Эльфред. Юность короля

Конница саксов рванула вперед, следом бежала пехота. То, что пешие воины поспеют в бой не сразу, никого не волновало. Оно и лучше, если вторая половина войска подоспеет чуть позже – и неожиданность для врага, и дополнительные силы в самый главный момент. Этельред собирался сразиться с врагом теперь же, немедленно, пока викинги не догадываются о том, что армия саксов так близка.

Его конники налетели на передовой отряд норманнов совсем недалеко от берега. Конный неровныйклин врезался в отряд, отдыхающий на лесной прогалине. На единственном большом костре, сложенном из нескольких цельных стволов, кипело несколько котлов, укрепленных на рогульках.

Датчане меньше всего напоминали слабаков, которых выводит из равновесия любая неожиданность. В один миг повскавав, они хватали оружие, но конники уже были среди них, кололи копьями и махали мечами, и датчанам оставалось лишь пятиться. Эльфред, размахивавший оружием, не сомневался, что вскорости от передового отряда норманнов не останется даже воспоминания.

Викинги, пятясь и закрываясь щитами, смогли, хоть и не без труда, вытянуться целой стеной щитов, выставили копья, на которые лошади саксов бежали без особого желания. У самой стены щитов кони артачились, начинали вставать на дыбы. Эльфред, которого жеребец поднес почти к самым щитам, на миг впился взглядом в деревянный круг с помятым умбоном и зарубами от меча на крашеном дереве и в круглый шлем, из-под которого выбивались светлые пряди. Потом все это исчезло, и принц увидел кромку леса и небо.

Конь встал на дыбы, Эльфред ударил жеребца пятками в бока, и тот от неожиданности скакнул вперед на задних ногах и со всей силы ударил передними копытами в щит, а потом еще и приземлился на него. Норманн не ожидал этого, и напор коня выдержать не смог, удар опрокинул его на спину. Неловко приземлившись, конь завертелся, будто пес, наступивший на колючку, и принц спрыгнул с седла – прямо в пролом, ненадолго образовавшийся в строе датчан.

Прыгая, он не думал о том, что, возможно, прыгает навстречу собственной смерти. Он вообще ни о чем не думал, просто приземлился на одного из норманнов и ткнул вперед мечом. Клинок попал во что-то мягкое, и норманн под Эльфредом завозился, воя от боли. Принц вскочил на ноги с легкостью, будто на нем не было навьючено несколько десятков фунтов железа, и тут же атаковал другого датчанина – оскаленного дюжего мужика с плечами пахаря.

А за его спиной уже орали саксы. Сколько нужно времени, чтобы опытные воины сообразили, что к чему? Считанные мгновения. Датчане накинулись на дерзкого парня, посмевшего врубиться в их строй, а саксы накинулись на датчан, отстаивая младшего брата своего короля и такого смелого бойца. Строй северян лопнул посередине, и британцы ворвались в пролом, как клин в бревно, разрывая его на части, кромсая и вцепляясь в каждого врага, какой попадался им на пути.

Пехота добежала до места боя, когда исход схватки был уже предрешен. Викинги не сдавались, и никто им не предлагал сдаваться – их просто истребляли, зверея от запаха и вида крови и от осознания, что именно эти северные головорезы донимают Британию уже не первое десятилетие. Кто-то из датчан успел сбежать, и саксы понимали – они предупредят основные силы.

– Истребить всех до последнего! – заорал Этельред. Его услышали все.

Оставшиеся в живых норманны вновь сумели выстроить стену щитов, покороче и победнее, чем прежняя, но такую же несокрушимую. Теперь, оберегая себя от таких бешеных лошадей, как жеребец Эльфреда, они выставили копья подальше, и стали медленно пятиться назад. Дорога для отступления была очень удобна – не слишком широка, не слишком узка, деревья и кусты так близко подступали к ее краю, что обойти и атаковать с флангов саксы не могли. Они лишь надеялись на то, что рано или поздно полоса чащи сменится полем.

И лес в самом деле скоро закончился, но желанной полной победы открытое пространство британцам не принесло. Стремительно расступившись, деревья явили взорам нападающих серый приземистый замок вдалеке и черные от свежей, недавно вывороченной земли защитные валы лагеря норманнов. Они казались особенно черными на фоне бескрайнего поля, покрытого редкими пятнами выпавшего накануне снега.

