Эльфийские камни Шаннары

Друид сам поведал отцу историю древнего мира, откуда и пришло колдовство вместе с теми, кто им владел. Сила черной или белой магии зависела от могущества, мудрости и намерений тех существ, которые обращались к ней. Вот, например, в чем была истинная разница между Алланоном и Повелителем чародеев в их борьбе за обладание мечом Шаннары? В том, что одного из них сила сломила, а другой устоял?

Быть может. А может, и нет. Папа бы не согласился. Брин знала, что он бы сказал: «Сила разрушила не одного лишь Властелина Тьмы, но и друида тоже, только по-иному. Ведь и Алланон не свободен: сила, которой он владеет, определяет его действия, образ его жизни. Пусть у него есть чувство долга и цели его менее эгоистичны, он все равно такая же жертва». И действительно, что-то в Алланоне было такое странно печальное, несмотря на его суровый, почти зловещий облик. Друид будто бы излучал печаль, и даже Брин иногда поддавалась ей. Отец, она знала, этого никогда не чувствовал. Почему же она сама так остро воспринимает это?

— А вот и я!

Вздрогнув, Брин повернулась. Но это был всего лишь Рон. Он уже вернулся в лагерь, разбитый в сосновой роще у подножия пригорка. Брин встала и направилась вниз.

— Вижу, друид еще не вернулся, — сказал горец, когда она подошла к нему. Он снял с плеча пару куропаток, связанных ножками вместе, и бросил их на землю. — Возможно, нам повезет, и он вообще не вернется.

Брин пристально посмотрела на него.

— Повезет? А если как раз наоборот?

Рон пожал плечами.

— Как посмотреть.

— А как смотришь ты, Рон?

Он нахмурился.

— Ну ладно. Я ему не доверяю.

— А почему?

— А потому. Ведь он претендует на что? Он у нас кто? Защитник от Повелителя чародеев и посланников Черепа; защитник от демонов, что вырвались из древнего волшебного мира; и теперь еще — защитник от мордов. Но каждый раз, заметь, не без помощи Омсфордов и их друзей. Я тоже знаю все эти истории, Брин. Каждый раз одно и то же. Неожиданно он появляется, чтобы поведать: мол, народам Четырех земель опять грозит опасность и спасти их может лишь кто-то из Омсфордов. Наследники род а Шаннары, владеющие магией эльфов, — Омсфорды. Сначала меч Шаннары, потом эльфийские камни, и вот теперь заклятие. И каждый раз все оказывается не таким, каким оно представлялось.

Брин медленно покачала головой.

— Не понимаю, о чем ты, Рон?

— О том, что друид каждый раз возникает ниоткуда и каждый раз с какой-то историей. И при этом ему нужна помощь: Ши или Вила Омсфордов, теперь вот твоя, — и все повторяется. Он раскрывает лишь малую часть истины. Говорит только то, что сам считает нужным сказать. И утаивает остальное. Никогда не скажет всей правды. Нет, я ему не доверяю. Он просто играет жизнями других!

— И нашими тоже?

Рон глубоко вздохнул.

— А ты сама-то что думаешь?

Прежде чем ответить, Брин долго молчала.

— Я не знаю.

— Значит, и ты ему не доверяешь?

— Я этого не говорила.

Горец внимательно посмотрел на нее, потом медленно опустился на землю и вытянул ноги перед собой.

— И все-таки, Брин, ты ему доверяешь или нет?

Она тоже села.

— Я пока не решила.

— Тогда какого же дьявола ты тут делаешь?

Брин улыбнулась его вспышке.

— Я пошла, потому что нужна ему, — в это я точно верю. Что касается остального — не знаю. Конечно, он что-то скрывает. И я выясню что. Сама.

— Если сможешь.

— Придумаю что-нибудь.

— Это слишком опасно, — сухо сказал Рон.

Брин улыбнулась, встала и перебралась поближе к горцу. Она легонько чмокнула его в лоб.

— Вот поэтому ты мне и нужен, Рон Лих. Ты меня защитишь. Ведь ты для этого и пошел, правда?

Он покраснел и пробурчал что-то нечленораздельное.

Брин невольно рассмеялась.

— Давай мы попозже поговорим, ладно? А пока разберемся с этими куропатками. Я умираю от голода.

Пока Рон ощипывал куропаток, Брин развела костер. У них еще был сыр и эль, так что ужин удался на славу. Они поднялись на пригорок и ели там в полном молчании, любуясь черным небом, луной и звездами, что мерцали над головой и дрожали серебряным светом в водах озера.

Ночь опустилась на землю, ужин был съеден, но Алланон так и не появился.

