Эмблема с секретом
Шрифт:
– У меня двигатель закипел, я сразу остановился! Куда мне было деваться? И что тут такого? Я могу штраф заплатить, в конце концов!
– Заплатишь, не волнуйся, – успокоил его атлет с кирпично-красным лицом.
Он больше не размахивал кулаками и не матерился. Правда, при этом упорно продолжал «тыкать», а в голосе слышалась угроза. Вдобавок ко всему он непрерывно прохаживался взад-вперед где-то за спиной Сверчка. Это действовало на нервы.
– Куда же вы направлялись в таком случае? – вежливо спросил второй мужчина, который появился здесь всего минуту назад.
Он никого не корчил из себя и скромно сидел
– Хотел проведать мать, – буркнул Сверчок.
– Где она живет?
– В Марфино.
– У нее что-то случилось?
– Ну, в общем-то… Да. Сердце у нее.
– Вы везли ей лекарства?
– Да. То есть… Нет, – спохватился Сверчок. – Но я собирался купить по дороге.
– А почему так долго ехали, Вадим Сергеевич? Кружили по городу?
Сверчок заметно побледнел. Вот дерьмо. Да, это не посиделки для Петькиных дружков устраивать. Здесь игра другая, здесь соображать надо быстро. Мгновенно.
– Так я ж говорил вам… – Он вскинул глаза и добавил увереннее: – Лекарство искал.
– Какое именно? – прогудел из-за спины кирпично-красный.
Сверчок запнулся. Корвалол? Валерьянка? Что там еще?
– Капли эти… Капли Зеленина, – вспомнил он.
– И на всем Садовом не оказалось нужных капель?
– Да, – сказал Сверчок.
Вежливый бросил взгляд поверх его головы – переглянулся с кирпичным.
– Странно, Вадим Сергеевич, – сказал вежливый. – Да в любой аптеке. Даже в автомобильной аптечке, если покопаться, они имеются. Только вы ведь даже из машины не выходили. Как же так?
– Я, это… Ну…
– Ты, Аралов, воду не мути! Мама, сердце, все дела! – наклонился совсем близко кирпичный. И заорал прямо в ухо Сверчку: – Чего тебе от Карницкого надо было, а?! Чего выспрашивал? Кто тебе заказал его? Не молчи, Аралов, колись! А то поздно будет!
Сверчку показалось даже, что сейчас он начнет бить по голове, как раньше бил по панели автомобиля. Он невольно втянул голову в плечи.
– Я не знаю… Кто такой Карницкий? – пробормотал он.
– Ага! Десятого числа еще помнил, а сейчас забыл! Так тебе напомнят! Сейчас приведут сюда парочку сослуживцев твоего брата, они тебе напомнят! Как коньяк подливал да выспрашивал под пьяную гармошку! Сразу вспомнишь!
– Не понимаю, ничего не понимаю… – только и мог сказать Сверчок.
– Так пригласить их сюда? – раскатисто проревел кирпичный. – Может, лучше брата твоего пригласить, которому ты карьеру… да хер с ней, с карьерой! – всю жизнь ему переломал?!
Сверчок покачал головой. Он и в самом деле не понимал. И ответа на последний вопрос он не знал. Можно пригласить, конечно… Но лучше, наверное, не приглашать…
– Что сказал? А? Не слышу! – гремело в одном ухе.
– Вадим Сергеевич, не волнуйтесь, – впивался в другое ухо вежливый и сладкий голос.
Сверчок поднял глаза и наткнулся на доброжелательный, немного даже печальный взгляд.
– На самом деле мы можем так долго препираться с вами, Вадим Сергеевич. У нас время есть, сколько угодно. Но вам – лично вам – лучше сразу рассказать все. Самому. Мы ведь знаем о вашей связи с агентами иностранной разведки. Да, не удивляйтесь. Знали с самого начала. Каждая ваша встреча зафиксирована. И сегодня вы ехали как раз на очередную такую встречу. Потому и кружили
по Садовому, хотели удостовериться в отсутствии слежки. Ведь так?Сверчок остолбенело молчал. Как? Им все известно? Не может быть. Блефуют.
– Имя! Как его зовут?! – заорал кирпичный и ударил кулаком по…
Нет, не ударил, Сверчку просто показалось. Неудивительно. Этот голос бил в темя не хуже кулака…
– Очень хорошо! Уже гораздо лучше, Вадим Сергеевич! – Слова вдруг посыпались ласковые и холодные, как замерзшая черника. – Где он живет? Как вы связываетесь? На кого он работает?
– Кто? – спросил Сверчок недоуменно.
– Да ваш Иван Иванович! – улыбнулся вежливый. – Вы ведь сами только что сказали!
Елки. Сказал. Да, наверное, сказал. Когда он успел?
– Я не знаю, – сказал он.
Опасливо покосился на стоявшего за спиной кирпичного, торопливо добавил:
– Честно, не знаю… Если надо, он звонит мне из таксофона… Может, он просто журналист… Да, наверное, журналист…
– В ЦРУ до хренища таких журналистов!!!
– Я не знаю. Я просто предполагаю. Может, откуда-то еще… Я ничего о нем не знаю… Честно…
Вежливый посмотрел на него с укором и тяжело вздохнул. Кажется, он не очень верил честному слову Сверчка.
– О брате своем подумай, чучело!!! – опять взрывал темя злобный окрик из-за спины. – Он ведь из-за тебя всего может лишиться! У него семья! О матери-сердечнице подумай! Да и о себе тоже!!! Говори! Говори! Или все – или ничего, расклад такой!!!
Говори. Колись. Кошмар. Кошмар. Сверчок говорил что-то. Но поскольку он и в самом деле ничего не знал, то теперь уже и сам себе не верил.
Вежливый вздыхал и тер переносицу. «Ну что, может, Евсееву звонить?»
Кирпичный орал и тыкал в лицо Сверчку какие-то фото. Автомобильный поток на Кутузовском проспекте. Вот его, Сверчка, машина стоит на обочине. А где Иван Иваныч? Где его машина? Покажи! Другое фото. Третье. Четвертое.
Сверчок заплакал. Нет здесь машины Иван Иваныча. Он на разных машинах приезжал. Здесь слишком много машин, он не знает…
– Сегодня же! Они арестовали нескольких агентов, теперь этот твой Сверчок… Круг сужается! Хочешь, чтобы тебя объявили персоной нон грата [26] ? По легенде, твоя жена родила, вот телеграмма. Вот билет. Вылет ночью, в ноль два.
– Я бы задержался еще на пару дней, – сказал Техник. – Сверчок про меня ничего не знает.
26
Персона нон грата – нежелательное лицо, подлежащее высылке из страны пребывания.
Они сидели в резидентуре, на пятом этаже, в специальной герметичной комнате, надежно защищенной от прослушивания.
– Просто хотел навестить хорошую знакомую, – продолжил Техник.
Петтерсон смотрел на агента. На его аккуратную стрижку, выглаженную белую рубашку, на которой в самую отчаянную жару не проступают пятна пота под мышками, на кремовые брюки, которые никогда не морщинятся в паху, как у всех мужчин, на его безмятежное лицо. Конечно, дипломатический иммунитет – хороший зонтик, но высылка может здорово повредить карьере…