Эльфийский бык 2

И не понять, смеётся она или всерьез.

— Кстати… — Александр опомнился. — А этот Глыба… ну, которого я поверг, он за полчища врагов сойдёт? Так-то он здоровый.

И руками развёл, показывая размер Глыбиных плеч.

Ну и в целом.

— Глыба? Нет, за полчища, боюсь, что нет…

— Ладно, будем считать бой тренировочным.

— А ты его действительно…

— Действительно.

— Хорошо, — Алёнка протянула руку. — Идём.

И Александр коснулся, и даже ничуть не удивился, когда тропа сама под ноги легла. И что вывела она к уже знакомой полянке с родником.

— Странный он вообще-то, — Александр скинул кафтан или что там у него были. Потом вспомнил, что рубашка кровью залита и смутился. Потянулся к кафтану…

— Сиди уже, битый. Что я, крови не видела, — Аленка опустилась на землю у родника. — У меня вон братья, и все-то как один подраться любят. Кстати, снимай, заодно и застираем. Кровь надо в холодной воде застирывать.

— Не знал…

Александр посмотрел на родник.

На рубашку.

— Как-то…

— Стесняешься? — она чуть склонила голову. И… забавная. Или нет? Ночью всё выглядит немного иным. И теперь Алёнкино лицо выглядело старше.

Строже.

Иначе?

— Да нет… не в этом дело…

А ведь и вправду стесняется.

Как мальчишка.

— Просто… чудесный родник и рубашки стирать.

Алёнка фыркнула.

— Ладно, не хочешь — дело твоё… но так-то вода — она вода и есть. Василиса очнулась?

— Да.

Александр зачерпнул горсть и выпил. Всё такая же холодная. И сладкая… или немного с горечью? Зубы ломит, в голове шумит…

— Лицо умой.

Сила наружу просится, будто тянется к этой вот воде.

— Тут… погоди… сила…

— Поделись, коль не жалко, — Алёнка подхватила пару капель на кончики пальцев.

— А… плохо не станет? Это вода, у меня же — огонь. Они ж не особо как бы… дружат.

— Попробуй.

И сила стекает с пальцев, будто только этого дозволения и ждала. Огненные дорожки ложатся на тёмную воду, и та тянет их вниз, по узкому руслу. Чёрное мешается с золотом, и становится единым.

— Хорошо, — Алёнка сама подставляет ладони. И огонь, смешанный с водой, наполняет их до краёв. А она подносит руки. — Пей.

И главное, что отказаться… да и мысли такой не возникает — отказаться. Эта вода пахнет землёю и небом, и травой, и влажною древесиной, камнем, железом и всем сразу. Вкус у неё тяжёлый. И на языке остаётся привкус, а какой — не понять.

Но всё одно пил бы и пил.

И сила уже сама утекает, разбегается. И видно, что родничок отпускает тонкие рукава, которые разносят огненную воду по всей поляне.

— Как бы лес не загорелся.

— Не загорится.

Алёнка снова зачерпывает воду и омывает лицо. Прикосновения её мягки и, что уж говорить, приятны.

— Ты только смотри, он же всю силу, какую дашь, вытянет…

— Выходи за меня замуж.

Хотел ведь другое сказать, а вырвалось это вот. И сразу стало тоскливо, потому что… не выйдет. Да и надо ли… не будет от того добра.

Никому.

И во дворце её не примут. Ни матушка, ни министры, ни… и высший свет умеет выказывать своё недовольство, не нарушая закон.

Да и самой ей каково будет, если оторвать?

Забрать?

От поляны, от леса этого. А Сашке тогда что? Отречься от престола? Переехать в Подкозельск коноплю растить? Это было весело, да только исчезло веселье.

— Сомневаешься, — сказала Алёнка.

— Да нет… в другом дело.

— Расскажи…

— Там… откуда я… в общем, там не будут рады…

— Такой невесте?

— Да.

— И это важно?

— А разве нет?

— Для тебя имеет значение их мнение?

Александр сам зачерпнул воды и выпил. Сила успокаивалась. И главное, её ощутимо прибывало. Но избыток был не в тягость.

— Не их. Просто… дело в том, что я здраво оцениваю свои возможности. И я не смогу тебя защитить. Не значит, что не буду, но… одно дело — защищать от яда или пули, наёмников. Совсем другое — от едких слов. Словами тоже можно ранить… и пренебрежение показать по-всякому. И если мужчин я хотя бы смогу вызвать, то сражаться с женщиной или казнить женщину за дурные слова… это неправильно.

Алёнка скрестила ноги.

— Тебя постараются выжить. Попорченные платья там или пролитое вино… это самое малое, что может быть. И даже мой гнев не остановит…

— Мой остановит, — улыбнулась Алёнка. — Поверь…

И добавила:

— Я ведь не только дать могу, но и забрать… скажем, волосы… или вот молодость. Красоту… в общем, если дело лишь в этом, не бери в голову. Поверь, женщины быстро понимают, с кем воевать не стоит.

— Кроме того, я не уверен, что тебе там, где я живу, понравится… там нет… леса… и родника… парк вот только. И пруд.

— Родник открыть — не такая уж проблема, раз уж пруд есть. А лес из парка сделать и вовсе несложно.

Александру представилось, как по мановению руки придворный парк превращается в придворный лес… матушку это точно не порадует.

А потом подумалось, что это смешно: делать предложение и сразу отговаривать.

— По-настоящему дело ведь не в этом? — Аленка рисовала пальцем на воде круги и те вспыхивали огоньками. — В чём ты сомневаешься?

— Скорее в ком. В себе… у меня была невеста…

— Была?

— Была.

— Это хорошо, что была…

— Почему?

— Да так… не бери в голову, — Аленка смутилась. — Просто… когда она есть, то уже сложнее. Возникает этот… моральный конфликт. А почему была?

— Нашла другого. И сказала, что он много лучше… да и много всякого другого…

— И ты страдаешь?

— Не то, чтобы… да и не скажу, что я любил её. Скорее уж мне казалось, что мы испытываем друг к другу симпатию. А значит, из брака что-то да может получиться. Пусть без большой любви, но хотя бы с уважением друг к другу… и в целом… как-то не особо я в любовь верил.

— А теперь?

— Теперь не знаю. Прыгать с обрыва не тянет.

— Только морды бить… — усмехнулась Аленка.

— Ну… это само собой получилось… вообще он первым начал!

— Ну да. Так оно и бывает. За что хоть дрались? Или так, без повода?

Подмывало сказать, что он, Александр, вступился за честь девичью или имя доброе, или за что там приличные люди в драки ввязываются, чтоб не выглядели они банальным мордобоем. Но врать показалось… неуместным?

Неправильным?

— За мотоцикл… в прошлый раз у меня отняли. А тут вот… может, вернут ещё.