Эксперимент

Белый лексус был так же помят, все стекла разбиты, сиденья подраны, зеркала перебиты.

Лилит вошла в свою квартиру, швырнула чемоданы и села на пол прямо в коридоре. Наконец-то она могла поддаться истерике, рыдать сколько угодно и никто этого не увидит. Наконец-то она могла показать пустоте свои чувства, истинные переживания и метания души.

– Почему? Неужели он меня разлюбил…

Состояние шока было потому, что она не ожидала такого. И снова страх. На этот раз Лилит боялась, что мужчина, которого любила она, вдруг перестал любить ее. И что тогда делать? Как сильно надо унижаться, валятся в коленях, молить о бытие рядом, чтобы любовь соизволила вернуться? Страх, окутывающий, опоясывающий, страх, что он больше не прикоснется к ней, что он влюблен в другую женщину и что…Лилит бессильна что-либо сделать. Если Левиафан действительно разлюбил ее, то ничто на свете не сможет заставить полюбить снова. Такого не бывает.

Но Левиафану-то просто захотелось расслабиться и отдохнуть от Лилит. Как бы сильно он ее не любил, у нее был очень сложный характер, им тяжело друг с другом, несмотря на то, что любовь все-таки с ними заодно. Проклятая любовь вечно мешает людям жить спокойно. Вот только если бы они не любили друг друга, все было бы по-другому. Он бы просто ее убил. А в таких отношениях он и рад бы убить, да вот только что-то мешает это сделать.

Это больная любовь. В обычной любви люди просто мучаются, а когда она перерастает в больную любовь, люди уже ненавидят друг друга, но жить по отдельности не могут. Они уже не могут существовать без этой совершенно не здоровой любви. Вот он, самый сильный и самый зависимый наркотик, после жизни конечно. Люди торчат на жизни и на любви так, как ни на чем другом просто не смогут. А рано или поздно человек устает от такой постоянной борьбы, ему просто хочется отвлечься, хотя бы на пару часиков, как Левиафану. Но это просто отвлечься, а не уйти и не бросить… не перестать любить. Он и не собирался прекращать любить, просто хотел развеяться, а потом, как преданный раб, вернуться к своей прежней жизни с Лилит.

Это был первый раз, когда Левиафан искренне не хотел, чтобы это увидела Лилит. Стальная логика – если ты устал от одной женщины, но ты ее любишь и не хочешь расставаться, то отдохни от нее с другой женщиной. Если женщина устала от мужчины, то она идет к подруге, ну или просто отдыхает. Если женщину застали с другим в постели, то, скорее всего, у нее к нему страсть, влюбленность или она просто хочет поиметь с него что-то. Любая особь женского пола никогда ничего не делает просто так, а уж тем более, просто так она не будет спать с другим, когда у нее есть мужчина.

Лилит ничего этого не знала, да и если бы знала, легче ей бы не стало. Какая разница, почему тебе изменили? Потому что тебя больше не любят или потому что жизнь слишком скучна стала, от того, что тебя любят? Факт измены остается фактом. В любом случае, она просто не догадывалась, что делать дальше. Как вести себя дальше? Что чувствовать? Она даже не понимала, больно ли ей или просто обидно? Неожиданная выходка Левиафана, который оказался в койке с другой женщиной ни с того, ни с сего, просто обескуражила девушку.

В этот момент она больше всего поражалась тому, что в ее голове пророс совершенно не уместный вопрос «Ему понравилось?». Она была в шоке даже от себя, от того, что она пыталась сравнить себя и другую девушку в его постели.

А ведь женщины всю жизнь кричат о том, чтобы их не смели сравнивать с другой женщиной, и при этом всегда задаются вопросом – «Как это было?», «А с кем лучше?». Но как же жить без сравнения одного с другим? Если человек не будет сопоставлять людей, животных, вещи, в конце концов, он просто никогда не достигнет наилучшего блага. Никогда не познает благо, не перебрав кучу кала предварительно. И в течение долгого времени он будет брать кучку в одну руку, в другую – другую кучку, будет смотреть, взвешивать, рассматривать какая лучше.

