Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

– Скажут, по пути потеряли одно «С», – под общий смех пошутил Ельцин.

– ССГос нельзя? – спросил Назарбаев.
– Чтобы одинокого «Г» не было.

– ССГ так ССГ, - для Горбачева название - дело вторичное; речь о государственности.
– Надо решить главный вопрос: будем создавать государство союзное или нет?

– У меня складывается впечатление, что люди все равно без нас придут к этому.
– Назарбаев формулировал и ставил вопросы кратко и точно.
– А у нас есть такая воля?

– Союз создать есть воля, - твердо сказал Ельцин.

– Тогда второй вопрос: какой союз?
– подошел к самой сути Назарбаев.

– А твоя точка зрения?
– быстро спросил Горбачев…

– О федерации теперь говорить, думаю, очень сложно, - Назарбаев произнес это явно с сожалением.
– Может быть, конфедерация? Если пойдем на конфедерацию, успокоимся... Я за конфедерацию.

– Я категорически настаиваю, - высказывает свою позицию Горбачев.
– Если мы не создадим Союзное государство, я вам прогнозирую беду...

– Союз государств!
– дает принципиально иной ответ Ельцин».

Это ключевой момент. «Союз государств» для Горбачева неприемлем. Предложение Ельцина вызывает у союзного президента бурную реакцию.

Батурин:

«- Если нет государства, я в этом процессе не участвую. Я могу прямо сейчас вас покинуть. А вы тут работайте, - Горбачев встает и начинает собирать бумаги.

– Это называется эмоции, - Ельцин вспомнил и почти повторил сказанную когда-то про него фразу Горбачева.

– Нет, нет и нет!
– Горбачев не играл. Он действительно был на грани срыва.
– Я уже заявил, если не будет государства, я считаю свою миссию исчерпанной.

– Михаил Сергеевич, вы всегда были сторонником решения вопросов не в ультимативной форме, - попытался смягчить ситуацию Шушкевич.

– Безусловно, - механически произнес Горбачев.

– Мне кажется, вы должны продолжать...
– но договорить свою мысль Шушкевич не успел, его перебил Горбачев.

– Ну что вы, ей-Богу! Я не могу взять ответственность за богадельню, которая не сможет управлять ситуацией, - Михаил Сергеевич вложил бумаги в папку, вжикнул молнией и объявил перерыв.

Полтора часа Ельцин, Назарбаев и еще несколько членов Госсовета совещались в небольшой комнате на первом этаже, время от времени посылая Горбачеву через его помощников формулировки, представляющиеся им более-менее приемлемыми. Горбачев удалился в другую комнату и, казалось, отдыхал. На самом деле он напряженно думал, думал о цене компромисса. Как же быстро несется время в такие минуты. Необходимо принять решение, которое сильно отразится на судьбе страны. Горбачев определил для себя предел уступки: от федеративного государства - к конфедерации. Перерыв закончился.

– Ну вот, нашли компромисс, - Горбачев продолжил заседание.
– Этой формулой вы учитываете настырность президента СССР, а президент СССР учитывает вашу настырность...

– Конфедеративное демократическое государство, осуществляющее власть...
– по бумажке начал зачитывать Ельцин согласованную в комнате формулу.

– Согласен, - вздохнул Горбачев и замолчал. Да и что тут было говорить».

Улизнуть от журналистов…

В общем, хотя к какому-то согласию вроде бы и пришли, дело обстояло не так уж хорошо. Даже говорить на камеру, что договор будет парафирован, «засвечиваться», на весь мир декларировать свою позицию никому, кроме Горбачева, видимо, не хотелось. помощник Горбачева Анатолий Черняев так вспоминает об этой ситуации:

«Никто не захотел участвовать в пресс-конференции - вы, мол, Михаил Сергеевич, и скажите все, о чем договорились. Нет уж, возражал Горбачев, давайте вместе, если действительно договорились... Пошли все к выходу, но - никакой уверенности, что они завернут к толпе журналистов. Однако Андрей (Андрей Грачев, пресс-секретарь Горбачева.
– О.М.) выстроил журналистскую бригаду так, что увильнуть было некуда. Удалось «раствориться» только одному - Муталибову».

Остальным пришлось-таки отвечать на вопросы.

Естественно, журналистов прежде всего интересовало главное: сохранится ли Союз, сколько республик в нем останется, какова позиция того деятеля, к которому обращены вопросы? Ответы (они публикуются на первой полосе «Известий» за 15 ноября 1991 года) были разные, но в общем-то - внушающие некоторый оптимизм.

Борис Ельцин:

– Трудно сказать, какое число государств войдет в Союз, но у меня твердое убеждение, что Союз будет.

После, когда Союза не получится, Борису Николаевичу действительно придется «держать ответ» за эти его процеженные сквозь зубы слова, прежде всего - перед Горбачевым.

Нурсултан Назарбаев:

– Республика всегда стояла за сохранение Союза. Безусловно, не того, который был, а за Союз, который реально сегодня существует. Это Союз суверенных государств, самостоятельных и равноправных… Каким будет этот Союз в конечном счете - конфедеративным или каким-то другим, - покажет будущее.

Ну вот, обсуждали-обсуждали несколько часов, договорились, что Союз будет конфедеративным, но уверенности, каким он все-таки будет, по-прежнему нет…

Станислав Шушкевич:

– По-моему убеждению, вероятность образования нового Союза существенна.

Чувствуется речь научного работника, ученого. «Вероятность существенна…» Это как? Отлична от нуля?

Аскар Акаев:

– Присоединяюсь к коллегам. Я полон уверенности - Союз будет.

Так и видишь улыбчивое, оптимистичное лицо киргизского президента, академика «большой», союзной Академии. Впрочем, его улыбка еще ни о чем не говорит. Может, он действительно «полон уверенности», а может, и не полон. Восточный человек.

Сахат Мурадов, председатель Верховного Совета Туркмении просто ссылается на единодушное, а может, и единогласное, мнение своих коллег - республиканских депутатов:

– На состоявшемся на днях заседании Верховного Совета [республики] все депутаты высказались за то, чтобы наша республика была в составе Союза Суверенных Государств.

Ни в Туркмении, ни в большинстве других «суверенных» республик депутаты ничего не решают. Все решает один человек - руководитель, лидер, вождь. Можно даже сказать - фюрер. В большинстве случаев - бывший первый секретарь республиканской компартии. Как он скажет, так и будет.