Элемент 68

Каменные столбы ворот стянуты железными скобами. К скобам прикреплен почтовый ящик, светло-голубой, еще советского образца – с гербом Советского Союза и табличкой: «Выемка писем – один раз в сутки».

Решетку церковных ворот змеиными кольцами оплетала жирная цепь. На цепи болтался пудовый замок с застрявшим в скважине ключом. Алексей как-то пытался ключ провернуть, но тот приржавел намертво.

Служб в церкви не проводили давно, и Алексей по утрам ходил к обрыву. Не потому, что поверил болтовне соседа, а просто под обрывом жила река, горбатая широкой излучиной. Светилась за рекой прозрачная березовая роща. За рощей бесконечно волновались луга, густо окропленные многоцветием.

К этой живой бесконечности и обращался Алексей с немногими запомнившимися молитвами. Стоял подолгу, то шевеля губами, то впадая в оцепенение. Очнувшись, продолжал шептать. К тексту из псалтыря обязательно добавлял просьбы – так сказать, «в конце позвольте и от себя». Просить приходилось много: все, казалось, не хватает денег, удачи, инструментов, мировой справедливости.

Василий старался не беспокоить замершего у обрыва горожанина.

– Не суетись, – во время очередного обхода посоветовал сосед, – а то шумишь только. Чего по мелочам выпрашивать, если он сам все знает.

– А ты откуда знаешь, что я прошу? – удивился Алексей.

– Если молитва зазвучала, то ангел всегда за плечом.

– Ангел? Это который с крыльями?

– Твой, похоже, бескрылый. Кстати, котенок не нужен?

Алексей отгородился рукой в жесте отказа, но Василий, развернув ладонь Алексея вверх, вложил в нее взъерошенный рыжий комок.

– Все равно не нужен.

– Тогда с вас соточка, – нахально заявил Василий.

– Это за что?

– Да за зверюгу.

– Мне и за бесплатно не надо.

– За бесплатно не положено, – согласился Василий. – Примета такая.

– Что от кота пользы? – отбивался Алексей.

– Зато кормить мышей макаронами великая польза, – заметил сосед.

– Мне на днях предлагали породистого, – отнекивался Алексей.

Нерешительные люди врут часто и неубедительно.

– От породистых в деревне мало толку, – согласился сосед. – А этот кот местный. Боевой. Из пролетариев.

У котенка была дерзкая морда, тяжелая поступь и отходчивый характер. Основной своей заботой он считал охоту на Алексея с целью получения дневной нормы пропитания. В ход шли приемы от грубой лести до требовательного ора. Учитывая пролетарское происхождение кота, Алексей был уверен, что орет тот исключительно матом. За особо наглые выступления кот получал тапкой, но не обижался, а улепетывал за сарай, высоко закидывая пушистый зад. Из вынужденной ссылки появлялся через пару часов с заискивающей мордой и поджатым хвостом.

Получив свою порцию, кот считал план на день выполненным и уходил по своим кошачьим делам. Мог принести на порог задушенную мышь или даже крысу. Не брезговал птичками и мелкими лесными зверьками. Следы кровавых преступлений гордо складывал у порога.

По ночам котяра бурно имитировал охрану границ. Гулко топал по половицам, тяжело обрушивался на пол в смертельном прыжке, громким мявом оповещал хозяина о победе. Но следы его ночных побед обнаружить удавалось не всегда.

С котом в доме порядка стало меньше, зато суеты внутри Алексея поубавилось. Теперь он ходил на обрыв слушать, и как-то все начало потихоньку прилаживаться. Приладилась к косяку амбара огромная тяжелая дверь, приспособился к деревенскому труду бывший горожанин, появилась в его доме и женщина.

Женщину под Новый год Алексей поначалу придумал. Можно сказать, что он себе женщину приврал, спасаясь от навязчивого соседа.

Новогодняя ночь в деревне ничем не отличается от любой другой зимней ночи – та же ватная тишина и шершавая чернь. Исключением из темноты – ярко-желтый параллелепипед на снегу с черным контуром посередине – это выплеснулся на улицу свет лампы из распахнутых сеней. Из макушки силуэта выползают колечки дыма и скользят в темноту по умасленной сиянием дорожке.

Докурив, Алексей нащупал в кармане брелок, замки машины щелкнули, дважды вспыхнули оранжевые огни. Алексей поднял с пола ящик и понес к машине. Опустил ящик на снег, открыл дверь багажника – кнопка заиндевела и вдавливалась с трудом, – погрузил бутылки и отправился за сумкой. Уложил спортивный баул с суточным запасом одежды на заднее сиденье, занырнул в салон, пытаясь дотянуться до скребка, а выбравшись из машины, вздрогнул от неожиданности. В яркое пятно на снегу вписался чужой силуэт – угловатый, растрепанный, одноногий из-за широких галифе, сросшихся в одну бочковатую тень. Алексей поднял глаза и увидел на крыльце спину соседа Василия.

– Василий! – позвал Алексей. – Меня ищешь?

– А кого еще? – обернулся Василий. – Вечер добрый. Собрался куда?

– Да к друзьям отмечать.

– Далеко?

– В Москву.

– Серьезно затарился, – с уважением протянул Василий, разглядывая запасы в багажнике.

– Ну так ведь Новый год, – пояснил Алексей.

– Ясное дело, – согласился Василий. – Ты не волнуйся, я за домом присмотрю.

– У меня брать нечего.

– Кому надо – найдут. А не найдут – так без дела разворотят.

– Да кому у нас тут надо.

– И то верно, пока некому, – согласился Василий. – Когда вернешься?

– Через пару дней.

– Дело хорошее, а то ты все один и один. Молодой вроде еще мужик.

– А может, уже и не один, – ответил Алексей, выпроваживая соседа, который про хозяйку в доме заводил разговор не в первый раз.

– Приглядел кого? – спросил Василий из-за калитки.

– Может, и приглядел.

– Так не тяни. С суженой отмечаешь? – любопытствовал Василий.

– Может, и с ней, – ответил Алексей уклончиво.

Врать напрямую он не умел.

– Эка смутился. Вижу, что с суженой, – решил сосед для себя. – Там все и порешите. Новый год – новая жизнь.

– Может, и так, – спешно согласился Алексей и скрылся от настойчивых расспросов в дом.

Там лежал костюм Деда Мороза и мешок с подарками – роль деда из Великого Устюга Алексей исполнял много лет подряд. Когда Алексей переоделся, Василия у калитки уже не было.

Алексей завел мотор и осторожно стал пробираться по деревенской улице. Снег здесь расчищали нерегулярно, но, планируя выезд, Алексей договорился с трактористом, и тот расчистил дорогу ровно на ширину ковша. В свете фар Алексей снова увидел Василия – тот стоял посередине пути.

– Чего, Василий? – Алексей открыл водительское стекло.

– Да вот пожелать доброй дороги.

– Спасибо, Василий.

– И еще, подарок, – Василий протянул в водительское окно бархатный футляр: тяжелый, пыльный, с золотыми вензелями на вытершихся углах.

– Да ни к чему, Василий.

– Как – ни к чему? – обиделся Василий. – Новый год все-таки, нехорошо без презента.

– Мне презент?

– До свадьбы сбережешь. Ты же жениться собрался.

Алексей пожалел о своей лжи: