Эльфдом
Шрифт:
Дождевая Лилия тихо выругалась — «До туда пять миль, и это на другой стороне реки».
«Отведите меня к Лейн», — сказала Тинкер. — «Это ближе».
Яростная Песня взглянула на дорогу, откуда они пришли. — «Нет. Нам надо двигаться в город».
Заря принесла с собой рассеянный свет, движение, внезапные остановки и скачки, и нарастающий, слышимый все чаще и чаще звук выстрелов.
Внезапно раздались автоматные очереди и наступила тишина.
«Тинкер!» — сверху донесся голос Рики. Секундой
Пони не дал тэнгу подойти к ней.
«Она ранена?» — прокричал Рики.
«Как ты узнал об этом?» — прорычал Пони.
«У нас смотровые пункты по всему городу. Один в Мак-Кис Рокс засек взрыв Роллса. Насколько сильно она ранена?»
Пони не сдвинулся с места. — «Нам надо доставить ее в больницу».
«Мой грузовик стоит неподалеку». — Рики махнул в сторону машины.
Пони грозно смотрел на Рики, ничего не отвечая.
«Пони, доверься ему», — сказала Тинкер.
«Да, доми».
Несмотря на их принадлежность к Клану Ветра, секаша всегда считали лекарей в больнице «чужаками». События этой ночи еще больше взвинтили их. К сожалению лекари не сразу осознали это, пока не попытались использовать на Тинкер ножницы.
Невезучий лекарь с ножницами в руках внезапно оказался вжатым лицом в пол. Последующая за этим дискуссия проходила на громком, быстром и невероятно вежливом Высоком Эльфийском. Тинкер не могла понять ни слова.
«Боже, только не Высокий Эльфийский!» — прокричала она. Все и так было слишком запутано. Не надо прибавлять к этому язык, которым она плохо владела. — «Что случилось? Кто-то ударил его? Почему?»
«Они хотят убрать твою футболку». — Рики казалось был единственным, кто обращал на нее внимание, несмотря на то, что он стоял в далеке от секаша. Он смотрелся абсолютно чужим в компании эльфов. Рики убрал крылья, но его выдавал маленький рост и растрепанный вид.
Ей потребовалась минута, чтобы осознать услышанное, и до нее дошло, что они собираются разрезать ее футболку Команды Тинкер. Она запротестовала. Громко запротестовала.
«Это просто футболка», — сказала Яростная Песня.
«Это очень крутая, редкая футболка».
«Все когда-то изнашивается». — Яростная Песня взяла ножницы у лекаря. — «И технически, это моя футболка. Значит, решено».
Футболка исчезла до того, как Тинкер успела придумать альтернативный способ ее снятия.
Раз за разом попадая в несчастные случаи, Тинкер успела познакомиться со всеми лекарями. Успокаивающий Шепот Ветра была главой их общины. Она всегда восхищалась, как часто Тинкер умудрялась пострадать. После того, как у Тинкер появились секаша, лекарь все чаще держала свои эмоции при себе.
По крайней мере, Тинкер надеялась, что именно поэтому в ее взгляде не было даже намека на смешинку, когда лекарь осмотрела ее руку.
«Мне очень жаль, сейчас она сломана гораздо серьезнее, чем в прошлый раз».
Успокаивающий Шепот медленно говорила на Высоком Эльфийском, так, чтобы Тинкер могла понять ее. — «Боюсь, лечение будет очень болезненным, зе доми». — И она явно боялась реакции секаша на ее боль. — «Будет лучше, если вы позволите нам использовать сайджин».
«Нет», — прорычала Тинкер. — «У вас нет ничего другого против
боли?»Успокаивающий Шепот взглянула на Пони. Тинкер не знала, боится ли лекарь, что Пони начнет рубить головы, или надеется, что он сам накачает Тинкер наркотиком. — «Сайджин — самое безопасное средство, которое мы можем использовать. Нам нужно выстроить и выпрямить кости, а затем нанести лечебные заклинания. Это будет долго и очень больно. Приняв сайджин, вы просто уснете и не почувствуете всего этого».
Тинкер замотала головой.
Успокаивающий Шепот взялась за сломанную руку — боль ударом молнии пронзила Тинкер. Она вскрикнула и все секаша дернулись к ней, как будто их потянули за поводок. Облакоход положил руку на плечо лекаря.
«Прошу прощения», — глаза Успокаивающего Шепота округлились от ужаса.
«Все в порядке», — прошипела Тинкер. — «Дайте ей закончить».
«Тебе просто надо принять сайджин и заснуть», — произнесла по-английски Яростная Песня.
«Нет» — отрезала Тинкер. — «Все лето, стоило мне отвернуться, и кто-нибудь обязательно накачивал меня сайджином. Я ни за что не приму его добровольно». — Она ошиблась, взглянув при этом на Рики, который был одним из тех, кто насильно накачал ее.
Один раз, чтобы украсть ее, и второй, чтобы она не догадалась, что может легко сбежать. Судя по его взгляду, он сожалел об этих событиях не меньше, чем она.
Также, ее взгляд напомнил Пони о всем, что Рики сделал с Тинкер. Он направился к тэнгу.
«Все хорошо», — прорычала Тинкер, в первую очередь обращаясь к Пони. — «Кроме того сайджин вызывает у меня кошмары, которые слишком часто становятся правдой».
Успокаивающий Шепот умоляюще взглянула на Облакохода. — «Будет еще больнее».
О, супер.
«Просто сделай это», — Тинкер попыталась приготовиться к обещанной боли.
Не получилось.
Ее словно ударила молния. Все покрылось белой пеленой, и она словно со стороны услышала свой крик.
Когда она снова смогла видеть, Облакоход удерживал Успокаивающий Шепот, а Пони, схватив Рики за грудки, припечатал его к дальней стене. По крайней мере, никто из воинов не вытащил мечи.
«Оставьте их в покое!» — прорычала Тинкер сквозь стиснутые зубы. После перелома рука слабо пульсировала болью. Теперь по ее телу в такт сердца прокатывались пронизывающие, невыносимые волны агонии. Она вскрикнула и от души выругалась «Черт, черт, черт, черт, черт».
Если она заставит лекарей продолжать лечение без наркотика, Рики могут убить. — «Принесите мне этот чертов цветок».
Пони рявкнул приказ, и кто-то из лекарей тут же принес стеклянную банку с одним большим золотистым цветком сайджина.
«Иди домой», — сказала она Рики, и, почувствовав, что это звучало слишком грубо после всего, что он сделал для нее, добавила, — «спасибо. И, когда я проснусь, мне надо будет поговорить с тобой насчет высокородных Они».
Рики кивнул, глядя на Пони, который все еще держал его прижатым к стене.
«Пони, отпусти его».
Как только Рики выпрыгнул за дверь, Тинкер потянулась к цветку. Раз уж ей необходимо принять наркотик, она сама примет его. Сладкий приторный аромат напоминал ей только о неприятностях. Она собралась с силами, взмолилась, чтобы на этот раз у нее не было кошмаров, и глубоко вдохнула. Ее накрыло сладкое марево.