Эльфийка. Переполох в Академии

— Я не голодна.

— Значит спустишься и будешь сидеть с нами, пока мы будем есть.

— Не хочу.

— Я тебя не спрашиваю, — мама хлопнула дверью и пошла вниз.

А я села на кровать и впервые задумалась о том, что я, вообще-то, совершеннолетняя. И давно уже закончила Школу Света, и у меня есть специальность, не особенно престижная, но есть. И деньги есть. Я могу просто собрать чемодан и уехать на другую Грань, с моей силой, я без проблем найду работу, у меня будет свой доход и своя жизнь. Взросление эльфов традиционно очень расплывчатое понятие, некоторые тысячелетние все еще жили с родителями, просто потому, что у них были хорошие отношения, и им так было удобно, просто покупали соседние участки земли, достраивали дома, у нас было три или четыре таких клановых дома только на крайней улице перед лесом, по которой я ходила каждый день, любуясь этими домами и бытом их семей — там прабабушки и правнуки весело делили обязанности и развлечения, у них было много общего. А у меня с моими — не было, и это главная причина того, что я хочу уехать и жить отдельной жизнью. И совсем не в Романе дело. Да. Просто у меня теперь есть все, что нужно эльфу для самостоятельной жизни, завяжу ложку в узелок, возьму лосика и уйду в закат. Я теперь не какой-то там специальный кит, я кит, у которого есть лось.

Возникло огромное желание пойти в столовую и гордо объявить об этой обалденной идее, но немного подумав, я решила приберечь это заявление до вечера, будет особенно круто, если Роман придет, это будет ужин моей мечты.

На обед я все-таки пошла, сидела перед нетронутой тарелкой и смотрела в пространство мечтательным взглядом — напряженная атмосфера между мамой и папой обтекала меня, как гуся — вода, я просто расслабилась и скользила по поверхности, иногда лениво шевеля ластами, представлять себя гусем мне понравилось. Интересно, чем пахнет гусь? Надо найти и понюхать.

После обеда я пошла в комнату, обложилась картами и справочниками, и стала составлять рекомендательные письма о самой себе в разные интересные места — где училась, что умею, чем хочу заниматься. Получилась пачка в палец толщиной — у меня широкий профиль, меня ненавязчиво приглашали поучаствовать в студенческих полевых практиках и исследовательских группах еще в школе, даже при папе не стеснялись этого делать, а он в ответ мягко намекал, что я еще маленькая для такой работы, не давая мне даже слова вставить. Пора начинать вставлять.

Под окном раздался потрясающей силы лосиный рев, я вздрогнула и подскочила к окну — внизу стоял мой лось, а на нем сидел мой куратор, весь красивый, прилично одетый и причесанный. Было как-то подозрительно тихо, я осмотрелась и поняла — птицы замолчали, вообще все замолчали, на нашей Грани лосей отродясь не водилось, таких звуков здесь не слышали. Мне в голову пришла новая, поразительной эффективности идея, и я широко улыбнулась лосику:

— Нагулялся?

Ответил Роман, ловко спрыгивая с лося и поправляя костюм:

— Еще бы не нагуляться, три огорода ободрал! У, волчья сыть, — он шутливо погрозил лосику кулаком, лосик посмотрел на него, потом на меня, и сказал:

— Он меня за зад укусил.

— Вот гад! Хочешь, я его побью?

Лось медленно начал улыбаться, опять посмотрел на Романа, Роман посмотрел на него и сказал:

— А самому слабо?

Лосик кивнул мне:

— Хочу, побей.

Я радостно подхватила своего куратора в телепорт и переместила на метр выше того места, где он стоял. Он мягко приземлился на носочки, одной рукой придержал полотенце на корзине, которую держал в другой руке, посмотрел на меня и усмехнулся:

— Слабенько.

Я щелкнула пальцами, теперь поднимая его на два метра, он опять приземлился без проблем. Я подняла еще чуть выше, а потом ниже, разу к десятому он вспотел и разлохматился, но даже полотенце с корзины не уронил.

