Эликсир

— Все будет хорошо, — сказала я. — Ты никогда меня не потеряешь.

Не то чтобы я сама в это верила, но это была ее любимая присказка, и я нарочно использовала ее, чтобы сделать Райне приятное. Мы обнялись еще раз напоследок, и она схватила Бена за руку и прошептала ему на ухо:

— Присмотри там за ней, ладно? — Бен, конечно, пообещал, что непременно присмотрит. Сейджа Райна наградила на прощанье весьма холодным взором. Затем она вернулась к машине и поехала домой.

Никто из нас не проронил ни слова, пока мы проходили регистрацию и досмотр и направлялись к рядам кресел для пассажиров, ожидающих приглашения на посадку. Сейдж уселся первым. Меня охватил горький интерес: а если я сейчас сяду рядом — что он будет делать? Встанет и сменит кресло?

Бен наклонился ко мне и еле слышно спросил:

— Не хочешь об этом поговорить?

Я покачала головой.

— Может, пройдемся?

— Давай.

Хотела бы я знать: Сейдж вообще заметил, что мы уходим? Но я не могла позволить себе оглянуться и проверить. Меня бы убило, если бы я увидела, что он так и не посмотрел в мою сторону. Как, как все могло так измениться всего за несколько жалких часов?!

Бен дождался, пока мы отойдем достаточно далеко, и лишь потом заговорил.

— Я с полным пониманием отношусь к тому, что ты не хочешь об этом говорить. Это твое право. Я только хочу знать… Он тебя обидел?

— Бен…

— Просто скажи мне: он тебя обидел? — было видно, с каким трудом дается Бену каждое слово. Я вдруг обратила внимание на то, как напряглось его тело, а руки сжались в кулаки.

Да, он обидел меня. Обидел смертельно. Обидел в этой жизни и, возможно, во всех остальных.

— Нет, — сказала я. — Он не обижал меня. Со мной все в порядке. Честное слово.

Пожалуй, еще никогда в жизни мне не приходилось выдавать столь откровенную ложь. Но я старалась, как могла. Я даже умудрилась улыбнуться и пожать Бену руку, демонстрируя свою искренность.

Бен перевел дух и немного расслабился.

— Ладно, хорошо.

И как я могла сомневаться, что Бен меня любит? Сейчас это казалось таким очевидным! Я даже подумала о том, могло бы что-то измениться в моей жизни, если бы я узнала об этом на год раньше, до того, как впервые увидела Сейджа. Если бы я уже целый год любила Бена, подействовали бы на меня фотографии Сейджа так, как подействовали сейчас? А может, я вообще не увидела бы его? А он? Смог бы он быть на этих снимках или просто исчез, растворился бы в туманной дали, как призрак, потому что я полюбила другого и наша связь оказалась прерванной?

Внезапно до меня дошло, что этот выбор я могу сделать здесь и сейчас. Я могу целенаправленно выбросить из памяти все потрясения и безумства, которые привнес в мою жизнь Сейдж. И заменить их тем ощущением безопасности, спокойствия и благополучия, которое внушало мне присутствие Бена. Даже если мои чувства к Бену будут не столь пылкими, как та привязанность, которую он испытывает ко мне, я все равно люблю его по-своему.

Разве этого недостаточно, чтобы быть счастливой? Бен никогда не станет мучить меня так, как это делал Сейдж. Он будет заботлив и добр. И чтобы получить все это, мне достаточно просто поцеловать его прямо сейчас.

Я представила, как это будет выглядеть. Вот я поднимаюсь на цыпочки, обвиваю руками его шею и тянусь губами к его губам. И этот единственный поцелуй будет равносилен клятве быть такой же преданной ему, как он был предан мне все это время — независимо от того, что еще ждет нас впереди.

Но вместо этого я посмотрела на часы.

— У нас еще полно времени. Пойдем купим какой-нибудь журнал?

— А хочешь, я куплю тебе кофе? Я тут видел ларек, где продают мокачино с имбирем. Ты же любишь имбирь! Вот увидишь, тебе понравится!

— Никогда, Бен! Никогда я не полюблю кофе! — отчеканила я и направилась в другую сторону, с каждым шагом оставляя позади все сомнения и возвращаясь к привычным приятельским отношениям.

Когда через некоторое время мы вернулись к выходу на посадку, судя по всему, Сейдж так и просидел здесь, не шелохнувшись. И на нас он тоже не посмотрел.

Я почувствовала, как в груди зарождаются первые искорки гнева. Да. Так будет лучше. По крайней мере так я снова почувствую себя сильной. Как он посмел? После того, что было между нами прошлым вечером, как он посмел так себя вести, черт побери?!

Если такова моя половинка — значит, моей собственной душе следует изрядно перемениться!

Я решительно подошла и села рядом с ним. Нет, он не вскочил и не отшатнулся. Но он и не посмотрел в мою сторону.

Зато я больше не собиралась это терпеть.

— Сейдж, посмотри на меня.

Я видела, как он стиснул челюсти. Но не повернулся.

— Посмотри мне в глаза. Давай, посмотри.

Он подчинился. И, как всегда, я тут же увидела в его глазах всю правду. Нет, его чувства ко мне не изменились с прошлой ночи. Но что-то важное действительно изменилось.

— Не играй со мной. Я не заслужила такого отношения. Если хочешь от меня уйти, просто уйди. Я и без тебя сумею найти и Эликсир, и моего отца.

— Я уйду немедленно, как только это станет возможным.

Вот так, просто и без затей. Он даже и не подумал что-то объяснять. Внутри меня царило полное запустение, как на берегу моря после урагана.

Что ж, тем лучше. Я не буду умолять. Он волен идти на все четыре стороны, когда ему заблагорассудится. Я не буду его удерживать.

Часом позже мы наконец взлетели. Мы с Беном сидели через проход от Сейджа. Бен предложил мне партию в криббедж. Но мне сейчас было не до карт. Все мои силы уходили на то, чтобы не думать без конца о Сейдже. Я попыталась листать журнал, потом посмотрела какой-то фильм… И, наконец, сама не заметила, как заснула.

На этот раз мне приснился не Сейдж. Я увидела во сне моего папу. Это был такой простой и понятный сон. Мы с папой и мамой снова были дома и не занимались ничем особенным. Вот мы обедаем вместе, подтрунивая над очередной маминой попыткой собственноручно приготовить домашний обед (слава богу, она делала это редко!). Вот папа склонился над субботним выпуском «Нью-Йорк Таймс» и решает кроссворд. По субботам он гораздо сложнее, чем по воскресеньям, и папа то и дело заставляет нас с мамой ему помогать. Вот мы втроем сидим на диване и смотрим телевизор: папа обнял маму за плечи, а я устроилась рядом, закутавшись в плед и положив голову папе на колени. Папа кажется слегка постаревшим и осунувшимся, но он весел и здоров. И главное — он с нами. Ужасный год, когда он считался пропавшим, остался всего лишь мрачной тенью в памяти, и он больше не причиняет нам боли, потому что все невзгоды позади.

Это не было похоже на сон, это скорее казалось предвидением. Я проснулась через несколько часов, как раз перед посадкой в Токио. И сон, и долгий отдых освежили меня. В сердце снова затеплилась надежда. Я как будто получила изрядную порцию кофеина: оптимизм и желание действовать так и бурлили в крови. Почему-то я поверила в то, что мы непременно найдем папу, только если сумеем действовать сообща. Это означало активное участие Сейджа, и вряд ли на него можно будет рассчитывать, если мы по-прежнему будем игнорировать друг друга.