Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина
Шрифт:
О некоторых вещах договориться не получилось. О том, например, чтобы у Союза и России были разные налоговые системы, о том, чтобы были раскрыты закрытые статьи бюджета, - касающиеся Минобороны, КГБ и другие. Хотя разговор об этом Ельцин поднимал уже не в первый раз.
Ельцин посетовал на то, что после первой их встречи с Горбачевым (той самой, 27 июля) президент СССР сделал ряд шагов, не соответствующих тем договоренностям, которые были между ними тогда достигнуты. Надо полагать, и у Горбачева были аналогичные претензии к его собеседнику. Чтобы в дальнейшем избегать такого рода недоразумений, решили – в соответствии с той самой идеей Ельцина – ПОДПИСАТЬ ПРОТОКОЛ, где бы фиксировалось то, о чем договорились.
Ельцин заверил депутатов, что
Итак, о своей встрече с Горбачевым Ельцин подробно и весьма эмоционально (эмоции при пересказе я опустил) рассказал на сессии Верховного Совета РСФСР. Горбачев о том же самом сухо и коротко проинформировал участников совещания, состоявшегося у него 12 ноября. По его словам, Ельцин предъявил претензии: интересы России игнорируются. На это ему было сказано, что в отношениях внутри Союза участники политического процесса дошли до черты, за которой начинается развал. Ельцину было предложено ясно и четко заявить, что он - за Союз. Сам же Горбачев, по его словам, прямо сказал Ельцину: он убежден, что во внутренней политике нужно перенести акценты с вопросов суверенизации республик на вопрос о сохранении Союза.
Вот и все. Как видим, ситуация черно-белая. С точки зрения Горбачева, республиканские лидеры, прежде всего Ельцин, озабочены главным образом провозглашением и утверждением суверенитета своих республик. Что в результате станет с самим Союзом, их мало волнует…
На самом деле Ельцин не уставал повторять, что он - за Союз. Однако Горбачев, видимо, не доверял этим словам.
Более подробно об этом разговоре с Ельциным Горбачев рассказал в своем докладе на сессии Верховного Совета СССР 16 ноября.
Он выразил недовольство тем, что этот «деловой разговор» Ельцин представил в сенсационном виде, «в виде каких-то ультимативных переговоров, чуть ли не так, что там был акт капитуляции» со стороны его, Горбачева. На самом деле никакой капитуляции ни с чьей стороны не было. По словам Горбачева, они с Ельциным прежде всего «обменялись мнениями о нынешней ситуации в стране… Было понимание, что обстановка требует решительных, далеко идущих действий». «В центре нашей беседы были вопросы, связанные с заключением Союзного договора». «Была обсуждена тема соотношения союзного и республиканского законодательства» (Прекратить «войну законов»!), «Был обсужден ряд вопросов, связанных с переходом к рынку».
В общем, в отличие от ельцинского эмоционального рассказа Горбачев изложил все лапидарно, пунктирно: никаких сенсаций, никаких капитуляций!
В заключение этой части своего доклада он попытался доказать, что союзное руководство не в меньшей степени выражает чаяния различных народов страны, чем руководство республик:
– Нам вообще не нужно противопоставлять руководство той или иной республики и Союза – будто одни, так сказать, больше выражают чьи-то интересы, а другие менее. Так сказать, менее русские, менее украинцы, менее узбеки, менее казахи и так далее. Политические руководители не могут стимулировать национализм, сепаратизм… Попытки же выдать себя за ортодоксальных выразителей чаяний того или иного народа, противопоставить таким путем Центр и республики неприемлемы…
ГОРБАЧЕВ – ЗА «МИРОВУЮ СОЦИАЛИСТИЧЕСКУЮ ПЕРЕСТРОЙКУ»
На встрече с деятелями культуры в конце ноября Горбачев в очередной раз коснулся вопроса о социализме – того самого, который пробороздил межу между ним и многими демократами, в том числе и Ельциным. Несмотря на все насмешки по поводу того, сколько уже разнообразных эпитетов прилагалось к слову «социализм» – «развитой социализм», «зрелый социализм», «социализм с человеческим лицом», «реальный социализм», – Горбачев и его единомышленники придумали еще один: «гуманный, демократический социализм».
– Сколько мне, в том числе и недавно подписавшие обращение учредители «Московских новостей», говорят: перестаньте, президент, клясться, что вы привержены социализму. А почему я должен перестать? Это же мое глубокое убеждение. Не перестану, пока имею возможность говорить и делать все, чтобы это и было… Посмотрите, какой феномен. Люди, прошедшие через все, отвергнувшие сталинщину, казарменность, – за социализм! Социализм, значит, в народе сидит, в нас во всех сидит.
Еще бы не сидел, если десятилетиями вся мощь коммунистической пропаганды обрушивалась на головы этого самого народа, оболванивая его, вдалбливая ему в голову единственную мысль: социализм и коммунизм – вот то, к чему вы должны стремиться, вот где ваше счастье!
Среди прочего, Горбачев в этом выступлении сказал, что он за рынок, но не за все, за что выступают сторонники рыночной экономики:
– Я, например, не приемлю частную собственность на землю – хоть что вы со мной делайте. Не приемлю. Аренда – хоть на сто лет, даже с правом продажи арендных прав, с наследованием. Да! А частную собственность с правом продажи земли – не приемлю. Это, кстати, традиция сельской общины, нашей сельской общины.
Как известно, против этой «традиции» выступал еще Столыпин, проводя свои реформы. В ней он видел один из главных тормозов для развития сельского хозяйства России.
И частная собственность на землю стала еще одним узлом противоречий между Горбачевым и Ельциным, который выступал за скорейшую земельную реформу, предполагавшую, в частности, приватизацию земли.
И вновь о рыночной экономике, о частной собственности вообще:
– …Я, например, считаю, что в нашем конкретном обществе, как оно развивалось – сложилось, частная собственность не будет господствующей, народ не примет ее. Вот я исхожу из этого. Будет акционер, будет приватизация. Иногда говорят, что это вроде бы перейдет в частные руки. А я так понимаю приватизацию: это когда через аренду, а потом, может, и совсем следует выкупить, СДЕЛАТЬ НАРОДНЫМ ПРЕДПРИЯТИЕМ. НАДО ОТДАТЬ ЛЮДЯМ ЭТУ СОБСТВЕННОСТЬ… (выделено мной. – О.М.) Наша задача – соединить социалистический подход с частным интересом, через модернизирование отношений собственности. И тогда у нас будет смешанная экономика: государственная собственность, собственность акционерного общества и т.д.
В общем, из этих речей следует, что если Михаил Сергеевич и был сторонником частной собственности, рыночных отношений, то очень робким, желающим все это принять в усеченном и ограниченном виде. Преданность «социалистической идее» сильно тормозила эволюцию его представлений о рыночной экономике.
Из приватных высказываний Горбачева той поры явствовало, что он не просто за социализм (гуманный, демократический), но и за социализм - в мировом масштабе.