Элрик: Лунные дороги

Я услышал позади какой-то шум и оглянулся. Там стояла Уна, опираясь на свой лук. Я не стал спрашивать ее, какая магия привела ее сюда. Или какую магию она использовала, чтобы привести сюда нас. Решил, что мне не следует спрашивать или знать об этом.

Сунув горящий факел в специально приспособленную для этого нишу, Элрик подал мне знак тоже спешиться и пойти с ним к выходу. Видимо, хотел удостовериться, что Гейнор нас не найдет. Мы пошли осторожно, опасаясь увидеть преследователей, но нам все-таки удалось от них избавиться. Снаружи стояла непроглядная тьма. Я услышал, как Элрик шумно принюхался. Затем он потянул меня за собой.

Мы продвигались в полной тьме, но Элрик шагал вполне уверенно, полагаясь на слух и обоняние. Меня в очередной раз поразило, как же мы отличаемся друг от друга. Он мелнибониец. И зрение, и слух у него гораздо острее моих.

Когда он наконец удостоверился, что Гейнор и его люди уехали и не знают, где мы спрятались, он повел меня обратно по тоннелю в огромную пещеру. Уна уже развела там огонь и разложила еду, которую мы забрали у труга.

Мы перекусили. Элрик сидел чуть поодаль. Хмурился, как волк-одиночка, погруженный в думы, и не хотел, чтобы его беспокоили. Мы с Уной перекинулись парой слов. Она подбодрила меня. Сказала, что мы не просто прячемся. Нам нужно было найти уединенное место, вроде этого. Требовалось снова применить магию. Уна не знала, как долго ее отец сможет черпать энергию из какого бы то ни было источника, чтобы продолжить бой. Слишком многое еще нужно сделать, пробормотала она очень тихо. Осторожничала, чтобы нас не услышал ее отец.

Когда мы покончили с ужином, Элрик решил, что пора подниматься и идти дальше. Убедившись, что Гейнор уехал совсем далеко, он приказал мне привести лошадей. Мы вновь двинулись во тьму, следуя за светом медленно горящей восковой свечи Элрика, который ехал впереди. Несколько миль мы скакали по каменистому полу пещеры, пока он не остановился. Элрик вновь осторожно прислушался, а затем вытащил факел и зажег его. В этой части подземного царства не было и следа армии Гейнора. Тихий, нетронутый мир, такой же, как всегда. Но там, где сталагмиты образовали круг, словно офф-му, склонившие голову в молитве, я заметил тело.

Это была большая черная кошка, которых так боялись труги. Гейнор все-таки смог наложить на них свое заклятье.

Огромный зверь. Элрик подошел и попытался поднять его. Уна присоединилась к нему, а затем и я. Мы едва приподняли зверя над полом пещеры.

– Нужно забрать ее с собой, – сказал мелнибониец. – Положим ее на лошадь.

Лошади не обрадовались столь близкому соседству и уж тем более не желали перевозить пантеру. Нам удалось подложить под нее плащ и кое-как затащить огромное черное тело на лошадь, чтобы отвезти в укрытие.

Мы с Уной выбились из сил, но Элрика, казалось, переполняла бурлящая энергия. Словно он с нетерпением ждал того, что ему предстоит.

– А зачем нам забирать с собой зверя? – выпалил я.

Он ответил небрежно:

– Для следующего Призыва. Но сначала нам нужна подходящая жертва.

Я посмотрел на Уну.

Неужели он собирается убить кого-то из нас?

Глава восемнадцатая Старые долги и новые грезы

Уна коротко кивнула и выбежала из пещеры. Элрик позволил ей уйти. На меня он внимания не обращал. Я решил, что ему не хочется общаться с тем, кого он собирается вскоре убить. Забавно, подумал я: мой собственный меч заберет мою душу.

Спустя какое-то время Элрик встал, взял коня под уздцы и зашагал обратно ко входу в пещеру.

– Хотите, чтобы я остался здесь? – спросил я.

– Как вам угодно.

И тогда я пошел за ним. Любопытство взяло верх над страхом.

Элрик вскочил на коня и направил его во тьму. К счастью, моя лошадь сама пошла за ними. Я изо всех сил старался держаться рядом с мелнибонийцем.

Наконец мы снова увидели огни лагеря Гейнора. Там все еще царила растерянность. Раздавались вопли и проклятья. Элрик спешился, передал мне повод и приказал ждать. А затем начал осторожно спускаться к лагерю.

Костры потухли, и стало почти ничего не видно.

Вскоре я услышал возгласы и дикие умоляющие крики; Элрик восполнял энергию.

Чуть позже из тьмы появилось его белое лицо. Блестящие красные глаза смотрели удовлетворенно, губы приоткрылись, он дышал тяжело, как сытый волк. На губах темнела кровь.

Она запеклась и на черном клинке в его правой руке. Очевидно, он забрал немало жизней, чтобы удовлетворить и плоть, и железо.

Обратно мы ехали молча, за нами никто не гнался. Я представил, что Гейнор со своими людьми все еще едет по огромной пещере Му-Урии, вероятно, решив, что последний властитель Мелнибонэ вернулся в разрушенный город.

Элрик не сказал ни слова, пока вел нас в темноте. Он сгорбился в седле, все еще тяжело дыша, как наевшийся хищник. Хотя мы и были близки по крови и разуму, меня трясло от этого непотребства. Слишком много во мне человеческого и мало мелнибонийского, чтобы наслаждаться тем, как мой родич, предок или кто бы он ни был, впитывает в себя украденные души.

Но это ведь черные души! Я услышал себя как бы со стороны. Разве они теперь не послужат доброй цели? Разве они не заслужили такой ужасной, извращенной смерти, учитывая все совершенные ими преступления и кощунства?

Но моя душа, воспитанная по-христиански, не могла радоваться. Она оплакивала гибель многих людей по столь недостойному поводу.

Один раз мне показалось, что я потерял Элрика, и я зажег фонарь. И вдруг увидел лицо демонической сущности: светящиеся красные глаза и отвратительный рот, который велел мне погасить свет. Я раздражал его, как раздражает хозяина собака, неспособная выполнить команду. В этом лице не было ничего человеческого. Какой же я глупец! Гейнор, должно быть, уже вернулся из города, так и не найдя нас. Маленький лучик света в этой тьме виден за много миль.

И лишь когда мы наконец снова нашли тоннель, Элрик разрешил мне осветить дорогу.

Когда мы вернулись, Уна только что проснулась. Он бросила на нас загадочный обеспокоенный взгляд. Я не мог вымолвить ни слова. Не мог ничего ей рассказать. Человек и клинок существовали в вампирском симбиозе. И еще неизвестно, кто из них кого кормил. Я решил, что она и так уже знает. Мать наверняка что-то говорила, а может, она и сама все видела.

Элрик прошаркал к центру пещеры, где мы положили огромное тело черной кошки. Прижал голову к гигантскому черепу. И принялся что-то бормотать.

Уна не могла ответить на мои невысказанные вопросы. Она зачарованно смотрела, как ее отец ходит вокруг огромного зверя, бормоча и размахивая в воздухе руками, словно пытается вспомнить заклинание.

Вероятно, именно это он и делал.

Спустя какое-то время он посмотрел прямо на нас:

– Мне потребуется ваша помощь.

Говорил он нетерпеливо, словно чувствовал отвращение к самому себе. Должно быть, очень удивился, что все еще слаб. Видимо, чары, которые он применил, потребовали больше сил, чем он ожидал.