Элвис жив

– Спасибо, Максимушка! А когда он у меня? – улыбнулась в ответ Лена, также глядя куда-то вдаль, где не было ничего, кроме пока еще чистого неба.

– Э-э-э… – Максим вдруг понял, что, когда у Лены день рождения, он напрочь не помнит.

Почесал затылок, но это не помогло. Память не возвращалась. Зато в груди родился растерянный и виноватый смех.

Лена, по-прежнему не поворачивая головы, тоже рассмеялась.

Некоторое время они продолжали хихикать, словно не могли справиться с собой. Потом замолкли.

– Вот видишь, – сказал Максим, делая глоток шампанского. – Я обещал, и вот. Я на Нашем Месте.

Лена тоже приложилась к фужеру:

– Я не приду, Максимушка. Я там много лет не была. А ты молодец. Хотя и забыл.

– Что забыл? День твоего рождения? Ну… не сердись, что ты, правда, ты же никогда это не любила: свечки, торты, пожелания здоровья и счастья в личной жизни, всю эту чушь…

– Ты забыл, что я есть, – сказала Лена, все еще глядя в небо. – Я могу ждать долго, но…

– Но не так долго? – с обидой спросил Максим. – Это ты хочешь сказать?

Он наконец глянул на нее. И чуть не свалился в пропасть: на месте Лены сидела крашеная баба лет сорока, с морщинами вокруг глаз и уже поплывшей в талии фигурой.

– Ты заметил? Мы до сих пор не умерли. Друг без друга. – Лена повернула голову и глянула Максиму прямо в глаза. – Почему?

И у него не нашлось ответа на этот вопрос.

* * *

Максим по-прежнему стоял у накрытого стола на краю пропасти, а через дорогу ждала его возвращения огненная «альфа ромео». За столом никого не было. Бутылки с шампанским не открывались, упаковка на коробке конфет была не повреждена, апельсины сохраняли девственную целостность.

Максим стоял, размышляя: то ли у него реально поехала крыша, то ли ее слегка сдвинул свежий горный воздух.

Скорее, наверное, все-таки второе, коли больше за столом по-прежнему никого не наблюдалось.

Ну и неудивительно – после стольких-то лет жизни в напрочь прокуренной атмосфере кабаков, оркестровок и курилок!

И тем не менее неожиданный удар гор он выдержал.

– А вот хрен вам! – заорал он, сам не зная кому, но будучи уверенным, что его слышат. – Не дождетесь!

Он бы не удивился, кабы где-то от его крика сорвалась со склона лавина и неудержимо понеслась вниз, все снося на своем пути. Но заснеженные вершины все так же безмятежно сияли, не обращая ни малейшего внимания на незваного гостя, без спроса проникшего в их безмолвное царство.

– Не дождетесь! – снова крикнул он. И одним резким ударом ноги сбросил праздничный стол в пропасть.

Мгновением позже следом отправились и стульчики.

Да, это все пустота и тишина виноваты! Для городского жителя горы – самый настоящий наркотик, тут еще и не такое привидится. Кислородное голодание, то-се… Хотя какое может быть кислородное голодание на такой высоте?

Он поскреб затылок.

А может, именно за «тем-сем» и лазают наверх альпинисты? Ловят глюки, как от выкуренной травки. И никогда никому не рассказывают, кого увидели и что почувствовали во время своих восхождений…

Во всем виноваты горы и только они.

Что ж, значит, спасение – внизу, среди городских зданий, в привычных местах, расположенных на высоте моря!

Максим прыгнул в машину, включил зажигание. Шум двигателя слегка привел его в себя. Но против здешней тишины этого слишком мало.

Где там у нас сэр Пол с его «Дикой жизнью»?

Сидюшник обнаружился в проигрывателе. Пришлось заставить его выползти из приемника и снова воткнуть. Зазвучавшая музыка стала истинным спасением.

Максим аккуратно развернул машину на узеньком пятачке и покатил по серпантину назад, в родной Южноморск…

Солнце все еще не ушло за соседнюю гору, и спускаться было вполне комфортно. Тем не менее Максим перестраховывался и постоянно притормаживал – лечиться адреналином в такой ситуации глупо. Долечишься до гробовой доски в пылающей машине!

Наверное, именно поэтому он и успел затормозить, заметив какое-то движение слева и выше. В горах ведь часто бывают не только лавины, но и камнепады.

Однако это были вовсе не камни. Спустя мгновение там, где через это же самое мгновение должна была оказаться «альфа ромео», пролетел стол. Тот самый, пластмассовый, складной, который совсем недавно был отправлен Максимом в пропасть.

Как будто кто-то неведомый придержал его где-то на почти отвесном горном склоне, а потом в нужный, заранее определенный момент отпустил с безумным расчетом поразить движущуюся по серпантину машину. Типа отбомбометался мебелью самолет…

Похоже, горы повторно набросились на свою жертву, опять сдвигая ей мозги.

Можно, конечно, подышать у выхлопной трубы – как в известном анекдоте. А можно попытаться столкнуться со столом на следующем витке и окончательно убедиться, что он существует только в воображении.

И тем не менее Максим снизил скорость еще больше. Глюки непривыкшего организма могут оказаться крайне опасными, а водительских инстинктов никто не отменял. Отвернешься в сторону даже от воображаемого препятствия – и вмиг окажешься в бездне.

Он не ошибся в предположениях – после крутого разворота на сто восемьдесят градусов пластмассовая бомба вновь попыталась поразить машину. И вновь тщетно.

То же самое произошло на третьем витке.

Он уже был готов к тому, что воображаемая схватка на виражах продлится до самого спуска к Южноморску, однако, судя по отсутствию последующих атак, боезапасы у неведомого противника закончились, и до города удалось добраться без потерь.

Горный воздух оставил мозги Максима в покое.

* * *

Поскольку горы остались за спиной и Южноморск с запада теперь ничто не закрывало, внизу все еще светило солнце.

Обещанный шторм то ли остановился на подходе к побережью, то ли неожиданно свернул куда-то в сторону. Как бы то ни было, авиа- и автобусные рейсы были отменены совершенно зря. «Бэдламовцы» вполне успели бы добраться до цели и сейчас вовсю готовились бы к вечернему концерту. Но он, Максим, наверняка не смотался бы в Наше Место. А посему на метеорологов абсолютно не обижался.

Он хотел сначала заехать в гостиницу, где Платон забронировал места, но сюда можно было заселиться и ближе к ночи. Его-то место наверняка сохранят. А экскурсию по местам детства и юности прерывать не стоило. Пока есть пыл, нужно пользоваться его энергией.

И он отправился туда, где провел первую половину своей жизни.

В ближайших к родительскому дому кварталах, в общем-то, мало что изменилось, и потому даже не пришлось расспрашивать местных, как добраться до нужного адреса…

Он загнал машину в родной двор, припарковался под окнами своей квартиры и выбрался из салона.