Эльфийский подменыш

Не дождавшись помощи, Элмерик сам проводил девушек и вежливо попрощался с ними до утра. Брендалин выразила надежду, что такой дивный вечер на мельнице ещё повторится, и тогда ей, может, удастся потанцевать с Элмериком, а музыкантом будет кто-нибудь другой. Розмари же заявила, что не встречала барда лучше. По её мнению (а уж она-то разбирается!), Элмерик мог с лёгкостью заткнуть за пояс половину именитых арфистов Трёх Долин. Они собирались ещё долго обмениваться любезностями, но их голоса разбудили Келликейт, которая довольно грубо велела всем отправляться по кроватям и заткнуться, дабы не мешать добрым людям смотреть добрые сны.

Как ни странно, сны после такого напутствия оказались действительно добрыми. Едва коснувшись головой подушки, Элмерик увидел зелёные луга, поросшие клевером и мелкими колокольчиками – нежно-сиреневыми и фиалковыми, как глаза прекрасной Брендалин. На лугу паслась белоснежная лошадь – явно фейских кровей, – и появившаяся из ниоткуда леди Брендалин очень хотела покататься, но глупое животное шарахалось от неё, никак не даваясь в руки. Тогда Элмерик накинул уздечку на голову лошади, успокоил её ласковыми словами и подвёл к своей милой даме, а потом протянул руку, помогая ей взобраться на спину скакуна, прежде не знавшего седла. В этот момент над лугом разнёсся переливчатый звон сотни больших и маленьких колокольчиков, несущийся будто из-под холма. Элмерик моргнул – и всё исчезло. Только уже знакомый, громкий до боли в висках звон возвещал, что пора вставать, заправлять постель и собираться к завтраку.

3.

После Лугнасада наконец-то распогодилось, дожди почти прекратились, дороги подсохли. И пусть над Чёрным Лесом каждый день ходили тяжёлые низкие тучи, иногда сквозь них всё же проглядывало тёплое летнее солнце. Ночами вдалеке ворчал гром и в небесах полыхали зарницы, а по утрам макушки елей окутывала туманная дымка, словно напоминание о приближающейся осени. В этом году она обещала быть ранней.

Элмерик провёл на мельнице уже целых пять дней, но ещё не выучил ни единого заклятия. После завтрака мастер Патрик отводил всех семерых учеников наверх – в комнатку под крутым скатом крыши, служившую библиотекой. Здесь было душно и пыльно, по углам свисали клочья паутины; но даже постоянный шум мельничного колеса мешал меньше, чем жужжание многочисленных мух: с их вражескими полчищами не могла справиться и вся армия местных пауков. Библиотека выглядела настолько запущенной, что даже Элмерику, всякое повидавшему за годы странствий, это показалось странным: во всём остальном доме был какой-никакой, но всё же порядок. Впрочем, странного в деревне (Элмерик недавно узнал, что та называется просто и незатейливо: Чернолесье) хватало: ночами за оградой выли волки (барду хотелось надеяться, что это именно волки, а не кто-нибудь похуже), в шуме деревьев часто слышался невнятный шёпот, а вдалеке меж ветвей то и дело вспыхивали зеленоватые огни.

Учёба едва началась, однако всё больше разочаровывала его с каждым днём. Свитки, которые нужно было непременно прочитать до обеда, казались нудными до зубовного скрежета. В одних были старые сказки и легенды, которые впору было читать малым детям, в других рассказывалось о многочисленных деревьях, произраставших в Чёрном лесу. Так, Элмерик узнал, что ежевика является символом хитрости, а орешник даёт чародею мудрость, но ни один из текстов не объяснял, как что-либо из этого можно заполучить. Ни особых слов, ни рецептов для волшебного отвара – ничего.

Когда закончились деревья, начались птицы. А затем они принялись заучивать названия самых известных замков Объединённых Королевств (которые любой образованный человек и так знал), а также старых крепостей, давно разрушившихся до основания, а может, и вовсе никогда не построенных в этом мире (что, по мнению Элмерика, казалось сущей бессмыслицей). Но хуже всего было, что все названия следовало зубрить не только на наречиях Объединённых Королевств, но и на эльфийском, который мало того, что считался почти мёртвым (в Королевствах давно не видели живого эльфа, говорившего только на родном языке), так ещё был и весьма сложным для произношения. А мастер Патрик к тому же постоянно придирался, заставляя всех, у кого не получалось запомнить мудрёные слова, проводить в библиотеке лишние часы.

