Ельцын в Аду

Пройдя через калитку, собеседники очутились в неизмеримо большом зале, где за письменными столами сидели бесы, постоянно обращающиеся в больших серых грызунов. Это ничуть не мешало им опрашивать множество грешных душ, томящихся в длиннющей, в форме опрокинутой «восьмерки» (знак бесконечности, вспомнил ЕБН – в строительном институте математику он учил) очереди, словно алкаши у вино-водочного прилавка в годы горбачевского «сухого закона».

Нездорово, канцелярские крысы!
– молодецки гаркнул бес – вертухай.
– Ишь, какой образцовый бюрократический адик себе отгрохали – такой же, как в России! Как жизнь... тьфу! Ангел вас не возьми! Как посмертие?

Богохульствуем потихоньку. Грешников регистрируем, - отозвался бесокрысюк, сидевший за столом, к которому подвели экс-гаранта.
– Низкому начальству до нас, не слава Богу, дела нет! Тем и несчастливы.

Страдаете, небось?
– с ехидцей вопросил новоприбывший злой дух.

Как же без мук-то? Взяток ужас как хочется! А – не дают! Хозяин-то меня, осторожного карася, на какую приманку поймал? Иди, грит, в мои слуги – взяток у тебя будет немерено! Я – в отказ: обманешь, мол, я – юрист, родственная тебе душа, натура сатанинская мне близка, сам кого хочешь вокруг пальца обведу. Дьявол тогда на свидетеля сослался – отшельника VIII века Баронта. Правда, спрашивает, святой, что ты лично видел инфернальные взятки? Тот подтвердил...

На самом деле в своем видении я зрел «демонов, носивших души в пекло, как пчелки в улей со взятками, снятыми с цветов», - с тяжким вздохом произнес глас свыше.

А я купился на неточно поданную информацию, словно последний лох или обычный избиратель. По дурке сюда попал, на фуфло меня взяли! Страдаю теперь! На лапу получить душа требует... А только длань загребущую протянешь – на нее сразу расплавленое злато-серебро льют! Больно, горестно и стыдно! Подумать только: я – потомственный чиновник, а значит, прирожденный взяточник и казнокрад, бздю взять мзду! Ох какой каламбур получился! Разве это не сущий ад?! Только на новоприбывших и отыгрываемся, души свои злобные тешим, прессуем их по-черному...

Кипя от негодования, словно чайник на плите (его, самого главного в России, в упор не замечают), Ельцин решил взять быка, то бишь беса, за рога и вмешался в разговор.

Кончайте болтать! Веди меня, канцелярская крыса, к вашему самому главному начальству...

Крысиному королю?

Бери выше!

Куда это – на небо, что ли? У нас начальство чем ниже сидит, тем оно главнее!

Значит, к самым низким вашим паханам...

Повелителю мух, отцу лжи?

Это так Сатану величают?

Ага!

К черту твоего Сатану! Ведите меня к Господу нашему Иисусу Христу!
– перерешил Ельцин.
– Я привык иметь дело только с первыми людьми! Ну ... точнее, с высшими силами...

– Ты предстанешь пред Галилеянином в сороковой день после своей смерти. А сейчас смирись и подчинись своей участи...

– Я никому в жизни не подчинялся!

– Борис, ты не прав!
– услышал он знаменитую реплику, произнесенную знакомым ненавистным голосом, – и почувствовал щемящий стыд, бессильную злобу, страх за будущее, осознание своей беспомощности. Словом, весь тот коктейль, который ему пришлось хлебнуть на Всесоюзной партконференции, когда его снимали с поста первого секретаря Московского горкома КПСС. Послевкусие от того горького напитка, главными ингридиентами которого были желчь, дерьмо и ядовитая, как укус кобры, слюна партократов, осталось у ЕБН навсегда.

– А что, Лигачев тоже уже здесь?

– Нет, - ответил адский кадровик, меняя голос партбонзы на свой собственный.
– Это я балуюсь, то есть шалю. Твой заклятый друг из стаи товарищей по Политбюро тоже скоро попадет сюда. Только я уверен, он и в пекле в одном котле с тобой вариться не станет, будет держаться от тебя как можно дальше. Однако ты действительно неправ. Ты очень долгое время подчинялся и советским законам, и партийному уставу, и особенно правилам застолья. С волками жил и по-волчьи выл... Потом, правда, как ваш бард Высоцкий точно подметил, ты стал козлом отпущения и запел «песенки козлиные». Никак не пойму: чем ты недоволен?