Забавна в этом случае логика женщины: «Не смей сравнивать меня с другой! Я неповторима! Я индивидуальна!». Но если ей сказать, что она, допустим, похожа на Бриджет Анн-Мари Бардо, она вытаращит глаза, рот растянется до ушей, а щеки покраснеют, и будет примерно так: «Ах, правда?». И куда в такие моменты девается вся индивидуальность и неповторимость? Куда деваются расчетливые мысли? В какое далекое путешествие отправился здравый рассудок Лилит, что она сидела и думала о том, кто из них лучше – француженка или она. И это вместо того, чтобы думать, что делать дальше!

Мозг отказывался осознавать и обдумывать всю шаткость положения. Лилит очень хотела позвонить Жаклин, просто посидеть с ней рядом, чтобы она молча поддержала ее. Лилит встала, достала телефон и набрала номер. Три длинных гудка, затем последовали короткие сигналы. Жаклин в очередной раз скинула ее звонок. Лилит вздохнула и посмотрела на телефон.

«Ну почему? В столь тяжелой и неясной ситуации у меня никого нет рядом. Почему люди так любят оставлять своих близких людей тогда, когда они так нуждаются в поддержке? Жаклин, ты такая дура! Почему ты не хочешь разобраться в том, что произошло? Я уверена, что ты ни разу не задумалась о том, почему я вдруг внезапно решила сообщить всю твою подноготную мужу. И, черт возьми, ты даже не хочешь меня выслушать! А ты мне так нужна сейчас, ты же специалист по изменам. Господи, мне смешно от этого всего, правда, смешно! Какая же нелепость! Моя подруга ненавидит меня за то, чего я не делала, мой любимый человек спал с другой у меня на глазах в нашей постели! Что мне еще остается делать, кроме как смеяться? Да пусть они оба исчезнут из моей жизни, из головы! Два предателя!»

Лилит грохнулась на кровать и провалилась в сон.

Левиафан сидел в номере, смотрел в окно, рядом лежал уже окостенелый труп Мишель. Он все также сидел голый и неподвижный, словно сам был окаменелостью, которой уже несколько тысяч лет. И как будто в течение этих лет на его лице не появилось ни единой морщинки от мыслей.

