Элита
Шрифт:
— Думаешь, ты вернешься к нему? К твоему бывшему?
Мне не хотелось сейчас говорить об Аспене, но я обдумала эту перспективу.
— Он хороший выбор. Умный, смелый, пожалуй, единственный человек на планете, который более упрям, чем я. — Максон негромко рассмеялся. Глаза у меня были закрыты, но я продолжала говорить. — В прочем, должно пройти время, прежде чем я смогу об этом думать.
— Мм.
Молчание затянулось. Максон потер большим пальцем мою руку.
— Не возражаешь, если я буду тебе писать? — спросил он.
— Наверное, стоит выждать несколько месяцев. Может, ты
— Ты права.
Он не пояснил, значило это, что он скажет ей или что просто не будет писать. Впрочем, мне сейчас не хотелось уточнять. В голове не укладывалось, что все это произошло из- за какого-то дурацкого дневника. Я ахнула, распахнув глаза. Дневник!
— Максон, а что, если повстанцы-северяне ищут дневники?
Он пошевелился, по-прежнему не открывая глаз.
— О чем ты?
— Когда я в тот день убежала от повстанцев в лес, то видела, как они пробегали мимо меня. Девушка с парнем тащили по котомке книг. Они крадут книги. А что, если им нужна какая-то конкретная?
Максон открыл глаза и задумчиво сощурился:
— Америка… что именно было в том дневнике?
— Много всего. О том, как Грегори практически обманом захватил власть над страной, как он силой навязал людям касты. Это было ужасно.
— Но выпуск «Вестей» прервали, — возразил он. — Даже если повстанцы ищут дневник, они не могли узнать ни что это был он, ни что там написано. Поверь, после этого маленького представления отец позаботится о том, чтобы до дневников больше никто не добрался.
— Они ищут дневник. — Я закрыла рот ладонью, давя зевок. — Я это знаю.
— Не надо, — сказал он. — Не надо так беспокоиться. Может, они просто очень любят читать.
Эта попытка пошутить вызвала у меня стон.
— Я ведь на самом деле думала, что хуже уже не сделаю.
— Ш-ш, — произнес он, придвигаясь ближе. Его сильные руки пригвождали меня к земле. — Не волнуйся. Попробуй лучше поспать.
— Но я не хочу, — прошептала я и еще крепче прижалась к нему.
Максон снова закрыл глаза, не выпуская меня из объятий.
— Я тоже не хочу. Даже в спокойные дни это заставляет меня нервничать.
Защемило сердце. Я не представляла, в каком нервном напряжении он жил, особенно если учесть, что до этого его довел родной отец. Он выпустил мою руку и стал что-то искать у себя в кармане. Я кое-как разлепила веки, но он проделывал это все с закрытыми глазами. Мы оба почти спали. Максон снова взял мою руку и принялся что-то завязывать вокруг моего запястья. Я узнала браслет, который он привез мне из Новой Азии.
— Я все это время носил его в кармане. Романтик несчастный. Я собирался оставить его себе, но хочу, чтобы у тебя что-то осталось на память обо мне. Он надел браслет поверх того, что соорудил для меня Аспен, и я ощутила, как пуговица впилась мне в кожу.
— Спасибо. В нем я чувствую себя счастливой.
— Тогда я тоже счастлив.
Больше мы ничего не говорили.
Глава 30
Разбудила меня скрипнувшая дверь. Ударил такой яркий свет, что пришлось прикрыть глаза
ладонью.— Ваше высочество? — раздался чей-то голос. — Боже правый! Я нашел его! Он жив!
Наше маленькое убежище внезапно заполнилось гвардейцами и слугами, и вокруг нас поднялась суматоха.
— Ваше высочество, вы не успели спуститься в подвал? — спросил один из гвардейцев.
Я взглянула на нашивку с именем. Марксон. Я не уверена, но он, кажется, был из высших чинов.
— Нет. Офицер, который проводил нас сюда, должен был сообщить моим родителям, что я в безопасности. Я приказал отправляться прямиком к ним, — объяснил Максон, пытаясь пригладить волосы. Если бы я не знала, что ему больно шевелиться, то никогда не догадалась бы об этом по его лицу.
Лишь однажды он себя выдал.
— Какой офицер?
— Я не спросил, как его зовут, — вздохнул Максон и вопросительно взглянул на меня.
— Я тоже. Но у него на большом пальце было кольцо. Такое серое, вроде оловянного.
— Таннер, — кивнул Марксон. — Его нет в живых. Мы потеряли около двадцати пяти гвардейцев и десяток слуг.
— Что? — Я прикрыла рот руками.
Аспен. Только бы он был жив. Всю прошлую ночь я была так поглощена собственными переживаниями, что мне и в голову не пришло беспокоиться за него.
— Что с моими родителями? И с остальными девушками из Элиты?
— Все живы и здоровы, сир. Впрочем, у вашей матушки случился нервный срыв.
— Она уже вышла из убежища?
Мы двинулись на выход. Максон шел первым.
— Все уже вышли. Мы пропустили несколько мелких убежищ и обходили все по второму кругу в надежде найти вас и леди Америку.
— О господи, — сказал Максон. — Я сейчас же иду к ней.
С этими словами он вдруг застыл как вкопанный. Я проследила за его взглядом и увидела, во что повстанцы превратили дворец. На стене были нацарапаны те же самые слова, которые я видела в прошлый раз.
«МЫ УЖЕ БЛИЗКО»
Снова и снова, написанные всем, что попалось под руку, эти зловещие слова смотрели на меня со стен коридора. Повсюду царил невообразимый разгром. Я никогда не видела, во что повстанцы превращали первый этаж, только коридоры рядом с моей комнатой. Огромное бурое пятно на ковре свидетельствовало о том, что кто-то — беззащитная служанка или бесстрашный гвардеец — погиб на этом месте. Окна были разбиты и щерились острыми осколками стекол. Немногочисленные уцелевшие светильники упрямо моргали, не желая сдаваться. К своему ужасу, я заметила в стенах выбоины. Может, они видели, как люди прятались в убежищах, и пытались в них прорваться? Кто знает, насколько мы с Максоном были близки к гибели?
— Мисс? — обратился ко мне кто-то из гвардейцев, вернув к реальности. — Мы взяли на себя смелость связаться с родными всех девушек. Судя по всему, нападение на семью леди Натали было прямой попыткой сорвать Отбор. Они наносят удары по вашим родственникам, чтобы заставить вас уехать.
Я зажала рот руками.
— Нет!
— Король распорядился приставить охрану к родным всех девушек. Он настаивает на том, что все должны остаться во дворце.
— А если они сами захотят уехать? — возразил Максон. — Не можем же мы держать здесь кого-то против воли!