— Брин, ты вот сказала, что я пошел, чтобы тебя защищать, — сказал Рон, когда они вернулись к костру. Она кивнула. — Да, именно так: я пошел, чтобы тебя защищать. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Ты ведь знаешь.

Он смутился, а Брин в темноте улыбнулась.

— Да, я знаю.

— Вот, — Он нервно заерзал, теребя пальцами потертые ножны. — Но есть еще одна причина. Думаю, ты поймешь. Я пошел еще, чтобы кое-что себе доказать — Он снова смутился и замолчал, подбирая слова. — Я принц Лиха, но это всего лишь титул. Я родился принцем, как и все мои братья. Но я — самый младший. И этот меч, Брин. — Он прижал к себе ножны. — На самом деле ведь он не мой. Это меч моего прадеда, Мениона Лиха. Он брал его с собой на поиски меча Шаннары… А я ношу этот меч и лук тоже, потому что это оружие Мениона Лиха, и хочу быть как он. Но я не он. Я не такой.

— Откуда ты знаешь? — быстро вставила Брин.

— В этом-то все и дело, — продолжал горец. — Я не сделал еще ничего… ну чтобы узнать, кто я. И это — одна из причин, почему я пошел. Я хочу знать. Именно так Менион Лих узнал, какой он, — пошел на поиски как защитник Ши Омсфорда. Вдруг у меня тоже получится?

Брин улыбнулась.

— А почему бы и нет? И я рада, что ты мне сказал. — Она помолчала. — Я тоже открою тебе секрет. И я пошла потому же. Я тоже хочу кое-что себе доказать. Не знаю, смогу ли я сделать то, что хочет от меня Алланон, не знаю, хватит ли у меня сил. Я родилась с песнью желаний, но никогда не знала для чего. Я всегда верила: должна быть какая-то причина, ведь просто так магическая сила не дается. Быть может, теперь я узнаю причину. — Она положила руку ему на запястье. — Видишь, мы очень с тобой похожи, Рон Лих.

Они еще поговорили, но усталость брала свое, и ночные тени навевали сон. Под конец разговор сам собой оборвался, и они стали готовиться ко сну. Свежая и прохладная осенняя ночь укрыла их покоем и тишиной. Рон и Брин улеглись у догорающего костра, поплотнее завернувшись в одеяла.

Через пару мгновений они уже спали.

И не видели, что за пределами света костра, под высокими соснами, застыла высокая фигура, закутанная в черный плащ.

Когда на следующее утро они проснулись, Алланон был уже здесь. Он сидел на бревне в нескольких ярдах от них, тихий и неподвижный, как призрак в серой дымке рассвета. Он молча смотрел, как они встали, умылись и торопливо позавтракали. Ни слова не сказал он о том, где был. Не раз Брин и Рон недвусмысленно поглядывали в его сторону, но друид, казалось, не замечал их испытующих взглядов. И только когда они собрались и привели коней, чтобы седлать их, Алланон наконец поднялся и подошел к своим спутникам.

— Планы меняются, — объявил друид. Брин и Рон только молча смотрели на него, — Мы не идем на восток. Мы идем на север, к Драконьим Зубам.

— К Драконьим Зубам? — напряженно спросил Рои. — Но зачем?

— Затем, что так нужно.

— Нужно кому? — огрызнулся горец.

— Это займет один день, может, чуть больше. — Теперь Алланон говорил с Брин, не обращая никакого внимания на разгневанного Рона. — Мне нужно зайти в одно место. Когда я все сделаю, мы опять повернем на восток и продолжим поход.

— Алланон, — попросила Брин очень тихо, — скажи нам, почему мы должны идти на север.

Он колебался, лицо его стало суровым. Потом Алланон кивнул.

— Хорошо. Вчера ночью я получил весть от отца. Он велит мне прийти к нему, и я не могу отказать. Я связан клятвой. При жизни он был друидом Бременом. А теперь он лишь дух, что пребывает на границе миров и выходит сюда через воды Преисподней. Это озеро в Сланцевой долине. Послезавтра перед рассветом он будет говорить со мной там.

Бремен — друид, избежавший кровавой бойни в Параноре, когда Повелитель чародеев покинул свое северное королевство и начал Вторую войну рас. Тот самый Бремен, который выковал меч Шаннары. Но все это было так давно, думала Брин, вспоминая старинную легенду. А потом, семьдесят лет назад, Ши Омсфорд был с Алланоном в Сланцевой долине и видел, как дух Бремена восстал из вод озера, чтобы говорить со своим сыном, чтобы поведать о будущем, предсказать…