Элегантность

– Весьма справедливо подмечено. – Оливер придвигает ко мне вазочку с орешками.

Я отказываюсь мягким жестом. Светские дамы с сумочками от «Тиффани» не нуждаются в жареном арахисе, ибо на обед они, несомненно, отведали сандвичей с лососиной.

Между нами возникает затяжная неловкая пауза. Если не знаешь, как выйти из положения, задай вопрос.

– Как у вас прошел день? – спрашиваю я, чтобы избежать дальнейших метафизических дискуссий на тему добродетели и благопристойности.

– Сегодня на работе ко мне все цеплялись из-за того, что я пришел в костюме. – Он улыбается. – Интересовались, кого это я собрался соблазнить.

Сердце мое отчаянно колотится.

– И что вы им сказали?

– Я сказал им, что у меня свидание в «Ритце» и что если они ничего не понимают в костюмах и галстуках, то лучше пусть отстанут от меня. Разумеется, они все равно целый день бегали за мной, пытаясь выспросить ваше имя.

У меня внезапная паника.

– И вы назвали им его?

Он потягивает свое пиво.

– Ну, не знаю, как вы, но я, например, действительно считаю, что благопристойность сильно недооценивается в наши дни. Кроме того, я решил, что девушка с такими изысканными манерами, как у вас, не должна быть раскрыта так легко.

Мне хочется сообщить ему, что далеко не все мои манеры так уж изысканны, но вместо этого я просто делаю глоток своего шабли. И тут я замечаю, как мимо нас торопливо чешет Риа, с многозначительным видом таращась на меня. Армия спасения прибыла!

Я вскакиваю.

– Вы извините меня? Я ненадолго.

– Э-э, конечно… С вами все в порядке?

– О да! Абсолютно! Здесь очень тепло, и я теперь уже согрелась, поэтому хочу пойти сдать пальто.

Я улыбаюсь и лечу в дамскую комнату, где, прислонившись к раковине, стоит Риа, пытаясь отдышаться.

– Ой, прости, я неслась бегом всю дорогу, – говорит она, тяжело дыша и обмахивая лицо ладонью. – А он вроде симпатичный. Как там у вас дела?

– Ты знаешь, отлично. А вообще-то не могу сказать.

– Хм… Может быть, тебе не стоит так нервничать? Ладно, давай посмотрим, что там у тебя, – вздыхая, говорит она.

Я распахиваю пальто и оглядываюсь, как карманная воровка, в воскресный день вышедшая потолкаться в толпе. Риа отшатывается и на мгновение замирает, потом, глядя на меня в упор, строго говорит:

– Только хочу предупредить тебя, что никогда не делала этого раньше и не буду делать, повторяю: не буду делать больше никогда! Ладно, – сердито продолжает она. – Здесь есть только один выход – поменяться. Снимай свою «завлекалку»!

И она начинает раздеваться. Пожилая смотрительница дамской комнаты ничуть не смущена странностью происходящего. Риа приехала сюда прямо с работы. Мое сердце буквально уходит в пятки при виде ее строгой черной юбки от Сони Нутталь и облегающей габардиновой кофточки. Зато она приходит в еще больший ужас, когда я вручаю ей свое доморощенное мини, и начисто отказывается надеть его при каких бы то ни было обстоятельствах.

– Если я погибну в автокатастрофе, то пусть уж лучше люди обнаружат у меня под пальто одно белье, – решительно заявляет она, свертывая мое платье и убирая его в сумочку.

Через три минуты из очаровательной сказочной нищенки я превращаюсь в настоящую живую светскую даму. Юбка, поначалу расстроившая меня своей «кондовой» простотой, сидит на мне идеально, точно по фигуре. А облегающая кофточка с классическим вырезом-лодочкой сексуально подчеркивает нежный цвет моих плеч.

Риа придирчиво разглядывает меня.

– Вот, возьми. – Она протягивает мне носовой платок. – Сотри свою губную помаду. Да скорее же!

Потом она тщательно стирает с моих век золотистые тени.

– Ну и посмотри теперь на мое лицо! Оно бледное и блеклое! – протестую я.

– Молчи!

Она достает из сумочки нежно-розовую помаду и красит мне губы. К моему величайшему удивлению, я теперь выгляжу гораздо моложе. А тем временем Риа смачивает руки водой и начинает приглаживать мне волосы. Я с ужасом наблюдаю, как за какие-то тридцать секунд она уничтожает все, что я в течение сорока пяти минут городила при помощи фена и лаков. Но когда она наконец расправляет мои волосы в аккуратный гладкий шарик, я обнаруживаю, что без этой взбитой, начесанной дыбом гривы смотрюсь куда более благородно.

– Так, что еще? – Она оглядывает меня с головы до ног. – Вот это надо снять. – Она освобождает меня от ожерелья с блестящими висюльками и таких же сережек и вместо этого застегивает у меня на руке свой серебряный браслетик от «Георг Дженсен».

– Ну вот, порядок! – Отступив назад и разглядывая плоды своих трудов, она натягивает пальто. – Запомни: ты женщина, а не кукла Барби. Пусть этот случай послужит тебе уроком. А теперь иди быстрее туда, иначе он подумает, что ты наркоманка.

Я обнимаю ее и насильно впихиваю ей в руку двадцатку на такси.

– Риа, я не знаю, как тебя благодарить! Ты такая добрая, такая чудесная! Ты сотворила настоящее чудо!

Она подталкивает меня к двери.

– Только ради тебя, Луиза. И запомни: мы никогда в жизни больше не будем говорить об этом.

Наконец почти через час после того, как приехала, я все же могу позволить себе сдать пальто. Пожилая гардеробщица протягивает мне номерок и, наклонившись ко мне, шепотом говорит:

– Вот это настоящая подруга!

Сказочным образом преображенная, я гордо направляюсь в зал и снова усаживаюсь рядышком с мужчиной своей мечты. Только теперь со мной творится что-то странное. Одежда делает женщину, и одежда подруги определенно что-то поменяла во мне. Я стала более уязвимой, словно меня выставили напоказ. Нет больше ни пышной прически, ни сексуальных завитушек, ни театрального макияжа, за которыми можно было бы спрятаться.

Оливер тоже кажется мне теперь другим. В мое отсутствие он заказал себе еще пива и курит, теребя в руках зажигалку.

– Вы выглядите потрясающе. Я рад, что вы все-таки решили снять пальто.

Он улыбается, и я вдруг понимаю, что ему приятно находиться рядом со мной. Тем не менее его следующий вопрос застает меня врасплох.

– Можно мне спросить у вас кое-что?

– Конечно.

– Вы замужем?

Да, вот уж поистине сила тяжести действует сильнее над отелем «Ритц».

– Да. – Я чувствую себя как в воду опущенная. Еще бы – ведь я представлялась молодой одинокой женщиной. – Но мы сейчас разводимся.

Он изучает меня внимательным взглядом.

– Но что же случилось?

– Да ничего не случилось. – Мне совершенно не хочется шагать по этой улице. – Просто не ужились.

Всякая надежда на сексуальную игривость моментально улетучивается. Тяжелое, неловкое облако серьезности опускается на нас.

– И чего же вы хотите от меня? – спрашивает он. И по сей день я с содроганием вспоминаю, что ответила тогда.

Глядя на него, сидящего с сигаретой во рту в уютном кресле в отеле «Ритц», я перебираю в памяти все моменты, когда слонялась по пустому театру в надежде наткнуться на него и думала, что он мечтает о том же.