Экстрасенс

Тогда, во сне, он очень испугался и шарахнулся в сторону, бежал без оглядки вдоль старинной каменной стены.

Но днем при белом свете этот детский страх показался смешным. А известие о том, что дверь все же иногда кому-то открывают, лишь подстегнуло его желание перешагнуть запретную черту.

И однажды, уже на последнем курсе, их в очередной раз привели в анатомичку. На каталке лежал свежедоставленный мужской труп с раной на голове. Мужчине было около сорока. Андрей, уже издали взглянув на него, почувствовал знакомый космический гул.

И мгновенно понял: прямо сейчас или уже никогда.

Методику освобождения собственного астрального тела из физического он к тому времени отработал до тонкостей. Но здесь главным было не только это, было важно не выпустить ситуацию из-под контроля.

Опустившись в старинное драное кресло, он вывел свое астральное тело и приказал ему вселиться в лежащего на каталке мужика. При этом Андрей увидел и астрал умершего мужчины – тот беспомощно витал в углу под потолком, наблюдая за происходившим. Вселившись в покойника, Парамонов мгновенно прочувствовал всю его жизнь и даже последнее ощущение – неожиданное удивление, обиду, боль от удара виском о каменный поребрик на улице.

– Подними руку! – громко скомандовал он трупу. Так что все, кто был в анатомичке, сразу оглянулись на него, а потом на труп.

И увидели, как мужик на каталке медленно поднимает правую руку. Андрей, который старался не отвлекаться на постороннее, лишь услышал изумленный голос молодого преподавателя:

– Что еще за фигня?!

– Сядь и открой глаза! – скомандовал Парамонов, по-прежнему стараясь не смотреть на реакцию перепуганных однокурсников.

Мужик сел и тупо, бессмысленно повел очами.

Увидев это, несколько девушек с истошным визгом бросились к двери. А преподаватель стал повторять, заикаясь:

– Спокойно! Спокойно! В нашей практике случается всякое! – А потом, собравшись, скомандовал: – Парамонов, прекратите издеваться над трупом!

– Встань и иди! – победно скомандовал Андрей.

И вдруг почувствовал, что в кресле сидит не он, а тот самый мужик. И уже мужик командовал им:

– Встань и иди ко мне!

На виду у всех оставшихся студентов Парамонов поднялся с кресла и сделал несколько неверных шагов навстречу повторяющему его движения мужику. Самому же Андрею в эти секунды показалось, что на него идет не оживший по его воле человек, а вся страшная, мертвая бездна Вселенной. Эта бездна не просто двигалась на него, она готовилась его поглотить, он уже тонул в ней, как ничтожная песчинка в черном океане. И таким холодным ужасом дохнуло на него от этого океана, такой страх пронизал его, что, мгновенно ослабнув, он стал опускаться на каменный пол. А рядом с ним рухнул на каменный пол и тот, кто по всем клиническим показаниям был мертвецом.

Перепуганные студенты не знали, кого поднимать первым: ни с того ни с сего задвигавшийся труп или своего однокурсника, неожиданно потерявшего сознание. Наконец по команде преподавателя они перенесли так и не приходящего в себя Андрея в соседнюю каморку и положили на топчан. Андрей скоро открыл глаза.

– Он пришел в себя! – обрадовано закричала девушка, которая подсовывала ему ватку, промоченную нашатырным спиртом.

Но она ошибалась: как раз в себя-то он и не пришел.

Андрей лежал на топчане и не мог осознать, кто он, почему лежит здесь и что за люди его окружают. Он не мог вспомнить ни своего имени, ни того, что делает на этой Земле.

– Это у него шок от нервного потрясения, – объяснил молодой преподаватель студентам, – у меня и у самого руки до сих пор дрожат. Не каждый день увидишь такое. Парень решил, что может посостязаться с дьяволом, а тот взял и явился, – добавил преподаватель, но, испугавшись этого антимарксистского объяснения, поправился: – Так объяснили бы в средние века. А в общем-то случилась элементарная вещь: во время агонии у трупа напряглись мышцы, и эти мышцы, как раз на наших глазах, привели суставы в движение.

Преподаватель старался говорить легко, ему и самому не очень-то хотелось выглядеть растерянным. А тем более доводить до сведения начальства информацию о чрезвычайном происшествии. Но уже на другой день по факультетам пополз слух о том, как один из студентов оживил труп и тот, выматерившись, то ли стал просить денег на водку, то ли пошел искать свои документы. Как всегда, слухи обрастали многими нелепыми подробностями, но Андрей Парамонов о них не догадывался.

С Андреем Парамоновым стало происходить странное.

Отлежавшись на топчане и выпив сделанного девочками-сокурсницами крепкого чаю, он побрел домой. Но уже по дороге все, что он видел, как бы раздваивалось в его сознании. Ему казалось, что он – как бы и не совсем он, а кто-то еще.

Утром перед лекциями он сообщил нескольким приятелям, что на самом деле является наследником древнего вавилонского жреческого рода. А когда на них эта новость не произвела особого впечатления, добавил, что Иисус – самозванец, а на самом деле мессией-Спасителем должен был стать какой-то там парамоновский прапрапрадед.

И хотя все знали, что Парамонов раньше тоже откалывал разное, а тут еще прибавилась история с поднявшимся мертвецом, однако после слов о самозванстве Христа атеистическая публика, собравшаяся в курилке, едва не набила ему морду.

Странности в поведении Парамонова усиливались с каждым днем и закончились тем, что его позвали в деканат, чтобы установить, что же на самом деле случилось несколько дней с восставшим трупом. Но он, как показалось преподавателям, высокомерно их оглядев, сообщил, что, разговаривая с ним, они тем самым обращаются к самому Богу. Бог же не подотчетен жителям Земли. И лишь он, Парамонов, а никак не они, может ставить вопросы. Его быстро отпустили, а на другой день попросили зайти вновь. И когда Андрей опять переступил порог деканата, там уже сидели вызванные санитары.

Так он оказался на Пряжке.

На Пряжке Андрей Бенедиктович Парамонов испытал на себе мучительные пытки шоковой терапией.

– Ты притворяйся, притворяйся, что подчиняешься им! – учила его та самая девица, которую он пожелал однажды на пляже у Петропавловки.

Она сама опознала его среди новых больных.

– Я уже два раза была на воле. А как забываю притворяться женщиной, начинаю летать, так они меня и отлавливают. Дураки, ну что им стоить поверить, что я птица. Так нет, уперлись: ты – женщина, женщина! Помнишь, как ты меня трахал? Ты ведь меня за крылья держал?

Скоро девицу выписали, и Андрей остался без собеседников. Делиться сведениями о своем даре с посторонними он не желал.

Неизвестно, сколько бы еще времени продержали его за решетками в дурдоме, если бы не происходил разгар перестройки. Перед гражданами страны Советов один за другим распахивались смрадные казематы секретов тоталитарной власти. И когда выяснили, как по приказу той самой власти психиатры поступали с инакомыслящими, двери психбольниц широко распахнулись на выход и образовали совсем узенькую щелочку на вход.