Эквиполь инженера Шилина
Шрифт:
– Когда вы позвонили, я как раз перебирал в памяти всех, кого помню живым в этом мире, и думал о вас. Хотелось понять, не забыл ли я кого, потому вас и позвал.
– Буду рад, если чем смогу…
– Это очень важно. Потому что вероятностей много, а реальность одна. Если какие-то детали сейчас пропадут, то неизвестно, как в дальнейшем склеится. Понимаете, голубчик?
– Нет.
Лавр Фёдорович как-то увял.
– Не обращайте внимания, – сказал он. – Я очень стар. Живу, живу… И знаю то, о чём обычные люди даже не догадываются. Для примера: слышали ли вы когда-нибудь про поэта Пушкина?
– «Когда не в шутку занемог», – простонал Боб. Было похоже на то, что проблемы эквиполя обсуждать не придётся.
– А, так вы его знаете?!
– Угу, – ответил Боб, начиная скучать.
– Тогда совсем другое дело! –
– Что начинать? – не понял Боб.
– Жалобы. Что, выкидывает коленца ваш эквиполь?
– Н-ну, есть проблемки… При появлении Солнца и Луны масса машины возрастает и начинаются прыжки в воздухе. А с уходом Солнца и Луны масса снижается. Но есть ещё какие-то влияния, не могу понять их природу…
– Так и должно быть, – сказал Гроховецкий. – Я тут размышлял и пришёл к выводу, что взаимодействие электромагнитных полей близких планет должны иметь интерференционное сопровождение. Отсюда и те эффекты, которые вы наблюдаете при появлении или уходе Солнца и Луны. А что до прочего, то, думаю, в магнитном поле Земли накапливаются остаточные явления от ваших перемещений. Я, кстати, не исключаю, что не только от ваших.
– Полагаете, ещё кто-то изобрёл эквиполь? – встревожился Боб.
– Так ведь штука-то простая, – развёл руками старик. – Естественная, сиречь природная. И «полКамилль» мне не надо. Люди, они, голубчик, так и норовят залезть в природу руками. Встречал я кое-кого… В прошлом. Тоже передвигались в, так сказать, пространстве-времени. Вот, и легко понять, что их и ваши перемещения хоть как-то, но обязаны влиять на энергетические параметры среды. Что, собственно, и показывают неустойчивости вашего прибора… И если этого не учитывать, то однажды вы, вроде как я, проснётесь в непривычном мире. Закончится и время, и пространство, и единственным мерилом реальности окажется Пушкин Александр Сергеевич.
– Загадки мне загадываете, Лавр Фёдорович? Иди дурачите?
– Какое уж в моём возрасте дурачество, Борис Дмитриевич! Объяснить вам затрудняюсь, но результат прост: у кого-то в один миг вся жизнь прошла, а у другого всё тянется и тянется один постылый день. Такова вселенная наша!
– Что ли, вроде эйнштейновского парадокса, когда один остался на Земле, а второй летит к чёрту на рога со скоростью света?
– А вы подумайте, какие чёртовы рога может показать людям мир с отменённой гравитацией, или мир, оставшийся без всякой скорости света…
Старуха Гроховецкая прикатила им традиционную тележку с чашками-ложками, и они со стариком откушали чаю, а потом сидели, попеременно бегая по кабинету, обсуждали разные проблемы, порождаемые практикой полётов на эквиполе…
4.
Последнее время Боб, где б он ни оказался, желал побыстрее вернуться домой. Но куда? К Лиде!
Он уже не был юнцом, поведением которого управляют исключительно гормоны. То есть это не та ситуация, о которой его мама говорила: «стремление к слиянию половозрелых тел». Нет, в отличие от его тогдашней связи с Настькой он теперь уже не был просто «телом» (хотя не без этого); он научился ценить женщин и за другие, так сказать, качества. Лида ему доверилась и ценила его. Она была умна, скромна, умела выглядеть стильно, разбиралась в вещах, Бобу недоступных. В ботанике и кулинарии, например. Поэтому его к ней тянуло, да? Поэтому, да.
А ещё у Лиды сохранился ключ от гаража бывшего мужа и бывшего главного инженера ИКП Воффки Мартьянова. Гараж был хорош! Громадный (на пять машин), тёплый, настолько набитый современной качественной техникой, что напоминал промышленный цех. Толяну с его жалким автосервисом и во сне бы такое не приснилось. А Боб этим великолепием пользовался без всякого зазрения совести, потому что понимал, откуда оно взялось.
