Элнет

На другой день остался варить обед Дуб-богатырь. Поймал он двухгодовалого бычка, стал варить похлебку.

Только похлебка сварилась, как является опкын — сам с локоть, голова с пивной котел, борода в сажень.

— Похлебку отдашь или жизнь отдашь? — спросил опкын и так взглянул на богатыря, что у того коленки задрожали.

Одним глотком выхлебнул опкын всю похлебку из котла, проглотил целиком бычка и ушел.

Дуб-богатырь поймал еще одного бычка и принялся снова варить похлебку.

Только закипела вода в котле, возвратились Нончык и Сосна-богатырь.

— У тебя еще похлебка не готова? — удивился Нончык.

— Скоро поспеет, — ответил Дуб-богатырь, а про то, что всю похлебку съел опкын, ничего не сказал.

На третий день остался варить обед Нончык. Поймал он трехгодовалого бычка и стал варить похлебку.

Только похлебка сварилась, является опкын — сам с локоть, голова с пивной котел, борода в сажень.

— Похлебку отдашь или жизнь отдашь?

— Ни похлебки тебе не отдам, ни своей жизни, — отвечает Нончык.

— А, ты так! — закричал опкын и бросился на Нончыка.

Дрались они, дрались, долго дрались. Наконец Нончык одолел опкына, расколол вдоль большой дуб и зажал в трещине саженную бороду опкына.

Вскоре возвратились Дуб-богатырь и Сосна-богатырь.

— Ну, товарищи, — говорит Нончык, — сегодня приходил ко мне обедать опкын.

— И всю похлебку съел? — спрашивают Дуб-богатырь и Сосна-богатырь.

— Даже не попробовал, — отвечает Нончык. — Я его самого поймал и за бороду на дубе подвесил.

— Не может быть! — не поверили Дуб-богатырь и Сосна-богатырь.

— Если не верите, сходим посмотрим после обеда.

Поели богатыри, попили и пошли смотреть на опкына. Пришли к дубу — нет опкына, висит на дубе одна его окровавленная борода, и стелется от дуба кровавый след.

Пошли богатыри по кровавому следу. Шли, шли, и след привел их к отверстию в земле.

— Кто за опкыном под землю спустится? — спрашивает Нончык.

Богатыри молчат.

— Ладно, я сам за ним пойду, — сказал Нончык. — Только для того, чтобы спуститься под землю, нужно нам свить семь веревок длиною в семьдесят семь саженей каждую.

Свили богатыри семь веревок по семьдесят семь саженей каждую. Взял Нончык свой девятипудовый кистень, обвязался веревкой и стал спускаться под землю. Опустился он на одну веревку, а дна еще и не видать, опустился на две, на три, и только когда кончилась седьмая веревка, его нога коснулась дна.

Огляделся Нончык вокруг: оказывается, и под землей живут люди. Пошел он дальше по следу, оставленному опкыном, и пришел в деревню. Зашел Нончык в крайнюю избу, видит, там седая старушка на своих слюнях замешивает тесто.

— Почему ты замешиваешь тесто на слюнях? — спрашивает Нончык старушку.

— Потому что поселился у родника трехголовый змей и никому не дает воды, — отвечает старушка.

— Дай-ка мне ведро, я сам по воду схожу, — сказал Нончык, взял, ведро и. пошел к роднику.

Подошел он к роднику, а трехголовый змей увидел его и зашипел:

— Кто приш-шел? Зачем приш-шел?

— Я — Нончык. Дай ведро воды.

— Ладно, гостю одно ведро дам.

Принес Нончык в деревню полное ведро воды.

Окружили его измученные жаждой люди и выпили всю воду.

Пошел Нончык за водой во второй раз.

Подошел он к роднику, а трехголовый змей увидел его и зашипел:

— Кто приш-шел? Зачем приш-шел?

— Я пришел — Нончык. Дай еще ведро воды.

Поднял змей все свои три головы, вытянул шеи, стараясь ужалить Нончыка.

— В первый раз пришел — гостем был, во второй раз явился — врагом стал!

Но взмахнул Нончык своим девятипудовым кистенем и снес трехголовому змею сразу все его три головы.

Принес Нончык воду в деревню и сказал людям:

— Теперь берите воды, сколько вам нужно, я убил, змея.

Обрадовались люди, пошло в деревне такое веселье, что и описать нельзя. Три дня подряд продолжался праздник. На третий день спрашивает Нончык людей:

— Знает ли кто из вас, где живет опкын — сам с локоть, голова с пивной котел, а борода в сажень?

Один древний старик сказал Нончыку:

— Трехголовый змей, которого ты убил, меньшой брат того опкына. А сам опкын живет подальше, за высокой горой.

Пошел Нончык за высокую гору.

Шел он, шел, перевалил через гору и вышел к богатым каменным палатам. Обошел Нончык палаты вокруг, а зайти нельзя: все двери заперты, окна закрыты. Но вот открылось одно окошко, а в окошке показалась девушка, писаная красавица.

— Кто ты? — спросил ее Нончык.

— Меня сюда опкын с земли притащил — и не ост меня, и домой не отпускает, — ответила девушка.

— А где сейчас он сам?

— Спит в своих покоях. Он на землю ходил, бороду потерял, а в бороде-то была вся его сила.

— Помоги мне, девушка, в покои опкына попасть, я расправлюсь с ним и тебя отсюда на родную землю выведу.

Девушка спустила из окна шелковую веревку. Нончык поднялся по этой веревке в покои. Зашел Нончык в одну комнату, а там, задрав голый подбородок, спит опкын. Нончык не стал долго раздумывать, размахнулся своим кистенем и прикончил его.

Потом взял он девушку за руку и повел ее к выходу из подземелья.

Первой поднялась на землю девушка. За ней полез по семи веревкам Нончык. Уж совсем было он вылез, но тут Дуб-богатырь и Сосна-богатырь обрубили веревку, и Нончык полетел обратно в яму.

— Если суждено мне жить, пусть упаду на мягкую перину, если суждено умереть, пусть упаду на твердый камень, — сказал Нончык.

Нончык упал на мягкую перину. Поднялся он на ноги и пошел в знакомую деревню, которую избавил от трехголового змея. Отыскал там старика, указавшего — ему дорогу к палатам опкына, и рассказал о том, какая с ним стряслась беда. Выслушал его старик и сказал:

— Есть в нашем подземном краю белая птица, она одна может вынести тебя отсюда к солнцу. Только при каждом взмахе крыльев она должна съедать кусок мяса. Вот тебе мой совет: убей в лесу дикого быка, разруби на куски и ступай к белой птице.