Экстремальная любовь

Теперь она знала, к чему это все было.

— Это прощальная речь, правильно?

Тень сожаления набежала на его лицо.

— Утром я уезжаю.

— Даже на день раньше.

Это было утверждение, а не вопрос, и хотя она знала, что этот момент был неизбежен, это не делало его менее болезненным.

— У меня появилась работа на острове Гамильтон.

— Конечно, я все понимаю.

Затем она сделала то, что делала всегда, когда сталкивалась с неприятностями: натянула на лицо улыбку и сделала вид, что ее ничто не тронуло.

— Я тоже чудесно провела время. Спасибо тебе за все.

Она распрямила ноги и, оттолкнувшись от него, поплыла.

Она не имела представления, что он планировал сделать этот вечер прощальным, и у нее был выбор:

извиниться и уйти или насладиться по полной их последней ночью вдвоем.

Пробегая вверх по ступенькам, она подхватила халат, скользнула в него, завязывая пояс, взглянула через плечо.

Она никогда не забудет этот момент: мужчина, к которому у нее проснулись чувства, стоял по пояс в мерцающей полночной синей воде, как Нептун, поднимающийся из глубокой пучины.

Она не могла видеть его выражение в сумерках, но она могла поспорить, что на его лице читалось облегчение из-за того, что она приняла его отъезд стоически.

Он ждал, что же она сделает.

— Если у нас осталась только сегодняшняя ночь, я бы предпочла провести ее в твоем люксе, так чего ты ждешь?

Глава 11

Роман вышел из положения самым привычным для себя способом.

Это можно было истолковать как трусость, но он предпочитал думать, что это рациональность. В тот момент, когда он увидел взгляд Авы у бассейна прошлой ночью, он понял, что ему нужно уезжать. Срочно.

При всех ее заверениях про независимость, он знал этот взгляд: взгляд эмоциональной увлеченной женщины, которая не смогла удержаться в рамках легких, необременительных отношений.

Он никогда не думал, что так произойдет, у только что разведенных женщин был иммунитет на новые серьезные отношения. Но у Авы был такой взгляд вчера, что он сделал то, что делал всегда в таких случаях, — сбежал.

Она приняла его отговорку про внезапно появившееся дело, но он видел скрытую боль в ее взгляде. Он был бесстрашен и никогда не избегал трудностей. Так что же произошло? Правда была в том, что Роман чувствовал что-то серьезное к женщине первый раз в жизни и не мог с этим справиться.

Рассказать ей правду о маме было облегчением для него, но это убедило его: влюбиться в Аву было гораздо страшнее любого прыжка, который он когда-либо делал.

Он уехал с чувством, что это неправильно.

Он должен был остаться и проститься должным образом. Не оставлять эту идиотскую записку ранним утром и сбежать. Но что бы он мог сказать, если бы задержался там?

«Спасибо за хорошо проведенное время, увидимся»?

Нет, лучше уж так. Но чем дальше, тем яснее он чувствовал, что не может оставить все как есть. Она заслуживает большего. Ему, по крайней мере, нужно позвонить и объясниться с ней.

После всего, через что ей пришлось пройти, Ава не строила иллюзий.

Она узнала давным-давно, что мечты не всегда исполняются, лучше радоваться тому, что у тебя есть. Когда она смяла записку Романа в руке, она знала, что так лучше. Впрочем, здравый смысл не помогал, и, к ее ужасу, слезы потекли у нее из глаз.

Записка была неплохая:

«Спасибо за удивительное время, Ава. Я никогда не забуду наше австралийское приключение. Следуй своим мечтам. Роман».

Должна ли она рассердиться, что он сбежал, даже не попрощавшись?

Сминая записку, она знала, что злость бессмысленна. Она не могла его винить. Ава, наверное, сделала бы так же, чтобы избежать неловких объяснений. Она понимала, что он просто испугался ее вчерашних эмоций.

После того как он открыл ей правду о своей маме, у Авы появилась надежда, что их отношения перерастут во что-то большее. Если бы Роман попросил ее поехать с ним, она бы согласилась. Но он не сделал этого. И хотя ее сердце тосковало, она была все равно счастлива, что отношения были. Никаких сожалений.

Это была новая Ава. Теперь у нее были силы жить по-другому, действовать самостоятельно. Она так и намеревалась сделать. И начать нужно было с того, чтобы добавить последние правки в статью.

Однако, когда она включила ноутбук, то не могла ничего с собой поделать, а только ждала от него письма, телефонного звонка… Чего-то большего, чем записка, которую она будет бережно разглядывать время от времени и сохранит между страниц своего дневника как воспоминание.

Проработав ночь над статьей, Ава написала сопроводительное письмо, вложила текст и отправила письмо Рексу.

Работа была закончена. Спасибо Роману, что продлил оплату ее люкса еще на один день, ей не нужно было покидать отель до завтра. Чтобы не мучиться от своих мыслей в одиночестве, Ава решила пойти к бассейну, там можно было полежать в одной из кабинок для отдыха и посмотреть на людей.

Гламурные, модельного вида женщины в дизайнерских бикини плавали вместе с семьями. Официанты разносили прохладительные напитки для всех желающих. Да, отель был великолепен.

Она чуть повертелась, пытаясь устроиться поудобнее на лежаке, наслаждаясь уединением в своей кабинке, но тут ее телефон завибрировал.

Номер на дисплее был ей незнаком, она нажала кнопку ответа и сказала поставленным голосом:

— Ава Беккет слушает.

— Извините, должно быть, я набрал неверный номер, я хотел поговорить с Авой Бекк, новым и лучшим репортером «Глобтроттера».

Радостное удивление охватило ее оттого, что она услышала знакомый глубокий тембр Романа.

— Тс-с-с, ты выдашь мою тайну.

— Дорогая, я на террасе квартиры, смотрю на океан совсем один, верь мне, ни один человек не догадается о твоем секрете.

Она могла представить его, стоящего на террасе каких-то шикарных апартаментов на Витсандей, загорелого и невероятно красивого.

— Хорошо, тогда я могу полагать, что моя тайна в сохранности.

Она говорила какие-то банальности, но что она могла еще сказать сейчас?

«Я скучаю по тебе. Я скучаю по твоей улыбке. Я скучаю по твоему озорному юмору и по тому, как твои глаза темнеют, когда в них загорается страсть».

Печально, но она не могла сказать ни одной из этих фраз. Но она могла спросить, почему он звонит. Она села прямо и прижала телефон плотнее к уху: