Эквей. Трилистник судьбы
Шрифт:
— День рождения кончился.
— Ещё нет.
Саша вдруг подошел к пульту, что-то понажимал, и рубку огласила тихая, немного грустная мелодия, которая отчего-то показалась мне смутно знакомой.
— Разрешите пригласить на танец, — мужчина подошёл ближе и поклонился, протягивая мне руку.
Отказываться я не стала. Отставила в сторону бокал и с улыбкой вложила ладонь.
— Разрешаю.
Это сложно было назвать танцем.
Мы стояли близко-близко, прижимаясь друг к другу. Мои руки были у него на плечах, его — на моей талии. И мы двигались по кругу, медленно переступая
От Саши веяло таким теплом, что я просто наслаждалась нашей близостью, рассматривая молнию на его куртке и отчего-то не решаясь поднять взгляд. Но чем больше проходило времени, тем сильнее я распалялась, едва не задыхаясь от охватившего меня жара, его руки оставляли на талии огненные следы, и мне было мало одного танца. Может, в тот момент взыграл алкоголь в крови, не знаю. Только я неожиданно резко вскинула голову, встретилась взглядом с шоколадными глазами и, поднявшись на цыпочки, сама его поцеловала.
Сначала ничего не происходило, мужчина замер, остановился и ничего не делал. Не оттолкнул, но и не ответил на мой неумелый поцелуй. А потом неожиданно всё изменилось. Его ладони скользнули выше, требовательно глядя спину и плечи, а губы раскрылись. Я едва не запищала от восторга, когда кончик его языка обвёл нижнюю губу и слегка втянул её в рот. Ахнув, запустила пальцы в его волосы, прижимаясь всем телом. Поцелуй стал еще более глубоким и страстным. Ничего не соображая, я отвечала, как могла, и едва не задохнулась от наслаждения, когда его рука забралась под майку, ласково проведя по обнаженному животу и поднимаясь выше.
Но потом всё разом кончилось.
— Прости, — пробормотал он, отшатываясь в сторону и сжав руки в кулаки.
— Что? — только и смогла прошептать я. — Но…
Даже цвет глаз изменился: исчезли коричневые искорки, а взгляд стал колючим и чужим. Черты лица заострились, став угловатыми и резкими.
— Прости, — повторил Саша и тряхнул головой. — Это всё вино. Уверяю, этого больше не повторится… Уже поздно, тебе лучше вернуться к себе.
— Конечно, — только и смогла пробормотать я, пятясь к лестнице. — До завтра.
Такое резкое изменение в его поведении несколько шокировало, поэтому я и сбежала, когда надо было остаться и поговорить обо всём начистоту.
Глава 9. Чужие
Как только я оказалась в своей каюте, дверь за мной тихо закрылась. Я еще некоторое время просто стояла, расширенными глазами смотря перед собой и ничего не видя. А потом неловко шагнула назад, почти сразу упершись спиной о дверь, по которой тихо сползла на пол, спрятав лицо в руках.
Раньше мне казалось, что боль одна, она не имеет оттенков. Лишь одно сплошное мерзкое чёрное пятно с горьким привкусом пепла рухнувших надежд и мечтаний, которое уродует душу и не даёт нормально жизнь. И я снова ошиблась. Боль от потери семьи — это одно, а боль от того, что тебя отвергают — совсем другое. Это совершенно разные чувства и эмоции, но в равной степени ужасные. Они изъедали и коверкали душу.
Было очень стыдно, словно я сделала что-то неправильное.
И еще я очень злилась. На себя — за то, что поддалась слабости и эмоциям, на него — за то, что испортил такой замечательный вечер и оттолкнул, выбросил, как ненужную игрушку.Плакать я не собиралась, наоборот, хотелось кричать и ругаться от обиды и разочарования. Как же мне хотелось вернуться назад и…
И я не знала, что хотела сделать с ним. Так далеко моя фантазия не распространялась. Тем более что я сама еще не до конца разобралась в своих собственных чувствах.
Что испытывала к нему кроме уважения?
Влюблённость или любовь? А может, просто симпатию?
Достаточно ли этого для нового шага в наших отношениях?
Как я могла что-то требовать, когда сама не знала, чего хочу на самом деле.
— Почему всё так? — прохрипела едва слышно и села ровнее, откидывая голову назад и упираясь ею в дверь. — Почему я даже влюбиться не могу нормально? Один отказался бороться, отправив к Богине, второй считает глупым ребёнком.
А в следующее мгновение внезапно погас весь свет. Полностью. И сразу же затихли все звуки. Корабль разом вымер, став просто металлическим шариком посреди океана.
— Какого чёрта? — только и смогла прошептать я, пытаясь привыкнуть к наступившей темноте.
По идее, если отключился главный генератор, то должен был сразу включиться запасной. Если и с ним что-то случилось, то, в конце концов, в самом крайнем случае должны были включиться тревожные красные огни. Но ничего этого не было. Корабль выключился полностью.
Вскочив, принялась лихорадочно водить руками по двери.
— Надо найти ручное управление. Надо найти, — испуганно шептала я, едва не задыхаясь от страха, который словно накрыл меня ледяной волной.
Я не могу так умереть. Только не так. Заживо погребённой на дне бесконечного океана.
Руки дрожали, когда я, наконец, нащупала панель. Дернув её на себя, залезла внутрь небольшого углубления рукой, пытаясь вспомнить, чему нас учили по технике безопасности.
«Самое главное — не поддаваться панике», — учил нас инструктор.
— Поздно. Я уже паникую. Еще немного — и начну истерить, — сказала сама себе и прикусила губу, чтобы хоть как-то успокоиться.
Где-то там должна быть специальная кнопка для разблокировки двери. Должна быть. Но я её не находила.
Мелькнула мысль, что надо найти фонарик. Я была уверена, что в этой темноте не смогу это сделать и лишь потеряю драгоценное время.
Как я ни старалась себя успокоить, у меня ничего не получалось. Сердце колотилось как сумасшедшее, руки тряслись, а слёзы уже рекой текли из глаз.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шептала я, едва не захлёбываясь от рыданий и всё отчётливее понимая, что ничего у меня не получится.
И энергия у корабля не могла отключиться просто так. А если на нас кто-то напал?
Никогда не страдала клаустрофобией, но сейчас была как никогда к ней близка.
Но в следующее мгновение что-то неожиданно громко щелкнуло, дверь резко отъехала в сторону, а я упала в крепкие мужские объятья.
С испугу я сразу начала вырываться, пинаться и драться.