Элрик из Мелнибонэ (сборник)

К ним подошел человек. По осанке он напоминал королеву Су, но был ниже и старше. Его седая борода лежала на камзоле из материи золотого цвета, в руке он держал поднос, на котором они увидели два кожаных мешочка.

— Вы признаете власть Крепости Жемчужины? — спросил он.— Я сенешаль этого места.

— И кому ты служишь? — бесцеремонно спросил Элрик. В руке он по-прежнему держал меч и не скрывал своей готовности воспользоваться им.

Сенешаль посмотрел на него с изумлением.

— Я, конечно же, служу Жемчужине. Это Крепость Жемчужины!

— И кто же здесь правит, старик? — язвительно спросила Оуне.

— Жемчужина. Я уже говорил.

— А Жемчужиной никто не правит? — недоуменно спросил Элрик.

— Больше никто, мой господин. А теперь возьмите это золото и уходите. Мы больше не хотим тратить на вас энергию. Они ее расходуют, но до истощения им далеко. Я думаю, скоро вы будете уничтожены.

— Мы победили всех ваших защитников,— сказала Оуне.— Зачем же мы будем брать золото?

— Так вам не нужна Жемчужина?

Прежде чем Элрик успел ответить, Оуне дала ему знак молчать.

— Мы пришли только для того, чтобы спасти и освободить Священную Деву.

Сенешаль улыбнулся.

— Все так говорят, но на самом деле всем нужна Жемчужина. Я не верю тебе, госпожа.

— Как доказать правдивость наших слов?

— Никак. Истина нам уже известна.

— Мы не хотим спорить с тобой, господин сенешаль. Ну хорошо, ты служишь Жемчужине. А кому служит Жемчужина?

— Я думаю, ребенку.— Он нахмурил лоб.

Этот вопрос, казавшийся Элрику таким простым, смутил старика. Элрик все больше восхищался искусством похитительницы снов.

— Видишь ли, мы попытаемся помочь вам в этом,— сказала Оуне,— Дух этого ребенка заточен. А пока он заточен, вы все тоже остаетесь пленниками.

Старик снова предложил им мешочки с золотом.

— Возьмите это и оставьте нас.

— Нет, мы этого не сделаем,— твердо сказала Оуне и повела своего коня дальше мимо старика,— Идем, Элрик.

Альбинос заколебался.

— Может быть, порасспрашиваем его еще, Оуне?

— Больше он ничего не скажет.

Сенешаль бросился к ней, размахивая тяжелыми мешочками,— поднос со звоном упал на пол.

— Она не позволит! Это больно! Этого не должно быть. Наступит боль! Боль!

Элрик испытал сочувствие к старику.

— Оуне, мы должны послушаться его.

Она не останавливалась.

— Идем. Ты должен идти.

Элрик уже научился доверять ее мнению. Он тоже прошел мимо старика, который принялся молотить себя по телу мешочками с золотом и выть; слезы текли по его щекам на бороду.

Впереди показался еще один огромный проход — тонкая решетка и мозаика, отделанная полосами нефрита, голубой эмали и серебра. Перед ними были две большие двери темного дерева на мощных медных петлях.

Оуне не знала, что делать. Она наудачу протянула руки и уперлась пальцами в двери, и те стали медленно, как и предыдущие, расходиться. Элрик и Оуне услышали слабый звук изнутри, похожий на плач. Двери открывались все шире и шире и наконец распахнулись до предела.

Несколько мгновений Элрик стоял, ошеломленный увиденным.

Помещение было затоплено серовато-золотистым светом, который испускала колонна высотой в человеческий рост, на ее вершине находился шар. В центре этого шара мерцала Жемчужина, она была огромных размеров — почти с кулак Элрика. К колонне со всех сторон вели короткие лестничные пролеты, на ступеньках которых стояли фигуры, которые сначала Элрик принял за статуи. Но он тут же понял, что это мужчины, женщины и дети, одетые в самые разные костюмы, хотя большинство из них были сшиты по кварцхасаатской моде и по моде кланов пустыни.

К ним сзади на нетвердых ногах подошел сенешаль.

— Не повредите это!

— Мы защищаем себя, господин сенешаль,— сказала ему Оуне, не поворачивая головы.— Это все, что тебе нужно знать о нас.

Медленно, все еще держа на поводу своих серебристых коней и не убирая в ножны серебристые мечи, они направились в следующее помещение; свет Жемчужины касался их серебристых доспехов и шлемов, отчего те издавали мягкое мерцание.

— Это нельзя уничтожить. Это нельзя победить. Это нельзя повредить.

Элрик вздрогнул, услыхав этот голос. Он бросил взгляд к дальней стене помещения и увидел там воина Жемчужины. Его доспехи были продырявлены и покрыты кровью, его лицо — сплошная зияющая рана, его глаза то увядали, то загорались огнем. А иногда они становились глазами Алнака.

Следующие слова воина прозвучали чуть ли не с жалостью.

— Я не могу драться с вами. Больше не могу.

— Мы здесь не для того, чтобы вредить,— снова сказала Оуне.— Мы пришли, чтобы освободить вас.

Среди застывших фигур произошло какое-то движение. Появилась женщина в голубых одеяниях и вуали. Глаза королевы Су были в слезах.

— И вы пришли с этим? — Она указала на мечи и лошадей, на доспехи.— Но наших врагов здесь нет.

— Скоро они здесь будут,— сказала Оуне,— Я думаю, очень скоро.

Элрик, все еще пребывавший в ошеломленном состоянии, оглянулся, словно ожидая увидеть врагов. Он сделал движение к Жемчужине в Сердце Мира, только для того, чтобы полюбоваться этим чудом. И сразу же все фигуры ожили — встали у него на пути.

— Ты украдешь! — Голос старика звучал еще несчастнее, еще бессильнее.

— Нет,— сказала Оуне,— у нас другая цель. Вы должны это понять.— Она говорила убедительным тоном. — Нас послал за ней Раик На Сеем.

— Она в безопасности. Скажите ему, что она в безопасности.

— Она не в безопасности. Скоро она будет уничтожена,— Оуне повернула голову в сторону перешептывающейся толпы.— Она разделена, как разделены и мы. А причина в Жемчужине.

— В этом-то и весь фокус,— сказала королева Су.

— Фокус,— эхом отозвался раненый воин Жемчужины, и из его разодранного горла донесся слабый смешок.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы красть. Мы пришли защищать. Смотрите! — Оуне очертила в воздухе круг своим мечом, чтобы показать им то, чего они еще, очевидно, не видели.