Экспидиция

– Смотри, какая лежаночка...
– заговорщически произнесла Галина, указывая на большую кучу сухого папоротника, набросанного в дальнем конце пещеры.

– И что?

– А ты ляг и попробуй... сладострастно произнесла она, сверкая глазами и расстёгивая верхнюю пуговку на рубашке.

– Ах вот оно как?
– прогулка приобретала смысл.
– Ну, это ж совсем другое дело!

Подхватил на руки её гибкое тело. Сильные, но нежные руки любимой обвили мою шею, а сладкие губы, запечатлели на моих губах, бесконечно долгий, огненно-страстный поцелуй. Я отнес её к этому дикому ложу! От запаха молодого тела, смешанного с пряным ароматом сухой травы и первозданной остротой влажной земли и камня, кружилась голова, а сознание вытворяло разные непонятные штуки. Моя плоть словно горела внутренним огнем, что неудержимым потоком разносился по венам, и с каждым ударом сердца выбрасывался в артерии. Поле зрение сузилось, и всё что я видел, так это только, мою милую - под гладкой кожей которой перекатывалась упругие мышцы, высокая грудь, взымалась при каждом вздохе, дразня темными маковками. Не задумываясь более ни о чем, ласкал её тело, покрывая поцелуями, и принимал ответные ласки. Нежно и не торопясь проник в сокровенные глубины, юного тела, не знавшего мужчины до меня. Моя девочка коротко вскрикнула, но не позволила остановиться. Я наращивал темп, подгоняемый хриплыми стонами, что вырывались из её горла и адреналиновым пожаром, пылающим в моей крови. В момент наивысшего наслаждения, она изогнулась всем телом и с силой впилась зубами в мое плечо. Неудержимая, огромной силы волна, острейшего наслаждения, расцвеченного чудовищной болью, в каждой клеточке моего тела затопила сознание. И пришла темнота!

Темнота и все болит.

Стал себя ощупывать - тут и там прикосновения отзывались, то острой вспышкой, то тупым нытьем. На голове большая шишка и, ощутимая припухлость гематомы, на лице. Множество ссадин на голом теле.

Это уже интересно! Куда делась одежда? Ладно, Бог с ней с одеждой - надо для начала сориентироваться!

Впрочем, не так уж и темно - повертев головой и сфокусировав, наконец, взгляд смог определить, что тусклый свет льется из крошечного окошка какой-то малюсенькой избушки. А сам я валяюсь на грубо сколоченном топчане, у дальней от окна стены. Еще один топчан, стол, несколько полок, дверь. Дверь!

Превозмогая боль во всём теле, доковылял до двери, подергал - заперто. Похоже снаружи. Тяжело опустился на ящик, что располагался рядом с косяком, обдумывая сложившееся положение.

Неожиданно с той стороны раздался до боли знакомый голос Лешака:

– Игорёха? Очухался никак? Добре!

– Лешак, ты ли это?
– я бросился к окну в надежде рассмотреть, что происходит снаружи. Кроме деревьев в маленькой квадратной рамке разглядеть ничего не удалось.

– Я, это я. Кому же ещё быть-то?
– вопрос прозвучал риторически.

– Лешак, родненький, выпусти. Меня тут кто-то запер.

– Так я и запер. Не помнишь, поди? В первый раз оно завсегда так. Ни удержу, не памяти!

– В какой первый раз?
– слова аборигена, тонкой ниточкой, потянули из подсознания какие-то смутные образы.

– Ну, когда, не незнаючи, в первый раз "перекидываешься", завсегда вспомнить не можешь! Разум-то тогда не человеческий, а звериный, как бы.

Звериный! Слово, как вспышка молнии, озарило ландшафт моего Эго. Оттуда "полезли" лохматые монстры, одним из которых был я.

С абсолютно явственностью ощущал, что габариты моего тела, значительно превышают теперешние, и что всё оно покрыто длинной и жесткой шерстью, а гортань изменилась и более не способна на членораздельную речь. Чудище, бывшее мной, продиралось по лесу, в неуёмном желании бежать, куда глаза глядят. Хотя нет, так было только в начале - дикий зверь, в глубинах моего "Я" пробудился, разбуженный чем-то, но именно чем вспомнить пока не мог. И вот, в начале, дикий зверь, действительно, просто бежал, наслаждаясь безграничной свободой, что дарила нетронутая тайга, но потом, откуда ни возьмись, объявился преследователь, - такая же громадная тварь, густо покрытая черной шерстью. Двигаясь, с куда большим проворством он (да, именно, ОН) неуклонно нагонял меня, и в конце концов, совершив резкий рывок, сбил с ног и повалив на землю. Посыпались удары, отразить которые, мне явно не хватало опыта и скорости, наносимые торцом или ребром громадных ладоней, снабженных когтями, что в следующий после удара момент, рвали мою плоть. Считанные секунды, и в голову прилетела особенна сильная оплеуха, погрузившая дикого зверя в забытьё.

