Электрическое бессмертие

Аирбэг рулевой колонки был испачкан в крови. Не от удара головой. Над ухом Антона краснело выходное отверстие от пули, его никак не спутаешь с травмой от аварии.

Орудуя левой, Игорь выбрался, подивившись крепости кузова. Дверь не заклинило, не перекосило в проёме. Так же как и заднюю.

– Ты ранен?

Это было первое, что спросила Светлана. Сама она отделалась лёгким… да нет, совсем не лёгким испугом. Рудольф послужил ей живым щитом, обойдясь без почасовой оплаты.

Игорь снял куртку, осторожно стащив её со стороны перелома. Пуля прошла по касательной, сорвав кожу до рёбер.

– Что вы делаете?

– Избавляюсь от ненужных вопросов.

Он снял кобуру и вместе с «Вальтером» швырнул её под ноги Антона. Затем нащупал недопитый пузырь вискаря. Когда набежали сердобольные люди, а вдалеке взвыла милицейская сирена, скотч принёс тепло в желудок, но не дал успокоения душе.

***

Российская Федерация, 2013 год

– Я его помню студентом.

Отставной милицейский генерал трогательным жестом поправил одеяло на недвижимом теле Олега. Обычная слабость немолодых людей – слишком много места в их сознании занимают воспоминания.

Младший из братьев Наркевичей переехал в московскую квартиру Игоря близ метро «Арбатская», не узнав о возвращении на Родину из опасной Белоруссии. Спальня превратилась в палату, уставленную медицинским инвентарём. Не трудно догадаться, кто был приглашён на должность главврача маленькой импровизированной больницы, по совместительству – медсестрой и нянечкой.

– Пытаюсь добиться, чтобы и он вас вспомнил.

По соседству с аппаратурой, имеющей шильдики «Сименс», «Самсунг» и «Тошиба», появился шкаф от старого сервера с трансформаторными катушками, высоковольтными конденсаторами и несколькими электронными платами. Судя по виду Игоря, хватающегося за отвёртку левой рукой, он больше всего сожалел, что не может сам собрать установку.

– Ты и вправду считаешь, что на устройстве образца 1890 года сможешь добиться чего-то, недоступного современной немецкой или израильской медицине?

– А мы и не собираемся ограничиваться позапрошлым веком, - встряла Светлана. – Соединяем открытие Иодко с нынешней техникой. Проблема в другом. По-хорошему, методы надо испытывать на собаках, обезьянах. А мы сразу на человеке, на родственнике. Чувствую себя доктором Менгеле. Не слышали? Нацист, проводивший опыты на узниках Освенцима.

– Ты хватила через край, дорогая. И мы не можем ждать нескольких лет клинических испытаний и вращения колёс медицинской бюрократии. Пройдёт дней десять, и установка в твоём распоряжении. Разомнёшься на мне. Если сможешь быстро срастить ключицу и залатать царапину на рёбрах, возьмёмся за Олега.

Генерал задумчиво вытащил сигарету, спохватился и сунул обратно в пачку.

– Меня радует, что ты не торопишься на разборки обратно в Минск.

– Курить можно на кухне. Включу вытяжку.

Отставник понял, что не в сигаретах дело. Игорь не хотел обсуждать подробности при женщине.

– Кофе?

– Спасибо, в другой раз. Давление пошаливает… Так вот, на этот раз за дело взялся Комитет. В «Лексусе» ехало минимум двое – стрелок и водитель, в результате два погибших. Иными словами – организованная группа, созданная для совершения тяжкого преступления с применением автоматического оружия. Банда, короче.

– И что они нарыли?

– Много и одновременно ничего. В ночь на 29 августа Люда и его команда вдруг подорвались и все как один свалили за границу. На фирме остались бухгалтеры, секретарша…

– Я её помню.

– …А Григорий с парнями и прочие ребята в четыре утра въехали в Тересполь.

– Тщательно изображая алиби.

– Правильно, - генерал удобно расположился на кухонном диванчике. – Кофе не нужно, а от чайку не откажусь. Вернулись в Барановичи они тридцать первого, показали полное недоумение на допросе.

– Молодцы. Как вы думаете, что произошло на самом деле?

– Точно не знаю. Люда как старый контрабандист наверняка имеет тропы на границе. Мог пробраться, устроить покушение и тут же умотать. Во-вторых, ты уехал очень рано и тем смешал им карты. Поэтому они кинулись в погоню на приметном «Лексусе», только свинтили номера.

– По записи регистратора не опознать?

– Нет. Типовая машина, не самая распространённая, конечно, но и не уникальная. Тип, который высунулся и дал вторую очередь из АКСУ, что вынесла лобовое стекло, был в маске. Если у злодеев в запасе имелся хотя бы час, тебя расстреляли бы у Над-Нёмана. Считай – повезло. И с трассы слетели удачно, джип угодил в валики с сеном, не загорелся.

– Я эту машину восстановлю, сколько бы оно не стоило. Тем более – страховка. Два раза мне жизнь спасла.

– Ну, пока она в КГБ Белоруссии, так сказать – вещдок. Я видел фото. Левая бочина и передок в дырках. Даже удивительно, что тебя чуть зацепило, а женщину вообще не затронуло.

Почему-то перед глазами Игоря предстал покойный националист, мечтавший расстреливать президентские бронированные авто. Скорее всего, результат получился бы именно такой – случайные невинные жертвы и вполне здоровые главы государств.

– На везение долго рассчитывать нельзя. Мстительный урод меня и здесь достанет, потому что чувствует – не успокоюсь.

– А, решил развязать маленькую войну?

– Не сейчас. К вам несколько просьб. Можно подтолкнуть белорусских комитетчиков проверить алиби Люды пристальнее? Где останавливались в Польше, говорили по мобилам, размахивали кредитками.

– Это они сами делают.

– Второе. Мне крайне подозрителен председатель сельсовета. Скорее всего, он их на меня и навёл. Нужны звонки с его мобла, с 28 августа и до официального возвращения Войцеховича. Особенно раннее утро двадцать девятого, координаты абонента, с которым связывался.

– Чуть сложнее. В отношении этого типа улик не имеется, - генерал чуть подумал. – Сделаю. Ещё что-нибудь?

– Последнее. В группе Григория был мужичок лет тридцати пяти-сорока. По-моему, Семён. Нужны сведения о нём.

– Зачем?

– Слабое звено. Из виденных мной подельников Люды он – единственный с остатками чего-то от человека. Если поможет, дам шанс ему выжить.

***

Республика Беларусь, 2013 год

Семён Лихтарович зажмурился от яркого света, ворвавшегося в тёмный заброшенный сарай.

– Привет, Сёма. Узнаёшь меня?

Вопрос прозвучал издевательски. Как человек, просидевший в кромешной тьме, может опознать визитёра в дверном проёме? Виден один лишь тёмный силуэт.

– Неа.

– А я тебя помню. Первое мая, международный праздник каких-то там трудящихся. И ты трудился в свой праздник, жарил Грише шашлыки в Над-Нёмане.

– А-а…

– Красноречивый ты наш. Тогда сговорчивее был, вспомнил моего меньшего братца Олега, а Григорий тебе рот заткнул.

– Ну… да.