Эльдарское пророчество

Найс ждал, пока Адсулата присоединиться к нему внизу вырезных ступеней, а затем последовал вперёд через лабиринт проходов, уверенно прокладывая путь к центру, словно дорога была записана в его мозге.

Как только они достигли центра бассейна, Найс пробормотал несколько неслышных слов и медленно провёл рукой над пузырящейся жидкостью. В течение мгновения ничего, казалось, не происходило, но затем бурление усилилось, и густая жидкость начала просачиваться через край дорожек вокруг них, словно уровень в бассейне плавно повышался.

Адсулата инстинктивно отступила назад, перепрыгнув с одной дорожки на следующее концентрическое кольцо от центра, но Найс остался неподвижным, позволяя странной жидкости плескаться вокруг своих золотых сапог, словно он получал от этого что-то вроде утешения. Когда уровень возрос, жидкость медленно расползалась вокруг его ног, вязкая и плотная, а затем она начала медленно подкрадываться к его сапогам, вытягивая тёмные, мерцающие усики из бассейна. Выглядело так, словно жидкость хотела поглотить блеск его золотой брони.

Найс развернулся вполоборота и протянул руки к Адсулате, кивнув в знак того, чтобы она передала ему тело Эйнгил. Он крепко обхватил броню экзарха и легко повернулся, удерживая её в своих руках так, словно это был ребёнок.

Тем временем булькающая масляная жидкость дошла до точки кипения, распространяя вязкие волны, переливающиеся через край внутренних проходов и струящиеся по ногам Найса. Когда он смотрел, то увидел, что из бурлящей жидкости начали высовываться кончики шипов. Кончики быстро стали восьмью длинными, загибающимися внутрь копьями, образующими круглую, открытую сверху, клетку. Через несколько мгновений из бурлящей жидкости появилось основание клетки, и тот час же стало ясно, что это был своего рода трон. Он имел сходство с перевёрнутым пауком, с ногами, поднятыми в воздухе вверх, которые образовывали спинку и борта, а его живот был сиденьем. Спереди трона высовывались большие клыки из широко открытого рта, откуда лился поток медленно сочащейся жидкости.

Повернув тело Эйнгил, словно оно ничего не весило в его руках, Найс осторожно опустил его на сиденье и прислонил спиной к священному Трону Экзарха. После короткой задержки, пряди блестящих призрачных нитей из тёмной, кровавой жидкости начали застывать, окутывая сидящий на троне доспех, и быстро покрывая его прихотливой, сверкающей сетью, словно оборачивая в кокон в объятиях трона.

Мгновение спустя Эйнгил ушла. Трон погрузился обратно в бассейн почти мгновенно, вызвав короткий вихрь вследствие резкого движения. Наступило молчание, а затем Найс прошептал несколько слов закрытия, запечатывая проход к подземной тронной зале, в которой доспех экзарха будет оставаться до тех пор, пока однажды его снова не вызовет голос следующей души Паука Варпа, заблудившегося на пути Каина.

Когда уровень странной жидкости постепенно опустился, Найс преклонил одно колено и внимательно изучил жидкость. Он ткнул указательным пальцем в её клейкое вещество, а затем вытащил его, позволив длинной, липкой струйке вытянуться вслед за его рукой, словно жидкость не хотела его отпускать.

Что это?– спросила Адсулата.

Это – Флюир-герн,– рассеянно ответил Найс. Это знание было глубоко заложено в его родовую память, как если бы оно было просто частью разума. – Кровь Каэлора, проводящая призрачная жидкость, которая струится по венам и артериям искусственного мира. Этот резервуар под Храмом Ликосидая был обнаружен во времена Первого Воплощения. Он олицетворяет близкую связь между Пауками Варпа и бассейном душ Каэлора. Он напоминает нам о нашей обязанности хранить искусственный мир в чистоте. Взамен нашей преданности он сохраняет нашего экзарха, бережно храня его в чистой энергии Флюир-герна пока его не призовут снова.

Когда мысли Найса достигли разума Адсулаты, бассейн в центре огромной паутины снова начал кипеть. Неожиданно заискрились и вспыхнули зазубренные линии пурпурного цвета, и бассейн начал пузыриться и пошёл рябью с новой энергией, словно оживал изнутри. Нездоровая, вязкая жидкость сгустилась и двигалась, закручиваясь в струи и неописуемые потоки далеко внизу. 