После обеда мельник раздавал Соколятам самые обычные поручения, никак не связанные с чародейством: одних отправлял в сад лекарственных трав на полив и прополку, другим велел чистить и вычёсывать лошадей (работа на конюшне пришлась Элмерику по душе, и особенно ему понравилась небольшая пегая лошадка по кличке Ольха), третьих посылал в деревню с поручением забрать у кузнеца свёрток и, конечно, не сметь в него заглядывать на обратном пути. Иногда из деревни нужно было сопроводить телегу с мешками: местные жители расплачивались едой за помол и «иные услуги», о которых говорили только шёпотом. За пару таких визитов Элмерик убедился, что в Чернолесье мастера Патрика очень уважали, хотя и побаивались, за глаза называя «колдуном с мельницы».

Новобранцы брались за поручения неохотно, но спорить с наставником никто не осмеливался, и недовольство росло с каждым днём. Элмерик знал наверняка – как и многим бардам, ему было легко угадывать настроения окружающих.

Одна лишь Розмари чувствовала себя на мельнице как рыба в воде. Она вставала ещё до утреннего колокола, вместе с пением петухов. Подвязав непослушные волосы платком, шла к колодцу за водой, по дороге поднимая с тропинки нап'aдавшие за ночь яблоки и собирая в курятнике свежие яйца. Уже в доме, надев передник, она подметала полы, выгребая изо всех щелей вездесущую мучную пыль. В самые первые дни Розмари умудрилась до блеска отмыть в ручье все старые засаленные котлы, оттереть от кухонных стен печную сажу и начистить каминную решётку так, что та засияла, как новенькая.

Когда же мастер Патрик сказал, что она не обязана это делать (на мельнице, вообще-то, и без неё есть кому прибраться), девушка страшно обиделась и заявила:

– Ваша прислуга-то дела своего не знает: вона сколько грязищи-то оставляет! И готовит-то невкусно – простите, мастер, но это так! Я и то могла бы лучше.

Мельник хотел было возразить, да потом махнул рукой:

– Можешь – делай. Только не жалуйся потом, если устанешь. Уроки буду с тебя спрашивать так же, как со всех.

Вечером оказалось, что Розмари ничуть не хвасталась, а, напротив, преуменьшила свои таланты. Ужин удался на славу, и даже мастер Патрик, который всегда ел один в своей комнате, дважды возвращался за добавкой. А на следующий день Элмерик и сам проснулся до звона колокола от умопомрачительного запаха свежих пирогов…

Так мало-помалу быт наладился, и дни пошли своим чередом. Однако к концу первой недели Джеримэйн (кто же ещё, если не он!) взбунтовался.

– С меня хватит! – Он раздражённо швырнул свиток в дальний угол библиотеки. – Мои книжки и то толковее! Там хоть заклинания есть, а это что? Пустышка!

– Кстати, а откуда ты их взял? – полюбопытствовал Элмерик, болтая ногами под столом.

Обычно бард старался не заговаривать с Джерри первым – многовато чести. Но его книжки с самого первого дня вызывали интерес и даже зависть. Он знал: Джеримэйн читал каждый вечер, дожигая огарки свечей, которые всегда собирал за ужином. Книги выглядели внушительно и наверняка стоили целое состояние, что само по себе настораживало. Откуда бы нищему мальчишке взять такое богатство? Не иначе украл где-то. Но обвинять недруга в воровстве Элмерик не спешил – ни единой улики у него не было.

– Что, рыжий, завидки берут? Где взял, там уже нет! – отрезал Джерри, отчего бард ещё больше укрепился в нехороших подозрениях. – Но знаете, что я скажу: может, этот мастер Патрик что-то и умеет, но учитель из него никудышный. Мы пришли, чтобы стать Соколами. А ломаем языки об эльфийский, будь он неладен!

Элмерик промолчал, про себя подумав, что, пожалуй, готов согласиться с Джеримэйном. Он тоже ожидал совсем другого – сам до конца не понимал, чего именно. Конечно, не героических подвигов с первых дней, но уж никак не всепоглощающей скуки.

– Ой, можно подумать-то, тебя тут прям мучают-то! – Розмари, вздохнув, поднялась с лавки, сходила за свитком, отряхнула его от пыли и, разгладив края, положила на стол. – Ты имеешь крышу-то над головой, вдоволь еды, два медяка в неделю, да ещё и свободное время-то остаётся, чтобы сказки почитать. Али плохо?

– Ты глупая, тебе не понять, – отрезал Джеримэйн, задирая нос.

Обеими руками он отодвинул все свитки, а заодно и перо с чернильницей подальше от себя.

– Ох, куда уж нам-то, убогим! – фыркнула Розмари, и щёки её зарделись; может, она не хотела показывать этого, но обидные слова её всё же задели. – Один только господин Джеримэйн-то у нас умный, даже книжки вон привёз-то!