Елена Поленова

Местные жители очень полюбили художницу, заботились о ней и помогали ей в работе, кто чем мог.

11 августа 1889 года Елена Поленова писала из Нелылевки: «Я просто не помню, чтобы подъем духа и энергии в работе так долго был во мне в таком градусе... Наплыв мыслей и планов художественных очень, очень сильный. Вообще живу полно, деятельно, хорошо».

Результатом этого творческого подъема было создание иллюстраций к сказкам Сынко-Филиппко, Отчего медведь стал куцый, Жадный мужик, Злая мачеха, Плутоватый мужик, Козлихина семья; к присказкам Рыжий и красный, За тридевять земель; прибауткам Сорока-ворона, Тили-тили тесто, Чичи-чики чикалочки и другим.

К сказке Сынко-Филиппко - шедевру «костромского» цикла сказок - Елена Поленова создала шесть цветных акварельных иллюстраций. В них уже проявилась новая манера иллюстрирования: лаконизм композиции, декоративность акварельной живописи, графичность пейзажа. В.В. Стасову, который посетовал на такое «упрощение» цветовой гаммы, ограничивающейся пятью-шестью красками, Поленова ответила, что, во-первых, только «при таком исполнении заказчик соглашался издавать мои рисунки в красках», во-вторых, ей самой она «ужасно нравится», а в- третьих, что способ издания не мешает его национальному характеру, если «художник чувствует русскую жизнь и ее характерные черты».

Иллюстрация к сказке Сынко-Филиппко 1890-е

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Иллюстрация к сказке Сынко-Филиппко 1890-е

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Елена Дмитриевна Поленова чувствовала русскую жизнь, как никто другой.

На первой иллюстрации сказки Сынко-Филиппко, являющейся ее культурологическим открытием, она изображает седовласого старого паромщика и его жену на фоне деревянной сторожки, украшенной старинной резьбой и орнаментом.

Старик сидит на бревне и любовно рисует вырезанному из чурбанчика мальчику «глазки, ротик и носик». Жена в цветастом платке стоит рядом, подперев щеку рукой, и с умилением смотрит на своего «сыночка».

На второй иллюстрации мы застаем жену паромщика в деревянной избе, обставленной старинной резной утварью, в самый удивительный и радостный момент ее жизни: мальчик, которого она «пестовала да в зыбке качала, словно он живой», вдруг ожил и закричал. Мы видим младенца с милым кругленьким личиком, тянущим ручки вверх, в люльке под высоким пологом, а рядом - мать, которая от неожиданности всплеснула руками.

Иллюстрация к сказке Сынко-Филиппко. 1890-е

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Иллюстрация к сказке Сынко-Филиппко. 1890-е

Государственный Русский музей,Санкт-Петербург

На третьей иллюстрации счастливое семейство полдничает на лоне природы. Матушка сняла котелок с огня и подает его седовласому мужу, а сынко-Филиппко, «хороший, здоровый паренек», сидит рядом с деревянной ложкой, дожидаясь своей очереди.

На четвертой иллюстрации - Филиппко в лодке-ладье, остановившейся на синей глади воды. Филиппко уже наловил рыбу, которая лежит на дне лодки, но поднял весло и не причаливает к бережку, хотя на берегу разведен огонь и на рогатинах висит котелок. По настороженной спине мальчика понятно: он догадался, что не матушка его кличет. И действительно - в ельнике прячется Баба-яга.

На пятой иллюстрации - Филиппко в избе Бабы-яги, которой удалось затащить его туда обманом. В печке горит огонь. Дочь Бабы-яги, Настаска, злая, но глупая ведьма, приказывает Филиппке садиться на лопату. А тот отвечает, разводя руками: «Я не умею - покажи мне».

В последней, шестой, иллюстрации к сказке Сынко-Филиппко художница с истинным талантом и мастерством передает самый драматичный момент событий. Спасаясь от Бабы-яги, Филиппко забрался на высокое дерево. С надеждой он протягивает руки пролетающим мимо гусям, прося их сбросить ему перышки. Великолепен ночной пейзаж: желтый диск луны прочертили горизонтальные тучи и вертикальные пики деревьев. На фоне черного ночного леса, как тревожный крик о помощи, белеет рубашка Филиппко.

Мудрыми философскими притчами и замечательными памятниками русского фольклора являются и другие сказки «костромского» цикла, записанные, обработанные и проиллюстрированные Еленой Поленовой: Жадный мужик, Злая мачеха, Отчего медведь стал куцый, Плутоватый мужик.

Бедный, но красивый и простодушный мужик в чудесной рубахе- косоворотке, штанах и лаптях сидит на берегу поросшего тростником и кувшинками пруда. Он случайно уронил в воду топор и удивленно разводит руками, отказываясь взять диковинные топоры из настоящего золота и цельного серебра, которые ему предлагает вынырнувший из тростников шутик. За его честность шутик подарил бедному мужику оба драгоценных топора в придачу к его железному с простым топорищем. А скупой и жадный богатый мужик за свое вранье и желание присвоить чужие деньги не получил от шутика ничего - только зря свои потопил.

Иллюстрация к сказке Жадный мужик. 1890-е

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

Иллюстрация к сказке Злая мачеха. 1890-е

Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

В сказке Злая мачеха старуха и день, и ночь донимала несчастную падчерицу. А как увез ее старик со двора, «соскучилась, в избе у ней стало тихо, на животе тошно, язык пересох». И приказала она старику: «Ступай, муж, за падчерицей, со дна моря ее достань, из огня выхвати! Я стара, я хила, за мной походить некому».

В иллюстрации к этой сказке все лаконично, предельно обобщено, но выразительно, метко, точно в деталях: орнамент на столбе, резьба на перекладине открытой двери амбара, откуда видны очертания старинных палат, дивные орнаменты на юбках мачехи и падчерицы, спокойно клюющие просо куры.

Также лаконичны и выразительны иллюстрации к сказке Отчего медведь стал куцый.

Складный деревенский паренек на ремнях спускается с неба, а под ним - чудесный древнерусский деревянный город с резными крышами, куполами, башенками и флажками над ними. И над всем этим великолепием высоко в облаках парит стая птиц.

А вот весна на болоте. Тонкие березки, прозрачная даль. На голове застрявшего в трясине паренька парочка уток свила гнездо, думая, что это кочка, и вывела птенцов. Неоперившиеся утята приглянулись огромному бурому медведю, склонившемуся над гнездом с жалобно кричащими птенцами и мечтающему полакомиться ими. Добрый паренек пожалел малых птенчиков и схватил медведя за хвост. Медведь шарахнулся в сторону и пустился в лес что есть духу, а паренек выбрался из болота с медвежьим хвостом на память.