Экстерминаторы. Стальной город

— Кто такие апачи?

— Краснокожие. Когда-то они жили отдельными племенами, а потом объединились с другими индейцами в некий союз. Во всяком случае, так говорят. Сам я их никогда не видел, но старина Джонсон отзывался об апачах с большим уважением…

Джонсон был наставником Кавендиша. Старик научил разведчика всему, что знал сам, а затем погиб в пылающей шахте Клеймора.

Однако рассуждать в данный момент об апачах было глупо. Друзья оказались в труднейшем положении, из которого сначала следовало бы выкарабкаться, а уж затем заняться и теоретическими измышлениями.

Джаг взглянул на остро отточенные шипы кастетов в руках у молодчиков. Дрожь пробежала по его телу: интересно, сумеет ли хирургический центр восстановить человека, все тело которого изодрано шипами?!

Разукрашенные головорезы, нехорошо ухмыляясь, стали медленно приближаться. Джаг прижался спиной к фасаду дома. Разведчик встал рядом и буркнул:

— Ну мы и вляпались! У тебя есть какой-нибудь план?

— Я хотел спросить тебя о том же, — ответил Джаг. Сейчас, когда стало ясно, что драки избежать не удастся, он почувствовал себя совершенно спокойно.

— Может, попробуем подняться на крышу башни? — предложил разведчик. — Если, конечно, лифты еще работают…

Первый из противников приблизился почти вплотную. В его глазах полыхал огонь ненависти, и он постоянно облизывал губы языком, кончик которого подрагивал, словно жало змеи.

Джаг мгновенно перешел к действиям: сильным ударом сапога в область паха он остановил того, кто, казалось, возглавлял эту банду. Противник замер, его глаза вылезли из орбит, рот раскрылся в беззвучном крике. Джаг локтем резко ударил его по горлу, и вожак, рухнув на колени, захрипел. Он надолго выбыл из игры.

Решив атаковать, Джаг кинулся к другому нападавшему и прямым ударом в лицо сломал ему нос. Парень откинулся назад и, падая, сбил еще троих нападавших.

Ворвавшись в толпу, Джаг уклонился от удара кастетом и закрутился на месте, применяя так называемую «мельницу» и сбивая ногой нападавших, словно это были деревянные кегли.

Более практичный и спокойный, Кавендиш тут же вмешался в драку, раздавая направо и налево удары руками и ногами. Может быть, они были не очень красивые, но довольно эффективные: он лупил ногой в область паха, желудка, а попадая по лицам, ломал носы и выбивал зубы.

Но бой был слишком неравным: из темноты возникали другие противники. Столь же пестро раскрашенные, они кидались в драку, и положение приятелей осложнялось с каждой минутой.

Получив достойный отпор, нападавшие старались держаться на некотором расстоянии. Улучив момент, Джаг и Кавендиш со всех ног кинулись по улице, направляясь к высокой башне, с которой недавно спустились.

ГЛАВА 7

Учитывая сложившуюся ситуацию, мысль, высказанная Кавендишем перед началом драки, казалась не столь уж и плохой.

Вскоре друзья достигли башни и впрыгнули в ближайшую кабину лифта. Они оба тяжело дышали, а их сердца, казалось, вот-вот выскочат из груди.

Вообще-то Джагу и Кавендишу следовало бы разделиться и занять две кабины лифта, тем самым уменьшив количество свободных кабин, которыми могли воспользоваться преследователи. Но друзья не захотели расставаться, и тем более, они не были уверены в том, что лифты работают по ночам.

Резко ударив кулаком по кнопке подъема лифта, Джаг с удовлетворением отметил, что выпуклые плексиглазовые дверки кабины мягко закрылись.

— Слава богу, одно дело сделано! — буркнул разведчик, переводя дыхание после быстрого бега.

Однако передышка оказалась недолгой. К кабине лифта на огромной скорости несся один из преследователей. Джаг и Кавендиш оторвались от него всего на какой-то десяток метров.

Не успев затормозить, размалеванный молодчик со всего размаха врезался в прозрачные двери кабины. Краска с его искаженного злобой лица оставила расплывчатый отпечаток на стеклянной двери.

Лифт тем временем медленно пополз вверх, и обезумевший от бешенства преследователь принялся колотить кулаками по дверям лифта. Один из шипов браслета пробил органическое стекло и сантиметров на десять вошел в кабину.

Джаг обеими руками схватил длинный шип и, нажав на него, заблокировал руку человека в тот самый момент, когда кабина пошла вверх.

Словно приклеенный к прозрачному яйцу, нападавший заорал от ужаса, и звук его крика, отразившись от огромного фасада здания, эхом прокатился по улице. Под весом человека оргстекло угрожающе затрещало и пошло трещинами.

Когда кабина поднялась метров на тридцать, Джаг разжал пальцы. Длинный стальной шип, застрявший в стекле, пошел наперекос под весом тела, потом стекло кабины лопнуло, и нападавший с воплем полетел вниз. С глухим звуком он рухнул на землю у подножия башни.

Остальные члены банды в растерянности остановились, не зная, что предпринять: преследовать беглецов или срочно доставить своего товарища в хирургический центр. Вряд ли упавшему с такой высоты человеку можно было чем-то помочь, но других, получивших менее серьезные ранения, еще можно было спасти.

Однако жажда мести оказалась сильнее, и, разразившись проклятиями, пестро раскрашенная толпа устремилась к башне.

Посчитав, что они уже выкрутились, Джаг и Кавендиш вдруг поняли, что все еще только начинается: кабина лифта, дернувшись, замерла метрах в двадцати от крыши здания.

Снизу послышались звуки ударов по тросам лифта, эхо от которых разносилось, казалось, по всему городу.

— Что они еще выдумали? — проворчал Кавендиш, ухватившись за алюминиевую арматуру кабины.

Джаг посмотрел вниз и сразу же все понял. От увиденного кровь застыла у него в жилах.

— Они рубят тросы лифта, — глухо произнес он.

Разведчик разразился потоком брани. Разумеется, он и раньше оказывался в сложных ситуациях, но среди них не было ни одной, в которой он чувствовал бы себя абсолютно беспомощным.

— Проклятый город! — процедил он. — И какого черта я тебя послушался? Ведь интуиция ясно мне подсказывала, что. отсюда надо сматываться и как можно быстрее!

— Прихвати посуду из платины, — напомнил Джаг.

— А почему бы и нет? Мы же все потеряли! Я не вижу ничего дурного в том, чтобы обзавестись предметами первой необходимости!

— Значит, ты уже забыл о шахте с золотом?

— Да, я забыл о ней! Считай, что она вычеркнута из моей памяти! И я вырву язык первому, кто мне о ней напомнит!