Эмеслам

Валерия получила из ее уст ответы на свои вопросы.

Она была права, подумав, что сардар видит в ее лице и в лице прочих наложниц черты какой-то другой женщины. Женщины, которую он, должно быть, по-настоящему любил! Теперь Валерия знала, что это черты первой жены сардара. Он выдал свои мотивы, приказав Валерии разучивать свадебный танец, который когда-то для него танцевала его погибшая жена. Он хочет не просто вспоминать свою любимую покойную супругу, он хочет видеть ее, осязать, обонять в реальности — вот для чего он собрал гарем рыжеволосых женщин!

Вслед за этим пониманием пришла другая мысль: быть может это и есть путь к спасению из плена? Что, если Валерия сможет стать для сардара чем-то большим, чем просто бледная тень его жены? Что, если ей удастся стать похожей на его погибшую супругу не только внешностью, но и поведением? И возможно тогда Валерия не надоест ему спустя несколько месяцев и он не отправит её в публичный дом, а Артура в могилу?

Но как стать похожей на жену сардара? Очевидно, надо стать похожей на месламитку, какой была жена Мансура Месхингасара, решила Валерия. Ей нужно как можно больше узнать о традициях месламитов и их языке. Кое-какие вопросы она задавала Нилуфэр, однако если та охотно учила Валерию месламитскому языку, то в вопросах месламитских традиций внезапно становилась уклончивой.

«Зачем тебе знать наши традиции?» — удивилась как-то служанка.

«Теперь я живу в Эмесламе и хочу знать, какой должна быть месламитка», — прикинувшись простодушной, ответила Валерия.

«Тебе этого не нужно!» — горячо заявила Нилуфэр. — Тебе все равно никогда не стать месламиткой».

«Это почему же?» — спросила зеленоглазая женщина, но ответа от служанки добиться так и не смогла.

Лежа животом на разогретом камне в хамаме, Валерия обратилась к Нилуфэр:

— Почему Гульнара-гашан так недовольна тем, что я учила этот танец, как ты думаешь?

Служанка, продолжая старательно делать массаж, отозвалась:

— С чего ты взяла, что недовольна?

— Сегодня в зале во время репетиции она смотрела на меня так сердито!

Нилуфэр помолчала немного, потом неуверенно сказала:

— Может, тебе показалось?

— Это случилось не в первый раз, — покачала головой зеленоглазая женщина. — Она точно на меня сердится.

Руки служанки замерли ненадолго, потом возобновили массаж.

— Я не должна тебе рассказывать это, но… Гульнара-гашан сердится не на тебя, а на то, что сардар заставил её и всех нас нарушить традицию, — заговорщицким шепотом поведала Нилуфэр. — Танцевать «Гиризаль» могут только месламитки! Это священный танец и очень древний… А сардар взял и приказал, чтобы ты его танцевала. А тебе нельзя, понимаешь?

Валерия слегка приподнялась на камне и глянула на нее:

— Значит, от других наложниц он раньше не требовал танцевать «Гиризаль»?

— Нет, конечно!

Валерия погрузилась в молчание, обдумывая услышанное. Значит, она первая, ради которой сардар нарушил традиции месламитского народа! Это тоже свидетельствует в пользу того, что она куда больше похожа на его покойную жену, чем все прочие наложницы в гареме. Считать себя какой-то особенной в глазах сардара пока рано, но, пожалуй, Валерия действительно на верном пути! Только надо быть очень осторожной…

— Но я не понимаю, так это почему я не могу стать месламиткой! Что со мной не так?.. — произнесла она нарочно расстроенным голосом, надеясь вызвать у Нилуфэр жалость.

Её уловка сработала, наивная Нилуфэр стала ее утешать:

— Тут ничего не поделаешь, Лера-эрэ! Я не хотела тебя обидеть, но ты не такая, как все месламитки, поэтому не сможешь.

— В Мес-Куве я видела много местных женщин европейской внешности. Им тоже никогда не стать месламитками?

— Дай мне закончить массаж, полежи спокойно, — попросила служанка, явно пытаясь сменить тему разговора.

— Сначала ответь мне! — упорствовала Валерия.

Нилуфэр издала мученический стон, утомленная ее расспросами:

— Если у женщины есть отличительный знак, то она сможет принять месламизм и стать месламиткой, понятно тебе? Но у тебя нет отличительного знака!

— Откуда такая уверенность?

— Тебя осматривали, когда привезли в сераль. Или ты забыла, как тебя раздели догола?

«Разве такое забудешь!» — поморщилась Валерия.

— Но что это за знак? — продолжила она настойчивые расспросы.

И опять со стороны служанки послышалось протестующее ворчание.

— Зачем тебе знать, если его у тебя нет?

— Просто интересно.

— Нам нельзя разговаривать с не-месламитами об этом, — негромко, но вместе с тем очень твердо проговорила Нилуфэр. — Извини, но я не могу.

Что-то в её голосе подсказало Валерии, что та говорит серьезно.

— Ладно… Не хочешь, не рассказывай, — сказала зеленоглазая женщина примирительно. — Но ответить-то ты можешь на вопрос: что случилось бы, если бы у меня нашелся такой знак?

Нилуфэр вдруг мечтательно хихикнула:

— О, тогда бы ты смогла выйти замуж за месламита. Даже за сардара!

Валерия внутренне поежилась, но заставила себя рассмеяться:

— Ну за сардара бы не получилось выйти! Сама говоришь, что он собирается жениться на другой… Или у вас можно иметь сразу нескольких жен?

— Нет, жену можно только одну. Хотя в древности было по-другому — мужчина мог иметь так много жен, сколько хотел. Но среди них все равно была самая главная, старшая жена. Но это было очень давно! Сейчас жена у мужчины только одна, но можно иметь наложниц. Многие богатые мужчины имеют серали, где живут их наложницы.

— А месламитка тоже может быть наложницей?

— Нет! За такое могут и камнями забить! В гаремы берут девушек других… как это на русском языке?.. — служанка задумалась, пытаясь подобрать нужное слово. — Других народностей! Не месламитки, в общем.

— А в первую нашу встречу ты говорила, что сама не против стать наложницей! — напомнила Валерия с некоторой иронией.

Нилуфэр снова захихикала, на сей раз сконфуженно:

— Ради сардара я готова на все! — призналась она, покраснев при этом как переспелый томат.

«А я бы с радостью поменялась с тобой местами!» — мрачно подумала зеленоглазая женщина.

Вечером Валерию прихорашивали особенно тщательно, стараясь, как видно, привести внешность пленницы в соответствие с роскошью свадебного наряда, в который той предстояло облачиться. В волосы Валерии вплели золотые нити и скрепили их таким образом, чтобы они удерживали цепочку на ее голове — та пролегала по пробору волос и заканчивала драгоценным кулоном в виде капли, спускавшимся на лоб. Руки пленница и даже ее щиколотки опоясали в тяжелые золотые браслеты. Вкупе с увесистым платьем весь туалет напоминал Валерии тяжелый скафандр, сковывающий ее движения. К счастью, на этот раз обошлось без ожерелья.