– Лешак, меня, кажется, кто-то, побил. Вспоминается, зверюга какая-то, - поделился я своими ощущениями с аборигеном.
– А может и сам йети!

– Так я и побил. Сказал же уже, что в первый раз удержу совсем нет. Таких бед можно наворотить. А если бы ты к людям ломанулся? Порадовать, любителей "снежного человека", визитом оного в лагерь, среди бела дня! Хотя ты их и так порадовал - целую просеку для них протоптал. Совсем по лесу ходить не умеешь!

– Какого "снежного человека"? Какую просеку? Ты вообще о чем?
– почти прокричал я. Его бестолковые объяснения только больше меня запутывали.

– Вот непонятливый, говорю же, "перекинулся" ты. А всё Галка! Дура малолетняя - играй мой гормон! Прибежала с утра, помятая вся, поодаль так встала (у дядьки Митяя, нос к старости заметно сдавать стал, но я-то учуял кем, а главное чем от нее за версту несет), и говорит, что ты в лес ушел, дескать. Совсем убежал, а она догнать не смогла, так как "перекидываться" не хотела. И сразу деру дала, бросив твою одежонку, пока батя не просек, с какой такой "радости" ты в лес погуляти отправился.

– Галя! С ней все в порядке?

– А чего не в порядке-то? За непотребное поведение, люлей от родителя, в воспитательных целях получит и будет как шёлковая, - назидательно просветил меня Лешак.
– Хотя наверное уже получила...
– прибавил он задумчиво.

– Что значит "перекинуться"?
– снова перешел в наступление я, выяснив судьбу свой возлюбленной и то, что ей ничего серьезнее порки не грозит. Патриархальные нравы, однако!

– А то и значит что "обернуться". Никак, городской, про оборотней не слышал?
– с издёвкой прокомментировал тот.

– Какие оборотни? Ты же, вроде, про "снежного человека" говорил? Подкалываешь, да?
– он, кажется, шутил, хотя раньше чувства юмора за ним не замечалось.

– На полном серьёзе, - советующим голосом заметил Лешак.
– А так, что оборотень, что "снежный человек", всё одно, всё едино. Кличут только по-разному. Ты что ли эт-но-графов ваших не внимательно слушал? Они дело говорят, хотя и сами понять не могут что "сказка" совсем не ложь, и намеков - так хоть отбавляй!

– Ты чего такое плетешь? Я что по-твоему оборотень?

Тут же в мозгу "громыхнуло": "Галя же меня укусила!" - даже в тусклом свете единственного крошечного окна, на плече явственно читался след её зубов.

– Погодь, погодь, погодь! Вы тут все что ли оборотни?

– Ну, зачем же все? Только некоторые.

– Те кого вы покусали?
– в бессильной злобе прокричал я.

В голове вставали сцены из фильмов книг - что укушенный, на всю оставшуюся жизнь, обречён терять человеческий облик каждое полнолуние, превращаясь в ужасного монстра. А что бы избавиться от мучений, должен непременно убить покусавшего его монстра. Но Галю я убивать не хотел - я любил её, действительно любил.

– Зачем покусали? Кого? Мы людей не трогаем - в лесу дичи полно?

– Меня Галя укусила и я обернулся!
– прокричал на грани истерики, через дверь, этому бестолковому "зверю" зачем-то заточившему меня здесь. Вроде ведь не зачем? День на дворе!

– А вот оно что!
– прыснул Лешак и залился богатырским хохотом, а отсмеявшись продолжил. - Коли в роду оборотней не было, хоть всего тебя поешь, ничего не будет. Ну а коли есть, так "распечатать" только. Вот Галка и распечатала! Она это может. Но ты не думай, даже в отмеченных семьях не у каждого проявляется - генетика! Закон Менделя!
– многозначительно резюмировал он.