Эликсир вечной молодости
Шрифт:
— Спасибо, Богул.
— Вы вообще-то где?
— Так, Богул… Еду. — Ане не хотелось именно сейчас посвящать лейтенанта в подробности задуманного. Вряд ли в его присутствии разговор с Кудиновым получится непринужденным.
— А-а… Ну, ладно. У меня тут тоже кое-какие дела.
— Пока…
— Пока!
"Нашелся… Нашелся тот красавчик! Ох, лучше бы не находился… А что, если Елена — это все-таки не самое важное действующее лицо? И не простившая подругу Амалия действительно вполне могла ее оговорить?..
И часы Кривошеевой могли
Если это так, то Светлову осенило явно поздновато.
Что сулит ей сцена в “Огоньке”? Не окажется ли она финальной?
В довершение к своим сомнениям Светлова, взглянув на часы, а затем — на садящееся между деревьями солнце, вдруг поняла, что забыла перевести стрелки.
Это были сутки перехода с летнего времени на зимнее.
И, таким образом, получалось, что она опережает Кудинова на час…
"Предупреждают, предупреждают по телевизору: не забудьте, не забудьте! И все равно, растяпа, совсем из головы выскочило… Тоже мне — детектив! Ну, правда, и телевизор в последние дни некогда было особо включать. Совсем некогда.., даже погоду послушать — это сущая правда. — Светлова вздохнула. — Ладно.., ничего.., подожду… Огляжусь там лишний раз.., не помешает”.
Тяжелая деревянная — дуб, не иначе! — входная дверь кафе-харчевни была, как и в прошлое их с Богулом посещение, закрыта.
"Интересно, когда это миленькое кафе вообще работает? И бывают тут вообще посетители? Где, кстати, табличка с указанием времени работы?
Может, тут — “глубокий эксклюзив”? Особые ужины, банкеты для своих и “ви ай пи”? Хотя какой в Рукомойске “ви ай пи”?.."
Светлова достала чудесную отмычку Богула, которую в прошлый раз, когда они посещали это “заведение общепита”, взяла посмотреть и “забыла” лейтенанту вернуть.
И, поторапливаясь, поскольку до прибытия Кудинова у нее — счастливая случайность? — был всего час, она попробовала, повторяя действия Богула, отрыть дверь.
И дверь открылась.
В “Огоньке” был главный большой зал, стилизованный, по-видимому, под некий “зал для пиршества” владельца, скажем, больших охотничьих угодий. Зал, где после пышной охоты устраиваются не менее пышные пиры и ужины.
Это было просторное низкое помещение с толстыми, темного дерева балками под потолком. На стенах звериные головы, оленьи рога…
Как можно с аппетитом ужинать в обществе этих оскаленных морд, Светлова понимала с трудом. Ну да о вкусах не спорят.
В данном случае речь шла о вкусе хозяина этого заведения.
Зал украшал большой камин.
Очевидно, когда он полыхал, это мрачноватое помещение становилось немного уютнее. Но сейчас огромный — пропорционально просторному залу — камин зиял черным, прокопченным чревом, из которого неприятно тянуло запахом золы и дыма.
Причем это
не был запах прогоревших золотистых смолистых чурочек…Какой-то иной… Тяжелый и зловонный…
Узкие окна зала были закрыты снаружи ставнями. И, в общем, в охотничьем зале было, мягко говоря, темновато… Если бы не мерцающие где-то в глубине свечи, можно было сказать, что и попросту темно.
Светлова пошла на этот свет и с замиранием сердца обнаружила, что оттуда — из полумрака — навстречу ей тоже движется какой-то силуэт.
Еще шаги еще…
И…
Светлова отшатнулась — навстречу ей шла Туровская.
А за ней — шлейфом — тянулась красная полоса.
Что-то похожее Светлова видела только на антирекламных роликах Гринписа: манекенщица в мехах идет по подиуму, а за ней тянется кровавый след — мол, глядите и ужасайтесь: это кровь зверюшек, ценные шубки и шкурки которых вы, ироды, носите на своих плечах!
Но этот красный след был не от убиенных зверюшек…
Впервые за все время пребывания в Рукомойске Светлова приготовила “Макаров”. Даже с Фофановым она этой крайней меры избегала.
Елена шла прямо на нее…
— Остановитесь! — приказала Светлова, пытаясь разглядеть, что у Туровской в руках. Возможно, нож? Или, может быть, бритва.., лезвие какое-то острое?..
Ибо на некотором расстоянии в полумраке, где мерцали свечи, Аня ясно видела некое возвышение и на нем распростертое человеческое тело. Оттуда и тянулся за Туровской этот след…
Но — или разглядеть Анне ничего не удалось, или руки у Туровской были пусты.
— Стоять! — еще раз громко приказала Светлова.
От ее окрика Елена резко остановилась.
Встрепенулась, как разбуженная птица… И Светловой показалось, что ее открытые глаза стали другими — видящими: наверное, Светлова вывела ее из транса-.
Елена Туровская, хлопая своими красивыми длинными ресницами, словно очнувшись от глубокого сна, смотрела на Анну…
И вдруг ужасно закричала.
Ее устремленный теперь мимо Светловой взгляд был полон ужаса.
Аня резко оглянулась.
Позади нее стояло чудовище.
Нечто, про что и вправду можно сказать словами, которые однажды были произнесены здесь, в Рукомойске: “От этого вида и демонов должен охватывать ужас”.
Чудовище цвета бычьей крови, с оскаленными клыками, вытаращенными глазами… На лоб свисали ярко-черные и ярко-красные волосы — двойной вихор.., две закрученные тугие пряди — красная и черная.
Светлова от неожиданности едва сообразила, что это была маска.
Огромная, в три раза больше головы человека. Обычного человека, на котором эта маска была надета.
А в том, что это был человек, Светлова, несмотря на испытанное потрясение, не сомневалась.
В руках чудовища, занесенных выше головы для замаха, сверкнул кривой, странной формы нож. По-видимому, какого-то ритуального назначения…
Светлова выстрелила вверх.
Но чудовище, словно не слыша выстрела, продолжало двигаться прямо на нее.