Элементарно, Васин! (сборник)

— А чего вы тогда в милицию стали звонить? Вызвали бы знакомых бандитов или там частного сыщика. И все было бы конфиденциально, как вы хотите.

— Но время! Мы бы упустили время. Я ведь надеялся, что вы быстро обыщите все помещения и найдете вора. У вас же опыт, вы же профессионалы. Конверт ведь тогда можно было бы сразу мне отдать, и все. Частный сыщик ведь один, полномочий никаких, кто ему тут разрешит офисы обыскивать? Я бы, например, не разрешил. А вы ведь представители власти, у вас право есть.

— Понятно, — кивнул Филимонов. — Значит, доверяете нам. Хорошо, постараемся сделать, что возможно. Итак, ищем большой голубой конверт с некими конфиденциальными документами. Внутри конверта должны находиться письма и фотографии. Верно?

— Да, — вскинулся Дробышев. — И преступник, мне кажется, до сих пор в здании. Он просто не мог никуда деться!

«В этом, похоже, господин Дробышев прав. Если только не врет в изложении произошедшего», — подумал Эдуард. Версия событий, озвученная Михаилом Дробышевым, была такова.

Около трех часов дня он вышел из своего кабинета и направился в ресторан по соседству — там у него был намечен деловой обед с клиентом. Уже спустившись вниз, он вдруг вспомнил, что не запер сейф, и помчался назад. Взлетая по лестнице, он наткнулся на свою секретаршу, Ирину, которая вышла сразу вслед за ним — оплатить мобильный телефон. И вот, спускаясь со второго этажа, где расположен их офис, на первый, она на лестнице столкнулась с возвращавшимся шефом. Он объяснил Ирине, почему вернулся, и на всякий случай спросил, закрыла ли она дверь, когда уходила. Та ответила: само собой разумеется. Это, кстати, было обязательным условием — офис ни при каких обстоятельствах не должен оставаться надолго пустым и открытым. Они вдвоем быстро вернулись в контору. Все было в порядке за исключением одного — из сейфа пропал большой голубой конверт с конфиденциальными документами, который Дробышев хранил как самую большую драгоценность.

Правда, секретарша призналась, что перед самым уходом выходила в дамскую комнату. Как она говорит, минуты на две, не более.

Далее события, в изложении Дробышева, развивались так. По внутренней связи он мгновенно связался с охраной, которая перекрыла выходы из здания. Таковых было два: центральный, где охранники дежурили постоянно, и запасной, закрытый и опечатанный. Но последний отпал сразу. Во-первых, печать была цела. Во-вторых, у похитителя просто-напросто было слишком мало времени, чтобы добраться до него. Но даже если предположить невероятное — преступник открыл дверь ключом и, не повредив печати, выскочил на улицу, то и тогда незаметно скрыться он бы не смог.

Проулок, куда вела дверь запасного выхода, окружен глухими стенами. С одного конца это тупик, а другой, делая крюк, выходил прямо к главной двери офисного центра. Охранник, дежуривший на входе, божился, что если бы из проулка появился человек, то он его бы увидел. Из окон тоже никто не выпрыгивал — это в данном здании невозможно по чисто техническим причинам.

В общем, Филимонов вынужден был согласиться, что вор действительно до сих пор находится внутри здания. Надо было вызывать подкрепление и начинать рутинную проверку сотрудников всех контор, которые располагались в офисном центре.

— Скажите, — обернулся Эдуард к притихшему Дробышеву, — документы, которые вы так бережно хранили в голубом конверте, у вас давно?

— С полгода, примерно, — немного подумав, ответил Михаил.

— А секретарше своей вы полностью доверяете?

— Как вам сказать… Ирина работает у меня второй месяц. Прекрасный помощник, уравновешена, нелюбопытна. Да и взял я ее не с улицы, у нее блестящие рекомендации. И потом — за это время у нее была масса возможностей изъять этот конверт без всякого шума. Да еще так, чтобы я не сразу его хватился.

— Да, действительно, — кивнул Филимонов. — Ну а кто еще знал о наличии этих документов в вашем сейфе?

— Только два человека. Но это абсолютно надежные люди. Кроме того, им нет никакой нужды красть их.

— А тот, кому эти документы могут навредить?

— Если бы это, не дай бог, случилось, то поверьте — пропал бы не только голубой конверт, но и я сам, в придачу. Только последовательность была бы другая — сперва я, потом конверт.

Секретарь Ирина казалась ужасно расстроенной. Это была высокая, но совершенно невзрачная молодая женщина лет тридцати. У нее были прямые светлые волосы до плеч, но почему-то назвать ее блондинкой Филимонов бы не решился. В его понимании блондинки были более яркими и более привлекательными. А Ирина казалась какой-то тусклой. Широкие плечи и плоская грудь лишали ее женственности. Единственное, что в ней было примечательного — строгая дорогая одежда. Впрочем, здесь было принято хорошо одеваться.

«Зато наверняка отличная секретарша, — пришел к выводу Паровоз. — И сразу видно — она чувствует ответственность за то, что произошло в ее конторе».

В настоящий момент Ирина строго и внимательно слушала, как оперативники допрашивают в ее комнате охранников здания. Филимонов расположился здесь же, наблюдая за происходящим и вмешиваясь в процесс в случае необходимости. Время от времени Паровоз бросал в сторону секретарши изучающие взгляды, но никаких признаков заинтересованности, волнения или тревоги на этом невзрачном лице не обнаруживал.

Пришел начальник смены охранников, которого Паровоз решил допросить сам.

— Может быть, вы заметили человека, который обращал на себя особое внимание? Суетился, слишком быстро вошел или слишком быстро вышел из здания? Или одет был странно?

— Странно — это как? — поинтересовался начальник смены, наряженный в традиционные черные доспехи и без малейших признаков интеллекта на круглой конопатой физиономии.

— Бейсболка слишком низко надвинута, воротник поднят, лицо шарфом замотано, черная повязка на глазу, что-то в этом духе…

Охранник задумался, но мыслительный процесс явно затянулся.

— Ну же! — поторопил его Филимонов.

— А ведь правда, — удивленно-радостно отозвался охранник. — Был странный один. Только как бы наоборот.

— Что — наоборот? — разозлился Эдуард. — Ты по-русски можешь сказать, кого видел?

— Я обратил внимание на одного, — уставившись в невидимую точку на стене, сообщил конопатый страж. — Но только я лично не видел, как он входил в здание — к началу нашего дежурства он уже был в холле. Мы заступаем в двенадцать, так что вам надо спросить у тех, кто в утренней смене…

— Когда надо, спросим. Ты про себя расскажи, — подгонял Филимонов. — Меня интересует, что можешь вспомнить конкретно ты.

— Значит, было это часов около двух, а может, и позже. Точно не могу сказать — время так странно ощущается, когда ты на держурстве: то летит — не остановишь, то прямо ползет.

— А в этот раз — летело или ползло? — вкрадчиво спросил Эдуард.

— Я еще не разобрал, смена, считай, только началась!

— Ну, так на кого ты обратил внимание?

— В холле я увидел молодого парня. Усы такие у него пижонские — ниточкой. На него и обратил.