Найс быстро вскочил на ноги, инстинктивно отскакивая от внезапно изменившегося характера потока проводящей жидкости. Затем он увидел, как в бассейне начало формироваться что-то знакомое. Рябь начала трансформироваться и успокаиваться, словно бы жидкость становилась всё более и более густой и эластичной. Сквозь бассейн стали проступать контуры гигантского лица.

Ясновидец!– в мыслях Адсулаты сквозили тревога и удивление.

Тёмное, колыхающееся лицо Ахирна Ривалина приняло в бассейне сходную с оригиналом форму, его уста медленно двигались, словно произнесённые слова с трудом преодолевали временную задержку. Жидкость продолжала течь во впадину, которая сформировала открытый рот, наполняя слова бульканьем.

– Пауки Варпа Ансгара… Найс, сын Бедвира… Силти Ансгар-ан полностью уничтожил двор… дворец залит кровью… из-под контроля… потерянные души.

Внезапно изображение, казалось, потеряло всю слаженность и лицо просто распалось, погрузившись обратно в бассейн и не оставив никаких доказательств, что оно когда-то там было.

ПОТРЯСЁННЫЕ ПРИДВОРНЫЕ сидели в полной тишине, когда Силти пил Эдрисиан стакан за стаканом. Он откинулся назад в богато украшенном кресле ясновидца, положив на стол ноги в манере, которая некоторым несколько напоминала Морфрэна. Синния сидела сбоку от него, поджав губы, и хмурила брови от волнения и смеси страха и отвращения, едва понимая, как реагировать на дикие изменения, которые внезапно захлестнули Сентриум. Причудливое потрескивание ша‘эйль вырывалось из стен комнаты из призрачной кости, выдавая изменения и неустойчивое состояние искусственного мира. Тем временем другие придворные были скованы ужасом, неспособные адекватно реагировать на что-либо. В то время как они презирали Морфрэна за его неряшливую распущенность и ужасающую нехватку культуры, но никогда не испытывали перед ним страха, разве что из-за его близости к Айдену. Они смотрели на Паука Варпа с совершенно другим взглядом. Он пугал их также сильно, как и отталкивал.

Он проломил Врата Ривалина так, словно они уже были открыты. Не было никаких церемоний начала, никаких переговоров или игры мускулами. Ворота просто смели постоянным и безжалостным потоком огня, разнеся их лишь чуть с большим трудом, чем разрывают занавес, и уничтожив Стражей орудийных расчётов, неспособных устоять против такой ярости. Им не предоставили никакого шанса сдаться, несмотря на сокрушительную победу, которую Ансгар одержал над Морфрэном на Равнинах Фаэрула, и, несмотря на то, что у Стражей Врат не было никакой надежды устоять перед атакой и никакого кодекса чести, который бы призывал их умереть в последнем безнадёжном противостоянии. Силти предложил им только смерть.

Даже в Сентриуме ярость Паука Варпа не уменьшилась, а, скорее, возросла. Когда структура аристократического сектора вспыхнула и раскололась под действием яростного варп-шторма, который продолжал бушевать внутри материального строения искусственного мира, Силти словно был внезапно охвачен инфекцией ярости, и он вверг когда-то благородную и с незапятнанной честью армию Стражей Ансгара в безумство насилия. Когда армия продвигалась по улицам и бульварам Сентриума, подходя всё ближе и ближе к Дворцу Ясновидца, они становились всё менее и менее сдержанными, словно их запреты постепенно рушились. Их знаменитая дисциплина и самообладание, казалось, были сломлены, словно их воля была подорвана непреодолимыми искушениями. Осталась лишь жажда крови, струящейся по улицам.

К тому времени, когда Ансгар достигли Площади Ваула, где оставшиеся Стражи Тейрту собрались для последнего противостояния, Силти окончательно потерял весь контроль над собой и над своими воинами. Это была скорее резня, чем сражение, когда Ансгар резали защитников, словно одержимые яростью Слаанеши, дрожа от кровавого экстаза, смерти и развеянных душ, которые кружились вокруг них в буре насилия. Никогда прежде по улицам Сентриума не текла кровь эльдар. Ни во времена Войн кораблей, ни даже в худшие дни Династических войн насилие никогда не врывалось так близко к Дворцу Ясновидца. Нэвир никогда прежде не были свидетелями такому.