Элитные спецы

Пули пробивают стекла и дверцу. Ангел оценивает ситуацию интуитивно, но ему сейчас больше всего жалко машину. И, так и не разогнувшись, он протягивает руку, открывает свою дверцу и неуклюже, задом вперед выскакивает из машины. Неуклюжесть своей позы только злит и заводит его. Второй пистолет уже в правой руке. Ангел пригибается, отталкивается и прыгает в кусты, начиная стрелять уже в полете. Он не видит боевиков. Он просто представляет место, где они должны оказаться, – высчитывает это место. И знает, что обе пули достигают цели…

А самого Ангела уже не видно. Место, куда он приземлился, легко накрыть следующей очередью. Только Ангела там уже нет. Он выглядывает уже с другой стороны, мгновенно и бесшумно переместившись на добрый десяток метров в сторону. При этом Ангел догадывается, откуда взялись новые действующие лица. Это те самые «чистильщики», что проехали недавно по пыльной дороге. Но их должно быть шесть человек. Двое лежат рядом с джипом «Гранд Чероки». Один из них не подает признаков жизни, второй ранен и тянет руку к машине, словно просит помощи от Захара и боевика на заднем сиденье. Однако рукоятка пистолета слишком тяжела да и рука у Ангела не из самых мягких, чтобы боевики пришли в сознание так быстро.

Но где еще четверо?

Ангел осматривается и понимает, что других здесь нет. Иначе они стреляли бы в то место, куда он прыгнул из-за машины. Выждав еще минуту, он слышит автоматные очереди от шлагбаума и понимает, что остальные «чистильщики» там. Стрельба обоюдная. Судя по звуку, в перестрелке участвуют и «АК-47», и «АК-74». Только после этого Ангел устремляется к своей машине, в несколько прыжков преодолев расстояние, и ударом ноги выбивает из рук раненого, который смотрит в другую сторону и нападающего не видит, автомат. Дело сделано. Вторым пинком отправляется в сторону и автомат другого боевика – на всякий случай. Конечно, нужно было бы перевязать раненого, но времени нет. Ангел садится в машину, чтобы быстрее добраться до КПП, но тут видит, как в его сторону бегут четверо в амуниции «Альфы». Ангел узнает капитана Рославлева и выходит навстречу.

– Эти? – спрашивает Рославлев больше взглядом, чем словами.

– Эти здесь были… У вас должны были быть еще четверо…

– Где они?

– Ты меня спрашиваешь?

Капитан Рославлев растерянно осматривается.

– Мы их даже не видели. Нас из кустов обстреляли… Двое раненых…

– Забирайте у меня груз… Мне дальше пора…

Боевиков вытаскивают из машины, хлопают, закрываясь, дверцы. Ангел, сделав рукой прощальный жест, устремляется вдогонку за «КамАЗом»… * * *

Только после поворота Ачилов видит, что попал в ловушку. Поперек дороги вытянута лента с громадными шипами, преодолеть которую не сможет даже большеколесный трактор. И люди по обочине – вооруженные, в бронежилетах, в кевларовых касках – припали на одно колено, ощетинились оружием… Отставной подполковник понимает, что это совсем не солдаты полка внутренних войск, и позади, около КПП, наверняка путь тоже перекрыт…

– Влипли… – хрипло говорит Зураб, сидящий посредине. – Мне сдаваться нельзя…

Ачилов видит в руках у него гранату с сорванным кольцом. Стоит только пальцы разжать, и…

– Этого не надо… – шепотом возражает Арчи, сидящий справа, и выбрасывает в окно свой автомат, наглядно показывая этим, что он стрелять не намерен.

– Надо! – резко, с неожиданным истеричным повизгиванием выкрикивает Ачилов. – Надо! Не хочу «на зону»… Не хочу…

– Вместе с ними… – говорит Зураб едва слышно. – Тормози… Выходите… Нас в кольцо берут… Я руку разжимаю… Вместе с ними…

– Так! – согласен Ачилов.

– Не надо… – тихо возражает Арчи.

– Не хочешь, – Зураб презрительно-хладнокровен, но милостив, – как выйдешь, в сторону прыгай… И живи, как сможешь, если сможешь…

– Дай мне гранату… – просит Казбек Ачилович.

– Я сам… – Зураб не согласен.

