Эльфред. Юность короля

– Все прекрасно знают о твоем положении, и нечего смущаться, если это правда. Ты не девка гулящая, которая понесла незнамо от кого. Ты – замужняя и знатная дама.

– Эльфред…

– И ты должна вести себя так, как подобает знатной даме. Отправляйся в Солсбери, а оттуда, если понадобится, в Эксетер. И непременно роди мне здорового ребенка, ясно?

Эльсвиса стояла перед ним, красная, как спелая морковина, но спорить не решалась. Лишь на одно хватило ее неожиданной смелости, которая посещает порой и самых застенчивых, самых послушных жен.

– Разве ты и в самом деле меня так сильно любишь?

– Как ты можешь сомневаться? Конечно, люблю.

– Но ведь ты мне… изменял, – молодая женщина попыталась улыбкой смягчить резкость своего вопроса. – Ведь изменял же?

Он совершенно искренне удивился.

– О чем ты говоришь, горлинка? Я тебе изменял? С кем?

– Ну… Например, с Эдит…

– Не повторяй глупых сплетен. Я люблю только тебя. Я провел с Эдит несколько ночей, ну так и что? Измена – это чувства к той, с кем мужчина не связан законным браком, чувства и внимание к чужой женщине в обход собственной жены. Но разве я когда-нибудь пренебрегал тобой? Ты не можешь так сказать, коль скоро у тебя уже на подходе второй ребенок. Вот свидетельство моего внимания. Разве я не дарю тебе подарков? Разве расходую богатства на чужую бабу, а тебя оставляю без новых платьев, без украшений? Это же не так.

– Не так.

– А значит, я тебе и не изменяю. И не забивай голову всякими глупостями. Солдату после боя просто необходимо «пообщаться» с какой-нибудь красоткой. Но люблю я только свою жену. Только тебя… Отправляйся и ничего не бойся.

Утром, когда подводы, скрипя, выползли из ворот аббатства и направились в сторону Солсбери, Эльфред не спустился последний раз поцеловать жену и сына, или хотя бы кивнуть им на прощание – у него было слишком много дел. Перед штурмом крепости всегда не хватает дня, полдня, часа – хоть сколько-нибудь, чтоб закончить подготовку к бою. Впервые за много дней сверху на принца смотрело совершенно синее небо, но молодой воин видел красоту небес последнего дня. Казалось, нахлынет волна датчан, сметая все со своего пути, и пусть помолится за обреченного святой монах в далеком монастыре.

Эльфред не мог быть уверен, терзают ли похожие мысли его воинов, крестьян и монахов. Должно быть, терзают. Постриженным легче, они уже на шаг приблизились к Богу, и следующие шаги для них сделать проще. Но как же крестьяне? Эти жадно поглядывали в сторону своих селений – броситься бы туда, схватить в охапку семью, скот – и в леса.

Но мужчина должен держать оружие и стоять твердо – иначе какой он мужчина? Если датчан не проучить здесь, под стенами Уилтона, то где же еще это может случиться? Все керлы, явившиеся к принцу с луками, топорами, а кто-то и со старым копьем, были кряжистыми, сильными мужчинами, с мощными плечами и руками, в большинстве своем еще довольно гибкие и подвижные. Многие из них в одиночку ходили на зверя.

– Датчанин – тот же матерый кабан, – объяснил им Эльфред. – Он, конечно, страшен, но лишь пока не приколешь его копьем.

Крестьяне в ответ понимающе молчали.

К исходу того же дня, когда монастырь покинули женщины, у ворот появились первые отряды Этельреда – конники, измученные до смерти, на измученных конях. Перед ними распахнули створку, и встревоженный принц взглянул на отца-келаря, который случайно оказался под рукой.

– Хватит ли каши на поварне? Ведь сейчас появятся еще воины, а они голодные и усталые.

– Сейчас, распоряжусь, чтоб поставили два дополнительных котла, – заволновался келарь. – Кашу сварить недолго.

– Двух котлов не хватит.