– Я думал, что откупился... тьфу, застраховался... нет! обеспечил себе спасение от адских мук своим поведением в последние годы жизни. И вообще, непонятно: почему не меня терзают черти физически, а я сам себя – душевно?!

– Душа не способна испытывать телесные муки, а только – душевные! И не столько бесы мучают тебя, сколько ты – сам себя! Каждый человек еще на земле заранее творит себе ад лично – и помыслами, и деяниями. В свое собственное творение он и попадает после кончины.

– Я не совсем понимаю...

– Тебе Ходасевич отходную читал? Вот пусть он и объяснит – образно!

– « Горит звезда, дрожит эфир,

Таится ночь в пролеты арок.

Как не любить весь этот мир,

Невероятный Твой подарок?

Ты дал мне пять неверных чувств,

Ты дал мне время и пространство...

Играет в мареве искусств

Моей души непостоянство.

И я творю из ничего

Твои моря, пустыни, горы,

Всю славу солнца Твоего,

Так ослепляющего взоры.

И разрушая вдруг шутя

Всю эту пышную нелепость,

Как рушит малое дитя

Из карт построенную крепость».

Бориса Николаевича проняло. Душа его и не подозревала, что презираемая ею в своей глубине поэзия может выражать невыразимое и объяснять необъясняемое. Бес его потрясение заметил – и остался весьма доволен.

– Усек теперь? Каждый твой поганый, злой, подлый поступок там, в жизни, – здесь, в посмертии, будет воздаваться тебе миллионократно. Ты будешь мучиться укорами совести тут, внизу - как мучил некогда других там, наверху. И так – до Страшного Суда! Неужели до тебя никто не донес простой истины: за добро мы получаем плату добром, за зло и грехи – расплачиваемся?!

– Я бесовским россказням не доверяю!

– И НАПРАСНО, СЫНЕ! «УДЕЛ ГРЕШНИКОВ – МУЧЕНИЕ ИЛИ, ВЕРНЕЕ СКАЗАТЬ, ОТВЕРЖЕНИЕ ОТ БОГА И СТЫД В СОВЕСТИ, КОТОРОМУ НЕ БУДЕТ КОНЦА».

– Кто ты?

– СВЯТОЙ ГРИГОРИЙ БОГОСЛОВ...

– ПОСЛУШАЙ, ЧАДО, И МЕНЯ , КОЕГО НА ЗЕМЛЕ ЗОВУТ СВЯТЫМ КЛИМЕНТОМ: «ЕДИНСТВЕННАЯ ИЗ СЛЕЗ, КОТОРЫЕ Я НЕПРАВЕДНО ЗАСТАВИЛ ПРОЛИТЬ, СТАНЕТ МОИМ АДОМ, КОГДА Я ПОЛНОСТЬЮ ПОЙМУ СОДЕЯННОЕ МНОЙ». ТЫ СВОИ ГРЕХИ ТОЛЬКО НАЧИНАЕШЬ ПОНИМАТЬ...

Экс-гарант решил по своему обыкновению перевести неприятный разговор на другую тему:

Почему я как бы вижу твои слова, святой отец, такими большими, а те слова, что произносят бесы, кажутся мне маленькими?

САТАНА И АНГЕЛЫ ЕГО – ВО ГРЕХЕ ГЛУБОЧАЙШЕМ, НА САМОМ НИЗУ. ОТСЮДА И СЛОВЕСА ИХ, И ДЕЯНИЯ – САМЫЕ НИЗШИЕ. НУ, А МЫ, НАПРОТИВ, ВСЕ В СПЛОШНОЙ РАЙСКОЙ БЛАГОДАТИ ЖИВЕМ, НА НЕБЕ, ПОТОМУ СЛОВО И ДЕЛО У НАС ВЫСОКИЕ.

Давай, не увлекайся богоугодной болтовней, сын погибели!
– завопил канцелярский крыс.
– Регистрируйся и получай назначение в адские зоны, где тебя хотят видеть!