«КамАЗ» останавливается прямо перед шипами ленты. С двух сторон к машине подскакивают люди с автоматами. Открываются дверцы. Пленников вытаскивают, ставят рядом, лицом к горячему помятому капоту. Арчи прыгает в сторону, но его тут же и без проблем догоняют ударом приклада в затылок.

– Ну… Что же ты! – кричит Ачилов Зурабу.

– Она, оказывается, учебная… – словно сам тому удивляясь, смеется Зураб и передает гранату подошедшему офицеру…

Сзади подъезжает «Гранд Чероки». Ачилов видит, что Ангел выходит из машины один, но на него никто не наставляет оружия… Отставной подполковник понимает, кто виноват в провале акции, и в бессилии скрипит зубами… ТРИНАДЦАТЬ ПЯТЬДЕСЯТ

Аквалангисты споласкивают маски, натягивают их на голову и один за другим скрываются под водой. Автоматы держат по-прежнему в руках. Неопытные ребята… По крайней мере, два автомата уже пришли в негодность… Они с глушителями… Вода, попав в глушитель, застрянет там между стенок резиновых прокладок. И если сразу начать стрелять, ствол просто разорвет…

Теперь можно не скрываться, и полковник Согрин сбрасывает в реку пересохший куст. Выбирается наружу и потягивается.

– Рапсодия! Оцепление завершено…

– Где наши «рыбаки»?

– Под водой… С ними связи нет… Но наши плывут с буйками… Чтобы видно было…

Согрин смотрит. Выше по течению по реке плывут пять буйков. Значит, террористам не позволят долго бултыхаться в воде.

– Хорошо… Любуемся картиной…

Полюбоваться, оказалось, есть чем… Согрин никогда не думал, что аквалангисты способны на такой скорости и так высоко выскакивать из воды. Ни одна акула не догонит… Выскакивают и, надсадно кашляя, срывают с себя акваланги, маски… И к берегу… А на берегу их уже ждут. И с одной, и с другой стороны… Даже готовы помочь выбраться из воды… После нескольких глотков углекислоты о сопротивлении ни у кого не возникло мысли…

– Пулат… Я Рапсодия… Как там твой фотограф?

– Он меня фотографирует…

– Нацепи на него наручники и гони сюда… Может быть, это их «контролер»…

– Скорее всего… По-русски плохо говорит, а по документам русский… ЧЕТЫРНАДЦАТЬ НОЛЬ-НОЛЬ

Ширвани часто посматривает на часы… Невыносимо долго и мучительно тянется время… Но это же время дает ему возможность подумать о том, кто «сдал» его, где он «засветился». Вывод, кажется, напрашивается один – Марихуана Андреевна оказалась не такой уж конченой наркоманкой, как ему казалось… Единственная неувязка в этом вопросе не позволила сделать окончательную версию: Марихуана Андреевна ни разу не звонила ему на трубку спутникового телефона. И ее родители не знают номера. Тогда… Тогда хвост тянется от Ачилова… И это значит, что надежды на успешное завершение акции почти нет. Остальные группы тоже наверняка под контролем, хотя Ачилов минимизировал общение между группами…

И все же Ширвани ждет, подпитывая свою надежду вероятностью случая – хоть кто-то сможет прорваться… Ждет, что на территории начнется шумный переполох со стрельбой и взрывами, и это будет означать только одно… Но время выходит, и он понимает, что ждал напрасно. Значит, следует действовать самому. Значит, следует на себя взять и ответственность, и право на совершение акта… Терять уже нечего, потому что, если он попадет в руки федералов, пожизненное заключение ему обеспечено. И не только нынешними событиями, но и предыдущей его жизнью и деятельностью… А пожизненное заключение… Нет, смерть лучше… Тем более такая смерть…

А спасение?.. Спасение невозможно… У него уже нет обратного пути. С территории научного центра едва ли удастся выбраться, не говоря уже о том, чтобы выбраться из города. Его словно специально запирают здесь, чтобы он завершил общее дело – обстоятельства запирают… Жалко, конечно… Он так мечтал умереть в родных горах, а умирать придется здесь, и такой страшной смертью… Но Ширвани – мужчина, и готов ко всяким неожиданностям.

Несколько минут послушав, что там происходит, он тихо открывает дверь. Замки в складе хорошие, не скрипят. Только слабую попытку скрипнуть издала сама дверь, но Ширвани не стал открывать ее сильно. Лишь настолько, чтобы протиснуться в проход…