«Я мудак! Это единственное, что приходит мне на ум. Просто идиот. Я же просто хотел выпить ее крови, а потом освободить от дальнейших нападок жизни. А в итоге я освободил себя от любимой девушки, сам того не желая. И как бы мне тяжело не было признавать, но мне сейчас очень плохо…Что сподвигло меня на этот детский и глупый поступок? Как мне его теперь расхлебывать?Больше всего меня интересует, как вернуть утраченное доверие? Я с таким трудом добился его…И что я сделал? Пришел с грязными ногами и вытер их о доверие. Ну не мудак, а? Вернуть утраченное доверие – также сложно, как и заставить работать теорию Дарвина, практически невозможно… Так глупо потерять душу любимой девушки…Я даже не знаю, есть ли смысл возвращаться туда, валяться у нее в ногах и молить прощения? Я абсолютно уверен, что прощения я смогу вымолить, ну или просто добиться его, но вот насчет доверия – не уверен. По прошествии стольких лет я понял, что разрушенное на части доверие, хуже, чем склеенная ваза. На такую вазу люди бояться дышать, чтобы не дай Бог она не упала снова и не разлетелась на части. А с разбитым доверием люди не хотят иметь вообще ничего общего. Они просто избегают человека, который разбил эту жизненно-важную чашу для отношений, то есть меня… А как дальше? Она простит меня, и я всегда буду читать в ее взгляде презрение и упрек, оно мне надо? Можно конечно вырвать ей глаза, чтобы я не видел в них этого. Можно отрезать ей язык, чтобы я не слышал этого, можно оторвать ей руки, чтобы я не чувствовал через них. Но я не могу вырвать свою и ее память! Память – словно огромная галактика скопившихся воспоминаний. Самые важные и нужные всегда хранятся рядом и не дают забыть о них…Как и до любой галактики человек не может дотянуться рукой и выкинуть оттуда не нужную планетку, тоже самое и с памятью. Никогда никто не сможет взять и выкинуть из памяти разбитое доверие. И каждый раз, оно, как назойливый слепень, кусающий кобылу в летнем поле, будет возвращаться и кусать совесть. Эта несчастная лошадь будет стоять и махать своим никчемным, по сравнению с телом, хвостом, пытаясь отогнать муху, кусающую так больно, словно острая спица протыкает тело насквозь …Лилит, милая моя, ты будешь этой мухой, которая зажрет меня до смерти, потому что я не смогу ее отогнать. Но Лилит, у меня нет другого выбора, только как быть сожранным тобой, потому что я люблю и САМ хочу вернуть назойливого слепня в виде тебя, зная, что твоя месть – это очень жестокие выходки, и, что без них наше воссоединение не обойдется. Лилит, я готов,…но не сейчас. Ух, поверить не могу, я умудренный опытом вампир, красивый, сексуальный, должен снова идти к ней и показывать свою потребность в ее голосе, в ее взгляде, теле, красоте…Какого черта? Откуда взялась эта девочка? Боже, да я лучше всех знаю, откуда она взялась…Но вот почему она имеет такую власть надо мной? Почему я не могу просто плюнуть на нее и продолжить жить своей жизнью?»

Левиафан лег на кровать и потянулся. Ему надо было ехать. Возвращаться в привычную колею ссор, упреков, криков, страха и … любви.

Пересечь границы незамеченным и на своих двоих не составило никакого труда. Левиафан подошел к своему дому. Напротив него стоял разбитый лексус. На нем не было ни единой ровной и гладкой поверхности, не было ни одного целого стекла, даже боковые зеркала и зеркала заднего вида были разбиты в дребезги.

«Очень мило, другого я, в принципе, и не ожидал, Лилит», подумал он и прошел вперед к дому. На пороге лежали ключи, которые вампир сразу же узнал, они были от его дома. Это тоже совершенно не удивило его. Дверь не была закрыта, Левиафан слегка толкнул ее ногой и она, скрипя, открылась на половину, ударившись обо что-то. Он заглянул за дверь и то, что он там увидел, чуть не вывернуло его наизнанку. Его любимая, драгоценная скрипка, чуть ли не ровесница Левиафана, была разбита в дребезги. Все части держались только за счет струн. Даже смычок был порван.

«Дрянь!», глаза вампира сузились от злости, «Зачем? Скрипка-то в чем виновата? Я сделал тебе больно, не машина, не дом, не уж тем более скрипка! Я это сделал! Почему у тебя хватило смелости прийти сюда, сломать все, что мне дорого, но ты не смогла прийти и разнести мне лицо, например. Поверь мне, милая, я бы позволил тебе это сделать потому, что виноват перед тобой…Но таким поступком ты только разозлила меня… », Левиафан прошел внутрь дома и просто опешил от увиденного.

Все, что окружало его, все, что он любил и ценил, все это было разбито или разорвано на мелкие осколки и кусочки. Вокруг него ничего не осталось, только хаос, бардак, который будил в нем то, что Левиафан в течение трех месяцев пытался уложить спать – злость!

– Она не имела права этого делать! Все…все… она все сломала! – шипел он сквозь зубы. – Дрянь! Тебе придется поплатиться за это! Будь я проклят! Лилит, это же антиквар! Ты не ценишь вообще ничего в этой жизни, что стоило бы ценить! Ох, как же я тебя ненавижу за это! В такие моменты, я реально хочу взять в руки твою тонкую шейку, поцеловать ее и сломать с таким хрустом, который я не смог бы забыть никогда!