Эликсир Коффина

Филипп осторожно отнял руку от носа, и... едва не задохнулся.

– Ты что, в самом деле не чувствуешь, какая тут вонь? Поди-ка сюда на минутку.

От Элли так и несло ветчиной, кофе, горелыми гренками, но больше всего духами.

– Ты уже душилась сегодня?

– До завтрака? Да ты сбеешься!

Филипп помотал головой.

– Постой, постой. Должно быть, мне все это просто кажется... Слишком много работал, нервы шалят.

Он налил себе кофе, добавил сливок, положил сахару.

Но от кофе разило так, будто оно недели три кипело в грязной кастрюле. Запах был какой-то искаженный, отвратительно преувеличенный. Он заполнил всю кухню, обжег Филиппу горло, и слезы хлынули у него из глаз.

И тут перед Филиппом забрезжила истина. Расплескав кофе, он задрожавшей рукой отставил чашку. Духи. Кофе. Сигарета...

– Шляпу, - задыхаясь выговорил он.
– Дай шляпу. Мне надо в лабораторию.

По дороге ему становилось все хуже и хуже. Во дворе его едва не стошнило от запаха сырости и гнили. Соседский пес испускал благоуханье целой собачьей своры. День выдался сырой, дождливый, и в автобусе стояла духота, как в раздевалке для спортсменов после труднейших состязаний. Рядом плюхнулся мутноглазый субъект, и Филиппу разом припомнилось, как студентом он ради заработка чистил чаны на пивоваренном заводе.

– Пррекррассссное утро, док?
– выдохнул мутноглазый. Он еще, вдобавок, позавтракал чесночной колбасой! Филиппа замутило, и со стоном облегчения он вывалился из автобуса у ворот лаборатории.

На лестнице он встретил Джейка - тот был бледен как полотно.

– Привет, - еле выговорил Филипп.
– Отличная погода.

– Да-а, - ответил Джейк.
– Погода отличная. А ты... э-э... как ты себя чувствуешь?

– Отлично.
– Филипп с напускной деловитостью открыл инкубатор, где хранились колбы с вакциной. Но тотчас вцепился в край стола так, что побелели суставы.
– А почему ты спрашиваешь?

– Просто ты сегодня неважно выглядишь.

Они молча уставились друг на друга. Потом, точно по сигналу, взглянули в дальний конец лаборатории, где за перегородкой помещался кабинетик Коффина.

– А шеф уже пришел?

– Он там, у себя. И дверь запер.

– Придется отпереть, - сказал Филипп.

Доктор Коффин отпер дверь и, попятившись, прислонился к стене, лицо у него было серое. В кабинетике разило патентованным средством, каким хозяйки освежают воздух в кухне.

– Нет, нет, сюда нельзя, - пискнул Коффин.
– Даже не подходите. Я не могу с вами сейчас разговаривать. Я... я занят. Срочная работа...

– Рассказывай!
– рявкнул Филипп, поманил Джейка в кабинетик, запер за ним дверь и повернулся к Коффину.

– Когда это у тебя началось?

Коффин дрожал как осенний лист.

– Вчера, сразу после ужина. Я думал, задохнусь. Встал и всю ночь бродил по улицам. Господи, какая вонь!

– А у тебя, Джейк?

– Сегодня утром. Я от этого проснулся.

– И у меня сегодня утром, - сказал Филипп.

– Но я не понимаю!
– завопил Коффин.
– Кроме нас, видно, никто ничего не замечает!

– Пока не замечает, - сказал Филипп.
– Не забывайте, мы первыми сделали себе прививку.

У Коффина на лбу выступили капли пота. В глазах его ширился ужас.

– А как остальные?

– Я думаю, нам надо придумать что-нибудь сногсшибательное, да поживее, - сказал Филипп.

– Да что же это за напасть!
– закричал Коффин.
– Всюду вонь невыносимая! Вот ты, Филипп: ты утром курил сигарету, я ее и сейчас чувствую, даже глаза слезятся. Если бы я не знал вас обоих, голову бы дал на отсечение, что вы неделю не мылись... Все запахи, сколько их есть на свете, вдруг точно взбесились...

– Ты хочешь сказать, усилились, - поправил Джейк.
– Духи все равно пахнут приятно, только чересчур резко. То же самое с корицей, я нарочно ее нюхал. После этого у меня полчаса текли слезы, но пахло-то все-таки корицей. Сами запахи не изменились.

– А что же тогда изменилось?

– Очевидно, наши носы.
– Джейк в волнении зашагал по комнате.
– Вот возьмите собак. У них насморка не бывает, а ведь они, в сущности, живут только обонянием. Да и другие животные, вся их жизнь зависит от чутья и ни одно никогда не страдает хотя бы подобием насморка. Этот вирус поражает только приматов и более всего проявляет себя именно в человеческом организме.

– Но откуда эта гнусная вонь? У меня давным-давно не было насморка...

– В том-то и соль!
– продолжал Джейк.
– Почему у нас вообще есть обоняние? Потому, что в слизистой оболочке носа и горла имеются тончайшие нервные окончания. Но там же всегда живет и вирус. Испокон веку он гнездится в тех же клетках, паразитирует на тех же чувствительных тканях и притупляет наши обонятельные нервные окончания, так что они никуда не годятся. Неудивительно, что прежде мы почти не чувствовали никаких запахов! Эти несчастные окончания просто не способны были что-либо чувствовать!

– А потом мы взяли и уничтожили этот вирус, - сказал Филипп.

– Нет, не уничтожили. Мы только отняли у него хитроумнейшую механику, при помощи которой он защищался от сопротивляемости человеческого организма. Целых два месяца после укола наш организм вел борьбу с вирусом не на жизнь, а на смерть и сокрушил захватчика, который сидел в нас с самого зарождения приматов. И вот, впервые за всю историю человечества, эти изуродованные нервные окончания начинают функционировать нормально.

– Господи!
– простонал Коффин.
– Неужели это только начало?

– Это еще только цветочки, - пообещал Джейк.
– Ягодки впереди.

– Что скажут об этом антропологи?
– задумчиво молвил Филипп.

– То есть?

– Возможно, когда-то в доисторические времена произошла единичная мутация. Крохотное изменение - и одна линия приматов стала уязвимой для этого, вируса! И быть может, поэтому человеческий мозг стал так развиваться и совершенствоваться, и самое существование человека, когда он утратил остроту обоняния, стало до такой степени зависеть от его разума, а не от мускульной силы, что он возвысился над прочими приматами.

– Ну, теперь он получил ее обратно и не возрадуется!
– простонал Коффин.

– И я полагаю, - сказал Джейк, - он первым делом кинется искать виноватого.

Оба, Филипп и Джейк, посмотрели на Коффина.

– Ну-ну, ребята, бросьте дурака валять, - сказал Коффин, и его опять затрясло.
– Мы все трое заварили эту кашу. Филипп, ведь ты сам говорил, что идея-то была твоя! Не бросишь же ты меня теперь.

Зазвонил телефон.

– Доктор Коффин, - залепетала перепуганная секретарша, - звонил какой-то студент, он... он сказал, что едет к вам...