— Ладно, хватит, — вздохнул лосик, — он не сильно укусил.

Я только теперь заметила стоящего возле угла папу, который наблюдал этот процесс с легкой улыбкой, поровну недоумевающей и веселой, он понял, что я на него смотрю, и сказал:

— Одевайся к ужину, Улли, у нас гость.

— Ага, — я кивнула и побежала в ванную, поставила рекорд скорости сборов, уложившись в час, и спустилась вниз как раз к тому моменту, когда мама начала закипать, а папе уже стало все равно.

Радостно пропрыгав все ступеньки до единой, я плюхнулась на свой стул и потерла руки:

— Что на ужин? — и только тут увидела целую тарелку копченостей прямо в центре стола, она дико нарушала композицию, у мамы обычно вся посуда стояла в идеальной гармонии, а тут эта тарелка, другого цвета, и вообще с мясом. Колбасы, всякое вяленое, копченое, нарезанное тонкими кусочками, одурительно пахнущее, красиво разложенное по тарелке — мама раскладывала, хотя, готова спорить, ей было противно. А у меня слюни текли рекой, я подняла обалдевший взгляд на Романа и увидела его улыбочку, ту самую, самодовольную, говорящую: "я насквозь тебя вижу, развратное ты животное". Я чувствовала себя животным, и это животное скоро будет нереально счастливо.

— На ужин суп, — ответила мама, взяла папину тарелку и открыла супницу, стала всем подавать их порции. А меня гипнотизировало мясо.

Когда раздалось долгожданное: "Всем приятного аппетита", я сунула в рот ложку супа, и сразу же потянулась за мясом, потом еще за одним куском, и еще, папа завел разговор с Романом об их общем учителе, я не участвовала, у меня был занят рот.

Потом суп кончился у всех, кроме меня, и мама позвала меня в кухню помочь, я пошла, на ходу дожевывая. Как только мы свернули за угол, мама схватила меня за локоть, и едва разжимая губы, прошипела:

— Ты ешь как слон! Перестань позориться немедленно.

— Но вкусно же, — пожала плечами я, — я не ела мяса уже много лет, а тут такой повод наверстать. Это же Роман принес? Все равно он обратно не понесет, все у нас останется, а вы с папой такое не едите, так что это все будет мне в любом случае.

— Юная девушка, дорогая моя, должна есть как птичка. А ты ешь как бегемот. Повторяю в последний раз, не смей нас позорить.

Я перестала изображать равнодушие и сказала:

— С каких пор есть столько, сколько тебе хочется — это позор?

— С тех пор, как ты родилась в этом доме, дорогая моя, и до тех пор, пока ты тут живешь.

— Отлично, — я многозначительно ухмыльнулась и кивнула, — значит, недолго осталось, — развернулась уходить, мама схватила меня за локоть и сунула какую-то тарелку, подтолкнула в спину, приказным тоном шепнув напоследок:

— Улыбайся!

Я не обернулась, но улыбаться начала без усилий — эта сцена укрепила меня в решимости отсюда свалить поскорее. Мама никогда себя так не вела, обычно ее нравоучения выглядели так, как будто она мне не мать, а наемный учитель хороших манер. А тут появился Роман, и у нее вдруг прорезалось. Вот только поздно, мой пушистый куратор за два дня знакомства обнимал меня больше, чем мама за всю мою долгую эльфийскую жизнь.

Куратор с папой активно обсуждали проекты по восстановлению лесов после нашествия гусениц из сопредельного мира, я с удовольствием включилась в разговор — мы такое проходили, и даже были на практике в таком облысевшем паутинчатом лесу. Роман удивился моим познаниям и неподдельно заинтересовался, к тому моменту, когда пришла мама с новой сменой блюд, мы уже вовсю трещали о науке. Он так увлеченно рассказывал о лесах своего княжества, что я не удержалась и спросила, отправляя в рот очередной кусок копченого мяса: