Эльфы средней полосы

Не буду пересказывать всю процедуру превращения свинца в золото. Ничего интересного я не заметил. Кладешь свинец в змеиную кровь вечером – кстати, крови в гюрзе оказалось гораздо меньше, чем казалось поначалу. Пришлось еще гадюку прибить. Чашка обязательно фарфоровая. Все по книге. Потом опускаешь туда философский камень. Как именно опускать – я сначала не понял, даже испугался немного, а вдруг эта штуковина навсегда к ладони прилипла, но он сам соскочил с ладони в чашку, едва я ее коснулся.

Сидели мы с братцем, смотрели, а ничего не происходило. Сначала братец зевать начал, потом и я на боковую улегся. Конечно, по уму следовало этот исторический момент запечатлеть на видеокамеру. Только где бы ее взять…

Не скажу, что спал я той ночью спокойно. Скорее наоборот. Снилось мне оно – богатство! Сначала пачки денег на нашем, застеленном выцветшей клеенкой кухонном столе. Почему-то доллары – сотенные купюры в плотных пачках. Но даже во сне я сообразил, что наша пятитысячная купюра почти в два раза дороже, чем стодолларовая, и деньги сменили цвет с зеленого на рыжеватый. Потом икра красная – целый таз. Даже и не знаю, зачем мне столько… Я вообще красную икру не очень люблю, лучше – черная. Впрочем, не помню, какая она на вкус. А еще снилось огромное блюдо с омарами. Если честно, я омаров в жизни не видел, даже по телевизору, но в моем сне на блюде были точно они, омары! Вот, собственно, и все. Какой я, оказывается, приземленный человек. Даже Кисе Воробьянинову из «12 стульев» и то больше по части вожделенных богатств привиделось, кажется, у него было что-то про Париж, дорогие оранжевые кальсоны и женские грудастые оркестры, а тут омары…

Утром я встал с кушетки, не обувая тапки, подошел к столу, взял пинцет и вынул из чашки четыре комочка желтого металла. Чего-то даже не догадался свинец в формы разлить. Когда слил змеиную кровь – обнаружилось еще несколько, помельче. Капнул на них кислотой – не окислилось, не почернело, не рассыпалось в прах. Золото! Сбылась мечта идиота!

Я не вопил от восторга, не прыгал, не пускался в пляс. Я сидел за столом, шевеля большими пальцами озябших ног, и смотрел на золото. Вот он, вожделенный металл! И что с ним дальше делать? Как просто было в Средневековье или во время золотой лихорадки на Аляске – тогда его на вес брали. А теперь? Удивительно, но никакого четкого плана по превращению золота в реальные дензнаки у меня заранее заготовлено не было. Думал, будет золото, а там уж… Золото появилось, и что теперь?

Конечно, первая идея – отнести в скупку «Изумруд» на Театральной площади. Почему так называется – не знаю, изумрудов там не замечено, зато есть окошко с решеткой и вывеской над ним: «Принимаем золотой лом». Цены фиксированные, оплата на месте по паспорту. Очень там милая девушка сидит, я, когда последний екатерининский рубль из батиной коллекции в скупку попер, чтобы нам с братцем с голодухи не сдохнуть, внимание на нее обратил. Такие глазки у нее синие…

«Изумруд» так «Изумруд». Я уж и куртку нацепил, и в кроссовки обулся, и тут меня мысль словно обухом по темечку. Вдруг вместо милой девушки в зарешеченном окошке сидит здоровенная сисястая тетка, и спросит она громовым голосом: «Молодой человек, а откуда у вас столько золотого лома 999-й пробы?» Нет, по идее, задавать такие вопросы не должны, им же золото скупать выгодно… Ну, а вдруг как спросит? И мента с улицы позовет, а то и фээсбэшника. Золотовалютными операциями у нас, кажется, до сих пор ФСБ заведует? Вот отведет он меня в известное учреждение, усадит на привинченный к полу табурет, глянет усталыми серыми глазами и спросит… Почему-то мне кажется, что у всех фээсбэшников глаза усталые и обязательно серые. Так вот, спросит он: откуда золотишко? Что я ему отвечу? «Нашел на помойке»? Ну да, конечно, они там все такие доверчивые… Тогда правду расскажу: как с помощью старинной книги, украденной из библиотечного хранилища, попал в параллельный мир, где маги на каждом шагу. И у самого главного мага выменял на старую мобилу с фоткой восточной женщины философский камень. А затем, с помощью этого камня, превратил куски свинца из старого аккумулятора в самородное золото самой высшей пробы. Послушает меня добрый чекист, поймет, что помощь срочная мне нужна, и упечет в лечебное заведение с крепкими стенами и решетками на окнах. Надолго. Нет, лучше уж про помойку наврать…

Что же получается? На столе у меня горка золота самой высокой пробы, в животе от голода урчит, потому что безалаберный братец мой не отправился в продмаг, как было сказано, а отдал последние семейные деньги на какую-то «примочку» для компа. Даже сухарей нет. Что делать с драгметаллом?! Жрать реально хочется! Не удава же жарить…

Так, быстренько – мозговой штурм. Определимся, кому сегодня реально нужно золото, пусть и не совсем естественным путем добытое? То есть – без пробы. Кроме подпольных ювелиров, конечно. Но те, судя по фильмам, сплошь с бандитами общаются, а я что-то криминала побаиваюсь. Ну, думай, мозг, думай! О! Зубным техникам! Они из него коронки льют. Хотя нет. Сейчас все больше металлокерамику ставят – зубки белые получаются, как настоящие. А золотые фиксы остались только у жертв отечественной стоматологии – пенсионеров, бывших товароведов, у авторитетных урок с зоны да еще у цыганок. Идея! Как я сразу не допер?! Цыгане! Идеальный вариант! Они и документов проверять не будут, и интересоваться происхождением металла не станут. Но… конечно, везде это проклятое «но». Честно говоря, и к цыганам идти я побаивался. Ведь ясно, что обманут. Что за цыганка, если не обманет? Делать, впрочем, было нечего, иных вариантов как-то не придумалось, и через час с небольшим я был на Театральной площади у «Изумруда».

