Элингтонское наследство

Ричард вам сказал, кто я?

— Он назвал ваше имя… Сказал, что вы Дженни Форбс.

— Да, я Дженни Форбс, но до вчерашнего вечера я об этом не знала. Мне было известно, что мой отец — Ричард Форбс, а мать — Дженнифер Хилл, но я не знала, что они были официально женаты. Они держали это в секрете. Вы ведь знаете, была война. Мой отец погиб, а моя мать была сильно контужена во время бомбежки. Она не могла разговаривать. Ее отослали к Гарсти.

— Кто такая Гарсти?

— Она была гувернанткой моей матери. Домик Гарсти находится как раз напротив Элингтон-хауса. Когда приехали Форбсы — полковник Форбс унаследовал Элингтон-хаус, — миссис Форбс пришла поговорить с Гарсти. Потребовала, чтобы Гарсти немедленно уехала и забрала меня с собой. Но Гарсти не захотела.

Слова полились сами собой, и Дженни рассказала все.

О несчастном случае с Гарсти, о письме, которое написал отец ее матери, и о том, что письмо хранилось в шкатулке и что она искала письмо после смерти Гарсти, но не могла найти, потому что Мэк тайно проник в коттедж Гарсти и забрал его.

— Я сама слышала, как он это сказал. Если бы мне об этом рассказали, ни за что не поверила бы. Трудно поверить, что человек, которого вы давным-давно знаете, на такое способен, — правдивые глаза Дженни посмотрели прямо в лицо Кэролайн. — Просто невозможно поверить!

Но я сама слышала, как он это сказал. Понимаете, я сидела на подоконнике за гардиной, Мэк и его мать не знали, что я там. Мэк сказал ей, что он взял письмо, что отец там называет мою мать своей женой.

Кэролайн пристально посмотрела на девушку. Была ли Дженни действительно настолько наивна? И это в наше время! Просто невероятно!

— Он назвал вашу мать своей женой? Но… — Кэролайн запнулась. — Но, может быть, он просто о ней так думал? Из этого не следует, что они были женаты.

— Да, я понимаю. Об этом письме я узнала, когда Гарсти была при смерти. Я тогда подумала то же, что и вы. Но когда я пряталась там, за гардиной, Мэк сказал, что он был в Сомерсет-хаусе и сам видел дубликат свидетельства… они поженились за пять месяцев до гибели моего отца.

— О бедное дитя!

— Это грустная история, — продолжала Дженни. — Моя мать умерла вскоре после моего рождения, в ту же, ночь. Я много об этом думала, и мне кажется, что это было плохо для меня и для Гарсти, но не для них… не для моих родителей. Я думаю, они очень любили друг друга и снова соединились — в другом мире. Так что для них это не было печальным. Как вы считаете, — спросила Дженни, немного помолчав, — Мэк сжег это письмо?

— Трудно сказать, дорогая. Думаю, он поступит так, как лучше для него.

— Я тоже так думаю, — она тяжело вздохнула. — В общем это уже не так важно. Главное, что отец написал письмо и моя мать его получила. Это самое главное.

За дверью послышались шаги, и с подносом в руках вошел Ричард. На подносе стояли большие чашки, большой заварочный чайник, белый с золотом молочный кувшинчик и тарелка, полная печенья и аккуратно нарезанных ломтиков бисквита.

— Я ужасно проголодался, — заявил Ричард.

Дженни вдруг тоже почувствовала, что очень хочет есть.

Настроение ее улучшилось. Все нормально. Ей больше нечего опасаться.

Глава 14

Они как раз покончили с печеньем и бисквитом, причем Ричард допивал третью чашку чаю, когда в дверь постучали.

— О нет! — Ричард поспешно сделал последний глоток и поставил чашку. — Явиться в такую рань! Это просто неприлично. Сказать ей?

— Бесполезно, — засмеялась Кэролайн и повернулась к Дженни:

— Вероятно, это моя соседка, миссис Мерридью. Интересно, какой предлог она изобрела на сей раз.

Ну что ж, пойду открою.

Стук продолжался: три раза и пауза… еще три раза и снова пауза. Кэролайн очень хорошо знала, что за этим кроется: назойливое любопытство и упрямство. Она открыла дверь и сразу поняла — ее соседка успела заметить, что в дом явились еще более ранние посетители, чем она сама. Невысказанные восклицания витали, незримые, в воздухе: «Боже мой! Мистер Ричард вошел в дом вместе с девушкой! В такой ранний час… и не один, привел девушку?!»

У порога стояла миссис Мерридью с кувшинчиком в руке. Она была при полном параде, причесана и даже в шляпке. Небольшого роста, с маленькими серыми глазками, которые замечали все в пределах досягаемости и боялись упустить хоть что-то, что находилось за этими пределами. Она протянула кувшинчик и сразу начала речь, явно заготовленную заранее.

— О дорогая мисс Дэйнсворт, вы уж простите! У меня нет ни капли молока к утреннему чаю, а вы всегда так добры… Это все из-за моего проказника Тимми. Очень непослушный кот. Помните, я вам рассказывала, как ловко он сбивает крышку с бутылки с молоком, чтобы продемонстрировать, что хочет пить?

— Да, вы говорили.

— Он очень умен… и ловок. Но сегодня утром он толкнул слишком сильно, бутылка упала, и все молоко вылилось. Не могли бы вы дать блюдечко молока ему на завтрак… и, может быть, немного для меня — попить утром чаю…

Кэролайн не была подозрительной, но рассказ о проказах Тимми уже использовался раньше, и у нее зародились сомнения в искренности соседки… очень большие сомнения.

Миссис Мерридью переступила порог.

— Ваш племянник вернулся сегодня утром? И так рано, совсем рано…

— Да, вернулся. Входите, миссис Мерридью. У меня много молока.

— Он был один? — спросила миссис Мерридью, по-птичьи склонив голову набок.

— О нет! Он привез Дженни Форбс, она у меня погостит.

— Дженни Форбс? Кто она? У нас тут таких фамилий и не водится. По-моему, шотландская. Ах да, ведь это фамилия Ричарда… Какая же я глупая! Совсем безмозглая!

Она родственница?

— Думаю, это подходящее определение, — с привычным спокойствием и терпением ответила Кэролайн, имеющая долгий опыт общения с неуемной соседкой. — Во всяком случае, родня.

— О, просто поразительно!

Они дошли до кухни, находившейся в глубине дома.

— Лично я не была этим поражена. Правда, я не обладаю столь живым воображением, — не удержалась Кэролайн.

К счастью, миссис Мерридью восприняла это замечание как комплимент. Кэролайн не хотелось ее обижать.

Она вообще предпочитала мир. Правда, она чувствовала себя несколько неловко, так как Ричард не раз обвинял ее в том, что она готова платить за мир любую цену. Кэролайн поспешила в кладовую и взяла большой кувшин с молоком.

— Сколько вам? — спросила она. — У меня много молока.

— О, в самом деле?.. А вы знали, что эта девушка приедет?

— Дженни? Видите ли, такая вероятность была всегда.

Это было самое большее, что Кэролайн могла себе позволить в попытке скрыть истину. И все равно ей было неловко хитрить. Ну что же, хотя то, что она сказала, было не совсем правдой, но очень близко к правде. Ричард всегда умел делать сюрпризы.