Он ласково схватил ее за руку и подтянул к себе.

– Давай, покажем природе, что даже дождь прекрасен из ее уст?– предложил он, вставая в позу, подхватывая ее одной рукой.

Она медленно подняла взгляд и улыбнулась.

– Здесь нет музыки! – ответила девушка, но к танцу приготовилась.

– Здесь полно музыки… – Левиафан прокружился с ней и замер, слега, наклонив ее назад. – Слышишь, по листьям капает чуть выше, чем по земле.

Затем он сделал еще несколько па и снова замер, перекинув девушку на другую руку.

– А по крыше слышны идеально ровные удары, они ведут нас. Расслабься! – Левиафан улыбнулся ей, раскрутил от себя и застыл, держа на вытянутой руке ее пальцы.

– Левиафан, я не умею так слышать, как делаешь это ты…

– Ну, тогда просто доверься мне и позволь вести!

А дождь все усиливался и действительно наслаждался танцующими. Все казалось таким спокойным и жизнерадостным, пока Лилит в третий раз не наступила вампиру на ногу.

– В чем дело, дорогая? Я же знаю, что ты умеешь танцевать, и очень даже хорошо! Зачем ты топчешься по моей ноге?

– А мне нравится! – дерзила Лилит улыбаясь.

– Прошло всего четыре дня, а ты полностью восстановилась, не только физически. Я рад! Хорошо, что ты босая, а то не очень бы хотелось быть прикованным шпилькой к земле. Пошли, займемся чем-нибудь полезным… – он подхватил ее на руки и понес в дом.

Она смеялась и пыталась пощекотать его, но он не обращал внимания, только улыбался.

– Я хочу есть! – заявила Лилит, оказавшись на полу.

– Ну, так иди, одевайся, съездим куда-нибудь покушать! – Левиафан облокотился на дверь.

– Я не хочу одеваться! Поехали так? – вопросительно посмотрела на него Лилит.

Вампир опустил голову и покачал, усмехнувшись. На его губах застыла сладко-горькая улыбка.

– Ты мне нравишься в любом виде! Но надень хотя бы что-нибудь! Нас в ресторан не пустят!

– Пустят! Мы поедем так! – Лилит подбежала к нему, схватила за руку и вытащила на улицу.

Левиафан завел машину и включил печку, чтобы девушка не замерзла. Он скосил на нее глаза, и уголок губ вздернулся вверх.

«Мерзкий дьяволенок, сжимает мое горло своей тонкой и хрупкой ручкой, но сжимает сильно. И мне это нравится. Самое лучшее из чувств на свете и в моей жизни! Я никогда не встречал такой женщины, которая способна на все, без ограничений, без тормозов, без страха, и как же сильно я хотел ее встретить. Ей абсолютно плевать, что она едет в ночной сорочке в центр города, чтобы поужинать. Ей плевать, как и что о ней подумают, и как она будет выглядеть. Ей плевать на все, она уперта…даже больше, чем я. Она мое совершенство, мой восторг, мое безумие, моя боль, она мое все! Лилит, оставайся такой же твердой, решительной и жизнерадостной. Все равно я буду любить тебя, буду ненавидеть, страстно желать убить и всегда спасать. Я восхищен тобой…ты покорила меня, даже обуздала в чем-то…Но ты об этом никогда не узнаешь».

– Почему ты улыбаешься? – спросила Лилит, заметив довольное лицо вампира.

– Представляю, как на тебя сейчас будут смотреть люди и на меня заодно. Милая, через два поворота будет магазин, мы можем заехать туда и купить тебе красивое платье. Неужели ты действительно хочешь свести с ума своим видом всех людей?– с безразличием спросил Левиафан.

– Тебе стыдно? – удивленно посмотрела она.

– Нет! – усмехнулся он и поехал еще быстрее.

Лилит отвернулась от него, изредка посмеиваясь. На улице по-прежнему моросил дождь. Девушка даже не успела обсохнуть до конца, так же как и он.

В ресторан, как это не удивило Левиафана, их пустили, даже без каких-либо препятствий. Вампир усадил свою девушку, а сам сел напротив рассматривать, как она копошится в меню.

– И это все? – выпучив глаза на два салата и мороженое, удивлено спросил Левиафан. – Ты истерзала все листы со списком блюд, не давала мне меню в течение получаса…И только два салата?

– Ну, у меня же не бездонная дыра в животе, как у тебя! – подняла на него глаза Лилит и скривила губы.

Левиафан откашлялся и достал сигарету, не отводя взгляда от девушки.