Найти цыган труда не составило. Они, как положено, в длинных цветастых юбках, обычно тусуются на Театралке около витрин уже упомянутого «Изумруда» и ко всем проходящим пристают с дежурной фразой: «Сдавать? Давай мне, хорошую цену дам». Менты их почему-то не трогают. Нет, один раз по телику показали, как цыганок запихивают в милицейский «уазик». И толку? Что ты им предъявишь? Незаконное предпринимательство? Ха-ха-ха. В тот же день ромалы шумною толпой прибыли к дверям РОВД с грудными дитятями на руках и подняли в дежурке такой вой и гам, что полицейские от них едва сами в обезьянник не спрятались. Цыганок отпустили, и следующим утром они были на своем «рабочем месте».

Но сегодня цыганка была одна. Зато какая! Цыганка знатная, все звали ее Маша (хотя на прочие женские имена тоже откликалась). Ходила Маша в мужской кожаной куртке с меховым воротником, смуглое лицо ее украшали шикарные гренадерские усы, а улыбка – сплошь червонная. Говорят, что по золотым делам Маша в таборе главная.

Самое обидное, что Маша, когда я подошел к «Изумруду», не стала приставать ко мне даже с дежурной фразой. Видимо, моя персона в линялых джинсах, простенькой куртке и видавших виды кроссовках в плане драгметаллов показалась ей совершенно бесперспективной. Цыганка равнодушно на меня глянула, отвернулась и тут же грудью заслонила дорогу тонюсенькой молоденькой девчушке в явно бутиковом прикиде: «Сдавать? Мнэ давай. Хорошую цену дам». Девчушка шарахнулась от цыганки, как от прокаженной, и чуть ли не бегом удалилась в сторону театра. Маша шмыгнула носом и широко зевнула, перекрестив рот. Потом смачно высморкалась в не совсем свежий платок и только потом соизволила обратить на меня внимание:

– Че у тэбя?

Я, робея, протянул ей желтый комочек. Цыганка внимательно глянула сначала на золото, потом на меня, снова на золото. Но в руки металл не взяла, а только тронула указательным пальцем:

– Настоящий? – О золоте она почему-то говорила в мужском роде. А может, у цыган так принято…

Я кивнул и вытащил из кармана пузырек с кислотой.

– Можно проверить.

Цыганка глянула на кислоту с уважением и кивнула в сторону подворотни. Там она внимательно смотрела, как пузырится кислота, не причиняя драгметаллу вреда, потом тщательно отерла золото платком и взяла в ладонь. Хотите верьте, хотите нет, но… усы у цыганки зашевелились, а глазищи… Я таких огромных антрацитовых зрачков в жизни не видел!

– Откуда? Откуда это у тэбя?! – выдохнула цыганка.

– Ты что, из полиции? – ответил я заранее приготовленной фразой. Но Маша словно и не слышала, она мяла в пальцах мой золотой комочек, зачем-то теребя другой рукой здоровенную серьгу в ухе. Сравнивала, что ли?

– Хороший золото, – сказала цыганка, в финале попробовав золотой комочек на золотой же зуб. – Очень хороший. Чистый! Семьсот дам. (Пауза.) Тысячу. (Пауза.) За грамм. Семь грамм здесь. (Пауза.) Не спрашиваю, откуда взял.

Я мужественно молчал, пытаясь прикинуть в уме, сколько мне дадут за «всю партию». И мысленно же ругал себя за то, что дома не догадался даже взвесить. Цыганка мое молчание восприняла, как отказ:

– Полторы тысячи дам. Никто больше не даст! Последнее слово!

Я кивнул. В руках цыганки немедленно и непонятно откуда появились аптекарские весы. Причем вместо гирек она использовала старые советские монеты, пятак и двушку. Такие раньше в телефонные аппараты бросали. Цыганка держала весы за колечко большим и указательным пальцами, чашечка с монетками чуть перевешивала. Ну и Маша! Глаз – алмаз, правда, почти семь грамм!

– Шесть и девять! Плачу за семь, – быстро сказала цыганка, весы из ее рук исчезли вместе с золотым комочком, зато появилась пачка тысячерублевых и пятисотенных купюр.

Я быстро пересчитал деньги. Все верно, без обмана. Можно уходить. Сегодня у нас с братцем – сытный ужин. Братцу – новые кроссовки, он так мечтает о настоящих «адиках». Мне – новые джинсы. Любые. Да и на ноги что-то, не в этом же позорище ходить. И долги по коммуналке закрыть, а то задолбали своими звонками из ЖЭУ. Телик плоский на стену. Нет, на телик явно не хватит.