Экстремальная археология

Посёлок, в отличие от стен, изменился значительно. Мало что из старых сооружений уцелело. Центральное здание поставили заново. Теперь оно полностью каменное и на одном крыле вымахало на три этажа. Плюс огромные подвалы под ним, которые тоже переделали, приспособив под хранение не самого ценного, чтобы наверху место сараями не занимать.

Устроили перепланировку, покончив с засильем унылых изб, в которых иногда даже полноценные печи не ставили. Топили по-чёрному, жили в копоти — здесь это считалось нормально, пока не начались перемены. Теперь основная застройка двухэтажная, в большинстве домов размещается по четыре семьи. Подворья с козами, курами (а то и свиньями) переехали на склон, обращённый к косе, потеснив там огороды. Дополнительная стена, поставленная внизу, мешает пробираться туда незваным гостям, идущим по пути, по которому я проник в факторию, когда мне там были не рады.

Теперь проделать это будет труднее что человеку, что зверю хищному.

Несмотря на компактное строительство, свободного места в посёлке маловато. А всё потому, что жителей за эти два года прибавилось, а их приходится где-то расселять.

Лишь коса осталась незастроенной. Там ограничились лишь установкой сарая на сваях. Теперь есть где надёжно хранить лодки в холодный сезон.

Увы, как бы ни хотелось заграбастать и эту территорию острова, но половодья и паводки, периодические её затапливающие, препятствуют захватническим планам. Да и стремительное течение, на глазах меняющее конфигурацию берегов, тоже не очень-то вдохновляет инженеров. Разумеется, всё решаемо, всё можно укрепить и поднять. Но потребуются колоссальные по здешним меркам затраты времени и труда, что на данном этапе бессмысленно.

Ворота форта закрыты, как и полагается в такое время. Нараспашку их держат два раза в сутки: когда горняки идут на рудник и когда возвращаются с работы. Плюс случаются исключения, вроде прибытия караванов, массовых гуляний по поводу праздников и прочее-прочее.

Я заявился во внеурочное время, потому пришлось остановиться, поднять голову, и уставиться на стражника, угрюмо взирающего на меня с высоты стены.

— Вы там впускать меня собираетесь, или как?

— А ты обзовись сначала, — заявил на это служивый.

— Ослеп, что ли?

— Обзовись, — упрямо повторил стражник.

— Допустим, я Гед. Открывай.

— Что значит допустим? Вдруг ты просто похож на него. Гед вчера уходил на лыжах охотничьих, а у тебя я лыжи не вижу, зато вижу лошадей. Где взял?

— Где взял, там тебе не дадут. Открывай давай, меня Эш ждёт.

Упоминание Эша — универсальная отмычка для любой ситуации. Раз управляющий ждёт, все обязаны шевелиться. Он проволочки не одобряет.

Ворота открылись, за ними стоял сам Гулл Самир — командир стражи. Типичный южанин, таких местные недолюбливают. Однако он сильный воин с богатым опытом, северянина за такие деньги найти сложно. К тому же они не так часто войной занимаются, их не хватает в куда более привлекательных местах, чем наша глушь.

— Откуда лошади? — сходу спросил Гулл.

— Это я Эшу расскажу. Если вам надо, у него потом спрашивайте.

Нехорошо подвигав нижней челюстью, Гулл снизошёл до пояснения:

— Мои ребята нашли чужие следы. Кто-то пересёк тропу на трёх лошадях. Похоже, это были гудхи, как у тебя. Только они так легко по снегу ходят.

— Гудхи есть в некоторых посёлках, — напомнил я.

— Да, — согласился Гулл. — Но зачем нашим людям скрывать следы? А эти попытались скрыть. Замаскировали их по сторонам от дороги, а дальше направились к Черноводке. Это чужаки. И они не хотят, чтобы мы про них узнали. Мне это не нравится. Ты точно ничего не хочешь рассказать?

Я покачал головой:

— К сожалению, не могу. Вам не могу. Это разговор только для господина Эша.

— Ну смотри, тебе здесь ещё жить... — с нехорошим намёком протянул главный стражник, освобождая мне путь.

Вот ведь прицепился. Возомнил себя птицей самого высокого полёта. Настолько в эту фантазию заигрался, что временами совершенно перестаёт понимать местные расклады.

И ведь не пошлёшь подальше. Я здесь, конечно, на особом положении, но не настолько, чтобы вести себя столь нагло с одним из первых лиц посёлка. Этот солдафон не первый раз пытается на меня наехать. Так и мечтает нагнуть и поставить на место. Знает, что Эш такое не одобряет, но такая у него натура: вечно всех в чём-то подозревает, прощупывает любыми способами, подминает под себя.

Смешно. Гулл даже не подозревает, на кого давить пытается. Совершенно в теме не ориентируется, несмотря на высокое положение. И это хорошо, ведь его поведение — прекрасная демонстрация качества моей конспирации.

Раз уж такой человек не подозревает о моей истинной роли, все прочие тем более не в курсе.

Да, старший вояка точно не в теме. Будь иначе, с его помешанностью на субординации, не смел бы и пикнуть в мою сторону. Ведь получается, что зарплата ему от меня идёт, а не от мифических новых владельцев фактории.

То, есть, конечно, фактория тут тоже при делах, из её казны деньги идут.

Однако дело в том, что это предприятие давно уже является моей собственностью. От форменных доспехов Гулла, введённых в прошлом году, до флюгера на сторожевой башне и лодочного сарая на косе.

Здесь всё моё, до самого последнего гвоздя.

Не напрямую конечно, вопрос тут запутанный. Но за какую ниточку не потяни, она рано или поздно приведёт ко мне.

И дальше всё — тупик, идти некуда.

Я та самая катушка, на которую намотаны нитки, ведущие от каждой мелочи, принадлежащей фактории.

Чтобы добиться этого, мне пришлось в какой-то мере повторить то, что не удалось у Девила и стоявших за ним личностей. К счастью, после тех событий у нас появилось море компромата на некоторых далеко не самых последних людей в гильдии, допустивших преступный сговор. С учётом того, что непосвящённые считали факторию убыточным активом, перекупить предприятие не составило труда.

Деньги у меня, разумеется, набрались быстро. Оставалось сделать две вещи: перевести добычу в ходовую валюту, не вызвав при этом панику на рынке из-за массового сброса редких трофеев; и как-то узаконить смену собственника.

Увы, в отличие от привычного для меня мира, в Роке нельзя заявиться с улицы, вывалить мешок монет и приобрести концессию на Пятиугольник. Да и на Земле, если говорить откровенно, это тоже так просто не делается.

Пришлось перекупить одну некогда славную, а ныне печально-захиревшую гильдию, и оживить её при помощи появления липовых активов и прочих способов имитации бурной деятельности. Всё это через цепочки посредников, через умасливание нужных лиц, через палки в чужие колёса, а то и откровенный шантаж. Будь Пятиугольник процветающим мероприятием, дело могло и не выгореть, или затянуться на годы, но в свете недавно случившихся событий задача многократно упрощалась.

В конце позапрошлой весны я прибыл на Камень почти голым и печально-слабым. А уже к концу осени стал тайным правителем и острова на Черноводке, и его правобережных окрестностей. Весь Пятиугольник — мой, всё здешнее имущество «Трёх топоров» перешло в моё распоряжение.

В том числе я заполучил их долги. С ними пришлось разбираться в первую очередь, в том числе через судебные тяжбы аннулируя то, что под занавес попытались навешать прежние владельцы. Нет, мне нетрудно заплатить, но это могло создать нехороший прецедент. Мол, появились простачки, которые запросто доятся на хорошие деньги.