И здесь, на поле, саксов ждали все датчане, которые успели снарядиться к бою. Из лагеря набежали новые и новые воины, успевшие натянуть кожаную рубаху и подхватить щит, и Этельред понял – ему предстояла нелегкая задача. Он заорал, пытаясь выстроить свою армию в некое подобие строя, чтоб противостоять стене щитов, но воины его не слушали. Каждый рвался в схватку, поскольку ничто так не воспламеняет жаждой победы и боевым пылом, как отступление противника.

Датчане быстро, но и без излишней спешки строили ровную полосу деревянных кругов с помятыми умбонами, кругов, над которыми, подобно странным холмикам, вырастали шлемы. Некоторые норманны были без шлемов, или вовсе без доспехов, но таких старались не ставить в первый ряд. Вытянувшись в линию и загнув фланги немного назад – для устойчивости – строй двинулся на саксов.

– В линию! – вопил король. – В линию!

Кто-то услышал и попытался подчиниться, кто-то не слышал и слышать не мог – когда глаза захлестывает ярость, уже ничего не слышишь и не понимаешь. Удар датчан был сокрушителен. Клин, в который превратился ровный строй, разбил ряды британцев, и тем пришлось отступить – сперва на несколько шагов, потом еще на несколько, потом еще… Саксы пятились, не желая признавать, что они слабее. Да и не были они слабее, просто норманнам больше везло.

– В линию! – кричал король.

Эльфред, который волей случая оказался на противоположном фланге, подхватил этот крик и, сорвав с седла ножны меча и вложив в них клинок, принялся размахивать им, не стесняясь время от времени приложить своим соратникам по спине или плечам. Он снова взобрался на своего коня – жеребца поймал и привел ему Алард – и теперь возвышался над пехотой, как замковая башня над пахотными полями.

– В линию-у! – вторил он.

Воины Уэссекса и Мерсии все-таки смогли собраться, остановились, впились ногами в землю и выставили щиты. Эльфред едва успел выдрать из ножен свой клинок, когда его повело вперед, прямо на рослого датчанина с косматой бородой и без шлема. Взлетевший наконечник копья нырнул прямо к шее жеребца. Оберегая своего коня, принц дернул повод. Копье свистнуло в пол-ладони от шелковистой кожи, обдав дрожащие ноздри коня запахом железа и крови, и перепуганный скакун второй раз за день попытался встать на дыбы.

На поле битвы было очень тесно. Жеребец плясал, топча как чужих, так и своих, и его хозяин отпустил повод. Чтоб не упасть, ему пришлось снова спрыгнуть на землю, и, мысленно молясь, чтоб конь не ударил его копытами в спину, принц сцепился с норманном. Датчанин был опытный, сильный, он натужно гудел, будто охотничий рог, и ухал, когда возносил меч над головой. Щит у него был огромный – эдакий темно-красный круг со скрепами по краю, которых было так много, что они слились в единую серую стальную полосу.

Эльфред успел ударить в этот щит три или четыре раза, норманн же в свою очередь увлеченно колотил по его щиту в ответ. Под ударами тяжеленного датского меча у принца скоро онемела рука, но тут слева, как джин из бутылки, выскочил Алард и накинулся на норманна с удвоенным пылом. Конечно, датчанин был не один, его поддерживали соратники, такие же ярые и рослые, но когда вокруг Эльфреда начали сплачиваться его люди, все изменилось, и если досего момента каждый сопротивлялся норманнам, как мог, то теперь по правую и левую руку принца стало вырастать ядро отряда.

Алард скоро оттеснил младшего брата короля назад, в гущу войска британцев.

– Хватит! – закричал он, потому что иначе было не слышно. – Хватит, помахал мечом. Ты – предводитель, ты должен думать и говорить другим, как поступать. Не лезь!

– Оставь меня, – Эльфред оттолкнул Аларда. – Отправляйся в бой. И передай моим людям – пусть медленно отступают. У самого леса – удобное для обороны место. Давай.

Элдормен слегка улыбнулся, но эта улыбка утонула в бороде, принц ее не заметил. Он поискал взглядом брата, и, заметив его, немного успокоился – все в порядке. Этельред сидел верхом, он размахивал руками и что-то кричал одному из своих эрлов. Должно быть, отдавал распоряжения. Поле перед датским лагерем напоминало ведьмино варево, где кипели тысячи человеческих голов и рук, размахивающих оружием. Те, кто не мог дотянуться до врага, потому что видел впереди только спины своих соратников, пытались ударить копьем или мечом через их головы.