Элементарно, Ватсон!

— Но вы знали: что-то не так. И знали, что это связано с… — Джексон быстро повернулся к Закарии, — нашим верным уборщиком. Ливанцем?

— Да, да, сэр. Но…

— Нет. Не ливанцем. Египтянином. Полагаю, коптом.

Повесив голову, Закария поднял руку, демонстрируя собравшимся татуировку в виде крошечного мальтийского креста.

— Это меня выдало, да?

— И ваш акцент. Когда мы прощались, вы ответили по-арабски с египетским акцентом. Который сильно отличается от левантийского диалекта Ливана.

Закария совсем пал духом.

— Вы очень умный человек. Вы знаете, что это не я забрал их жизни, что на моих руках нет крови.

— Не уверен. Однако давайте рассмотрим, что у нас есть. Раввин убит, его синагога ограблена — но не обычным грабителем. Откуда нам это известно? Во-первых, прошло почти семьдесят два часа, а украденное серебро так и не появилось на черном рынке.

— Ну, — фыркнул Даймонд. — Возможно, воры просто выжидают, чтобы все утряслось.

— Спасибо, что продемонстрировали нам свою неосведомленность о жизни обычного преступника. Обычным преступникам хронически нужны крупные суммы денег. И они знают: чем дольше хранишь добычу, тем больше шансов, что тебя отыщет полиция. Поэтому непреложное правило гласит: избавься от нее. Быстро. Продай перекупщику, который примет ворованное и будет держать у себя, пока горизонт не прояснится. А мы, — добавил сержант-майор, кивнув на Тернера и Хамштайна, — уверены, что украденное не всплыло. Нигде.

Он оглядел собравшихся по очереди, высматривая предательскую дрожь или дернувшееся веко, которые могли бы выдать преступника. Ничего. Сержант-майор продолжил:

— Однако этот человек знал, что похищает. Он не тронул более новые, не столь ценные футляры для свитков Тор, но взял антиквариат, переживший холокост, древние сокровища царской России. Может, он коллекционер? Продавец краденого антиквариата? Не исключено. Однако он точно не простой уличный вор, ищущий легких денег. — Джексон сделал паузу. — Из всего этого мы можем сделать вывод, что убийца — человек, способный — по крайней мере, в данный момент — жить по средствам.

— Что можно сказать о каждом из здесь присутствующих, — снова влез Пелачи.

— Но зачем убивать раввина? Случайность? Возможно. Однако человек со средствами мог дождаться, пока синагога опустеет. — Джексон стоял не шевелясь, и его голос словно набирал вес. — Более правдоподобное объяснение: целью преступника было убийство, а кража серебра — обычный отвлекающий маневр.

— Но кому понадобилось убивать такого хорошего человека? — сокрушенно спросила Фрейда.

— А что, если его убили именно за то, что он был хорошим человеком? Страстно желавшим мира? — Помрачнев, Джексон добавил: — Возможно, именно эта страсть сделала его уязвимым.

Тернер больше не мог сдерживаться.

— Для кого?

— Перед кем, — поправил сержант-майор. — Перед кем-то, кому требовался контроль над инфраструктурой. Некой конкретной сетью. Той, что способна перемещать деньги так, что власти никогда не смогут их отследить. Так сказать, проводить транзакции, которые не отбрасывают тени. — Его взгляд упал на Пелачи. — Такой человек должен либо быть богатым… — теперь он повернулся к Даймонду и Закарии, — либо представлять чьи-то интересы. — Джексон помолчал. — Но зачем убивать раввина? Этот вопрос на некоторое время поставил меня в тупик. Однако славный мистер Даймонд подтолкнул меня в нужном направлении.

— Я? — воскликнул редактор, нервно кусая губу. — Что я сказал? Я тут вообще ни при чем!

— Тогда почему вы ведете себя столь нервно, столь — как бы это выразиться — виновато? — Даймонд ничего не ответил. Джексон криво улыбнулся. — Не волнуйтесь. Вы случайно обронили это в разговоре: предположили, что у Риверса есть фотографии сильных мира сего, и это натолкнуло меня на мысль: что, если, играя на страсти ребе, наш заговорщик убедил его принимать большие пожертвования — со всей возможной анонимностью — на поддержку дела его жизни, при условии что значительная часть денег впоследствии будет тайно возвращена?

— Отмывание финансов! — Хамштайн начинал получать от происходящего удовольствие. Еще одно оперативно раскрытое сложное дело. Хорошая запись в досье.

— Именно. У ребе был отличный конечный пункт — организация в крайне нестабильной части мира, где записи почти не ведутся, а потому огромные суммы денег больше никогда не всплывут.

Мэгги была озадачена.

— Получение денег организовать несложно. Но как скрыть их возврат? Для этого требуется местный получатель… — Замолчав, она повернулась к Закарии.

Джексон медленно направился к уборщику.

— И этому мужчине — или женщине — понадобится мотив помимо денег, потому что он должен вести себя предельно незаметно. — Сержант-майор навис над несчастным уборщиком, дрожавшим как осиновый лист. Схватил его за руку, поднял, продемонстрировав татуировку. — Особая отметка. С ее помощью копты-христиане показывают свою приверженность церкви. — Прежде чем Закария успел возразить, Джексон продолжил: — Церкви, страдающей от геноцида со стороны мусульманских экстремистов по всему Египту. Тем, кто хочет спастись, отчаянно нужны деньги: взятки, визы, дорожные расходы. — Он повернулся к остальным. — Кто в таких обстоятельствах откажется помочь проекту, целью которого является невинное желание мира во всем мире?

— У меня не было выбора! Господь послал мне эту возможность! А теперь… — Закария разрыдался.

Джексон успокаивающе положил руку ему на плечо. Затем пристально посмотрел на Пелачи.

Тот стукнул кулаком по столу.

— Это возмутительно! Я лишу вас работы и пенсии! А теперь выметайтесь! ВОН!

Джексон перевел взгляд на Хамштайна. Теперь дело было за ним. Агент поморщился, но все-таки покачал головой.

— Минуточку, сэр. Пожалуйста, сядьте. Хотя я с вами согласен: на этот раз наш коллега прыгнул выше головы.

Пелачи, не уверенный в значении этих слов, медленно опустился в кресло. Быстро успокоился и даже благосклонно улыбнулся.

— Ради бога, продолжайте. Это такая захватывающая история — особенно учитывая то, что я вовсе не нуждаюсь в чьей-либо инфраструктуре. При желании я и так мог бы править миром.

— Вне всяких сомнений — по крайней мере той его частью, что можно купить, — согласился Джексон. — Но как насчет той, что нельзя? Деньги, полученные за большие секреты, огромные суммы, вырученные преступным образом, даже с угрозой национальной безопасности? Их необходимо скрывать. А для этого требуется иностранная структура, не имеющая прямых контактов с вашей империей. Зато имеющая благотворительные. Отсюда — ребе.

Если Пелачи и нервничал, теперь он хорошо скрывал свои эмоции.

— Как интересно. Я, пожалуй, дослушаю историю до конца, прежде чем звонить вашему начальству. Прошу вас, продолжайте.

— Спасибо. Итак, проблема заключалась в том, что у ребе, как воображал мистер Даймонд, были фотографии. И если бы ангел-хранитель сурово пожурил его — или бы он просто испугался, — разработчик схемы оказался бы под угрозой. Нешуточной. Либо его жизнь — либо жизнь Елизара Бермана.

— О, я понял, — проворковал Пелачи. — Но вы упустили один момент: откуда взялись эти огромные суммы денег?