У них в здании ИКП помимо обычных рабочих этажей были ещё этажи технические, для размещения всякой аппаратуры. Они выглядели ниже других этажей из-за установленной на потолке и в полу дополнительной защиты от излучений и шумов; проёмы здесь были шире обычных дверных, чтобы без проблем заносить громоздкую технику; имелись каналы для прокладки кабелей. В 2002 году, когда государство после долгой спячки опять озаботилось космосом, заговорили о создании на первом техническом
этаже мощной мастерской для творческих групп, создающих космическую аппаратуру. По всем отделам ИКП рассылались запросы о потребностях, заседала рабочая группа под руководством Воффки Мартьянова, писались какие-то протоколы, а потом оказалось, что все деньги ушли на создание проекта, а на его воплощение, собственно, ничего не осталось. Тогда этаж сдали мебельным коммерсантам под склад, чтобы с доходов поднакопить средств и построить-таки мастерскую, но официально брали за аренду столь мало, что всем стало ясно: мастерскую не построят никогда.Гараж бывшего главного инженера ИКП – это и была она, та мастерская, ибо построен и оборудован он был в соответствии с тем проектом! И, наверное, на те самые деньги. Только оказался он не в ведении ИКП, а в частной собственности Воффки Мартьянова. Правы либеральные экономисты, правы, собаки: в условиях рынка свободная бесконтрольная личность способна силой одной только жадности осуществить любые свои фантазии…
Когда Боб впервые летел над тёмными болотами Белоруссии в сторону Польши на своём дребезжащем «Москвиче», он думал, не купить ли у какого-нибудь армейского «Воффки» фюзеляж истребителя. «Москвич» не выдерживает больших скоростей, того гляди, рассыплется на части. Да и любой, даже самый крепкий автомобиль на скорости, предположим, в 1000 км/час рассыплется. В нём слишком много дырок. Но тогда он бросил эту задумку. Во-первых, денег не было не то, что на истребитель, а даже на лишний жёсткий диск, во-вторых, где его хранить-то? А в этом гараже он бы мог разместить даже небольшой бомбардировщик! Всех проблем, свинтить ему крылья. Зачем эквиполю крылья?
Тогда можно было бы облететь всю Землю…
Одна проблема: как улетать-то отсюда, практически из центра Москвы? Машин много, одна «ненормальная», вроде его «Москвича», проскочит незаметно. А выводить из гаража самолёт… К тому же без крыльев… Это, знаете ли…
Боб, думая о такого рода сложностях и качая головой, шёл к Лиде. Домой. Его вовсе не тянуло в ту квартиру, которую пыталась делить с ним Настька. Он взял оттуда самое необходимое, оставил соседке (на всякий случай) свой рабочий телефон, и адью. Жил теперь у Лиды.
Боб знал: его слабое место – это нетерпимость к чужой глупости. Наткнувшись на такое, он сразу выходит из себя, теряется, становится неадекватным. И ещё ему претит, когда что-нибудь навязывают, особенно – опять же – глупость какую-нибудь. «Ты не терпишь критики», как высокомерно говорила ему когда-то Настька. Лида совсем не такая. Умная, толерантная… «Не хочешь смотреть наши сериалы? Не смотри. Иди в свой гараж. Когда вернёшься, у нас опять будет дружная семья». Хотя… Она всё-таки женщина со всеми присущими женщинам…
Хм-м… Главное, при ней этого не сказать.
Однажды они, Лида с дочкой, напрягли его, когда вдруг увлеклись книжками Дэна Брауна. И стали наперебой уговаривать его тоже почитать этого самого Брауна. Такими улетающими птичьими голосами: «Ах, неужели есть ещё на свете люди, которые не читали Дэна Брауна»… Но впрямую не заставляли.
– Дядя Боря, классная книжка, – говорила Катя, зазывно помахивая жёлто-коричневым томиком перед его носом.
– Молодец, Катюха, – и Боб хвалил её, что она читает книги, которыми зачитываются взрослые.
– Борь, прочти, очень интересно написано, – говорила Лида.
– Слушай, тут что-то не так, – отвечал он. – Подумай сама: тебе, умудрённой жизнью женщине, и маленькой девочке нравятся одни и те же книги! Или девочка не по возрасту развита (а это не так), или ты впадаешь в маразм (надеюсь, что это тоже не так), или там какая-то хитрость.
Он дожил уже до появления залысин и никогда у него не спирало дыхания в зобу и не начиналось сердцебиения оттого только, что он не читал Дэна Брауна. Теперь, наблюдая такие симптомы у тех, кто читал того Дэна, он инстинктивно берёг здоровье. А его со всей очевидностью начали загонять в болото: он обнаруживал чёртова Брауна то у себя под подушкой, то в туалете. Наконец, Лида подложила Брауна ему в сумку с провизией, когда он оправлялся в очередную «командировку» за автозапчастями, и он, пережидая день в винограднике под Неаполем, прочёл сии детективы. И был весьма ими возмущён. Неизвестно, чем бы это – в силу его болезненной реакции на глупость, обернулось бы для его новой семьи, но, к счастью, к моменту возвращения в Москву Боб уже успокоился.