Эльф для счастья

«А может, всё дело в том, что я сама сейчас повзрослела и воспринимаю свои чувства более взросло?» — тут же подумалось мне, пока супруг выжидающе смотрел на меня.

— Если всё настолько плохо, то я могу. — Начав было говорить в ответ, я не нашла подходящего варианта, как закончить то предложение.

«Отказаться от Алека? Продать? Снова перевести в статус общедворцовых? Нет, я определённо не хочу этого делать. Рука не поднимется подписать документы на его продажу. Освободить? Элитного раба, который привык быть таковым? Понадеявшись, что он выживет сам? Я прекрасно знаю, что последнее не получится. Алан тоже один без меня бы не справился. Возможно, что со временем он и сможет считать себя полноценно свободным, но пока он определённо зависим от моего мнения. Впрочем, мне это совсем не мешает. Есть и свои плюсы в муже из рабов. Как минимум, он не будет считать себя выше меня и пытаться захватить власть», — размышляла я, слегка запутавшись в собственных мыслях и поднимая растерянный взгляд на любимого.

— Не плохо. И вот ещё что. — Он едва заметно скривился. — Тебе нужно поговорить с ним.

Удивившись, я осторожно заглянула в его зелёные омуты глаз.

— Зачем?

— Джина. — Эльф посмотрел на меня с любовью. — Я уже говорил, что смогу с ним смириться и жить мирно, но этого сейчас не можешь ты.

«Что он такое говорит? Причём тут я? Мне как раз очень даже удобно, если у меня будет и любимый муж, обеспечивающий мой комфорт, и раб. Алан же наоборот сейчас должен уговаривать меня отказаться от него, продать, избавиться, чтобы остаться одному.» — нахмурившись, подумала я, а затем честно призналась:

— Я не понимаю.

Супруг нежно погладил самыми кончиками пальцев меня по руке.

— А что, если он не предавал тебя, Джина? — Его голос был мягким, но то, о чём он говорил.

Я отшатнулась. «Зачем он вообще это делает? К чему лезет во всю эту грязь? Бередит мой старые раны?!» — задалась про себя вопросом, отворачиваясь от него.

Сердце вновь отозвалось болью, стоило мне только вспомнить тот день. Стражу, что приволокла меня обратно, как какую-то преступницу, суровый взгляд отца, осуждающие перешёптывания слуг, и Алека, с его зелёным и до глубины души виноватым взором. Я сразу тогда поняла, кто меня выдал. Об этом даже не требовалось спрашивать, поскольку всё было видно по поведению раба, его изорванной в клочья спине и изменившемуся ко мне отношению... Больше не было того, кто составлял мне компанию на прогулках, равно как и наших разговоров в ночи. Присутствовала лишь им же выстроенная между нами стена вины, и моя тоска по единственному тогда другу, а ещё общая горечь и боль.

«А ведь я верила ему, делилась своими планами, мечтала с ним. Да, я не могла взять его с собой, ведь он мне не принадлежал, но собиралась забрать сразу же, как только смогу. Хотела выкупить, дать свободу, сбежать с ним на край света.» — припомнила я и прикрыла глаза, тихо вздохнув. Входная дверь скрипнула, впуская в комнату предмет моих мыслей.

— Я оставлю вас наедине. Сделаю ванну. — Алан соскользнул с кровати. — Джина.

Он посмотрел на меня с любовью, когда я неожиданно запаниковала, и продолжил:

— Ради меня. Ради нас. Тебе нельзя нервничать, а до тех пор, пока эта проблема не разрешится, ты будешь о ней думать.

И муж ушёл, скрывшись через несколько мгновений в ванной комнате и плотно прикрыв за собой дверь, из-за которой вряд ли можно было хоть что-то подслушать. Мне же ничего не оставалось, как посмотреть на коленопреклонённого раба.

— Госпожа? — Тот явно не понимал, что происходило, и почему Алан вдруг ушёл.

Более того, я даже увидела, как в его глазах на мгновение промелькнул страх.

А мне так дико не хотелось начинать разговор и поднимать былое, что.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросила я у него суровым тоном, трусливо надеясь избежать разборок.

«Пусть выложит всё сам, и тогда мне не придётся задавать неудобные вопросы. Сегодня я так устала, что сил едва хватает на то, чтобы держать глаза открытыми. Какие уж тут разговоры? А ещё снова проснулся голод. Похоже, лекарство Лия подействовало, потому что совершенно не чувствуется дурнота», — определила я, смотря на Алека.

Тот вздрогнул, испуганно бросив взгляд на дверь ванной комнаты, но взял себя в руки.

— Простите, госпожа. Этого больше не повторится! — Он тут же склонился до пола, по всей видимости, подумав о чём-то совершенно ином. — Впредь я буду вежлив к вашему мужу и стану полностью придерживаться собственного статуса его личного раба.

Я поморщилась, поскольку всё пошло совершенно не так. «Что же они не поделили? Очень любопытно. Может, стоило с этого и начать?» — воодушевившись, решила про себя.

— Ты был с самого начала приставлен к Алану, так зачем вообще стал к нему лезть? — Добавив немного магии в вопрос, я заставила раба через клеймо отвечать только правду.

И он явственно ощутил магическое воздействие, побледнев ещё сильнее.

— Госпожа. — Темноволосый эльф попытался увильнуть, но ничего не вышло.

— Отвечай! — настойчиво проговорила я, добавляя в голос ещё строгости и магии.

— Потому что я безумно ревную господина к вам! — Сорвалось с губ Алека признание, заставившее его испуганно задрожать.

А я... Я просто не знала, что и сказать. «Ревность? Но это же...» — посетила меня растерянная мысль, в которую даже не верилось.

— Ты любишь меня? — Мне казалось всё каким-то абсурдом.

Да, я безусловно знала, что рабы ничем не отличались от свободных и были способны на искренние чувства, но Алек. Он всегда оставался таким закрытым, что подобное мной даже и не предполагалось. Отчего-то мне казалось, что моё чувство никогда не было взаимным, и я скорее удерживала его рядом, чем позволяла себя любить.

— Да, госпожа. Люблю. — Эльф говорил так, будто признавался в великом грехе, а затем. Затем словно прорвало плотину, и на волю выбрались его настоящие эмоции, все искренние чувства, что он скрывал долгие годы, пряча в себе и не давая пробраться на волю ни грамму лишнего.

Я слушала его, как заворожённая, испуганно то сжимая, то разжимая кулаки. «Если бы я знала раньше.» — была у меня единственная мысль, когда он наконец замолчал, давая мне возможность осмыслить услышанное.

Глава 41. Признание

— Я эмоциональный раб. — Алек признавался в этом, словно в каком-то проступке. — В школе нас учили именно этому — проявлять эмоции, разговаривать с хозяевами, развлекать их своим послушанием или непослушанием. Нам вкладывали в головы установки, что нельзя постоянно быть идеальными, а надо что-то вытворять, ведь должно быть так, чтобы раба всегда было за что наказать. За что не любить. Никто из таких, как я, не живёт долго.

Он говорил то громко и чётко, то срывался на шёпот.