– Ладно. Тогда есть еще большие деревянные бадьи. В них можно будет приготовить похлебку. У нас есть двое хороших работников, они умеют готовить с помощью нагретых камней.

– Бьюсь об заклад, они умирают от голода… И монахов-травников поднимай! – закричал Эльфред вслед келарю. – Пусть вытаскивают из кладовых все свои полезные зелья. Слышишь?

Монах не ответил – он спешил.

А воины почти падали во дворе аббатства, едва не падали и лошади. Их подхватывали под уздцы перепуганные послушники и почти силком волокли в соседний двор. Лошадь – существо капризное, после долгой скачки ни в коем случае нельзя сразу ставить ее в конюшню, надо сперва прогулять шагом, а потом подождать, пока окончательно остынет, и лишь тогда поить.

Эльфред встречал конников-саксов, своих бывших соратников, в воротах аббатства. Он распахивал им объятия, как старым друзьям и, не дав даже вздохнуть свободнее, забросал вопросами.

– Где король? Что произошло? Почему разгром? Сколько наших выжило?

– На какой вопрос отвечать сперва? – отбивался молодой Вульфгар, знатный эрл, недавно потерявший отца и получивший во владение большое графство, хороший друг и очень дальний родственник Эльфреда.

– Решай сам.

– Слушай, отведи меня в тихий уголок, а? Я трое суток не спал.

– Дьяволова задница! Кто мне объяснит, что произошло?!

– Не ругайся по-черному, вовек не отмолишься. Брайан, расскажи ему.

Этот юный то ли ирландец, то ли уэссекс был сыном пожилой тетки Вульфгара. Оставшись богатой вдовой с семью законными детьми, она в сорок два года осчастливила своих родственников еще и маленьким бастардом от какого-то торговца из Коннахта. Что ж, родственники отнеслись к случившемуся снисходительно, позволили женщине понянчиться с малышом, а потом пристроили его отроком в войско короля.

Несмотря на дурную кровь, парнишка оказался довольно удачный, жизнерадостный, сметливый и неутомимый. В отличие от большинства выходцев из торгового сословия он отлично справлялся с обязанностями отрока и обещал в будущем стать великолепным воином. Он и сейчас чувствовал себя в армии, как рыба в воде. Несмотря на ирландские корни (а ирландцы, как известно, лучше разбираются в колесницах, чем в верховой езде) он сидел в седле, как влитой, умел дремать, уткнувшись в холку скакуна. И потому, добравшись до аббатства, он хоть и нуждался в отдыхе, но мог обстоятельно рассказать, что произошло под Мертоном.

Он и рассказал Эльфреду, как саксы и датчане дрались под стенами замка, как уэссекцы были разбиты в пух и прах, и лишь треть успела унести ноги. Датчан было столько, что негде вздохнуть, и король ничего не смог сделать.

– Тогда почему не отвел войска? – требовательно спросил принц, будто имел дело не с бастардом какого-то ирландца, а с самим королем. Брайан лишь пожал плечами. Эльфред огляделся. – Где он сам?

– Король? Его везут.

– Везут?

– Он ранен.

– Серьезно?

– Да так…

– Ты просто не знаешь. Верно?

Король все порывался кинуться в бой, даже тогда, когда с него уже стащили кольчугу и перевязывали. Значит, не так уж он и ранен.

Принц мотнул головой в сторону келий, где кое-как, вповалку, укладывали обессиленных воинов.

– Иди, поешь и ложись. Бог его знает, когда придется подняться. Может, уже через пару часов. Всякое может быть.

Этельреда ввезли в ворота аббатства в числе последних. Он ехал в наскоро, весьма неуклюже сооруженном возке, подвешенном между двух коней, и в первый момент показался Эльфреду чуть ли не умирающим – так был бледен, а обветренные губы напоминали старый растрескавшийся пергамент. Но в следующий момент первое впечатление было разрушено – король оказался очень зол и весьма боек. Он выскочил из возка и тут же вцепился в брата, как клещ.