Эмиль. Забудь меня

Захожу в его просторный кабинет, останавливаюсь у двери. Эмиля тут нет, как я и предполагала. А было бы легче, если бы Салтыков сказал мне все при нем. Ну и ладно. Не набросится же он на меня...

— Я слушаю тебя, Глеб, — сразу перехожу к делу. — Если честно, то желания разговаривать нет, если это не касается компании.

— Это не касается компании, Арина, — хмурясь, недовольно ворчит он, опять же разглядывая меня оценивающим взглядом. Ощущение, будто я перед ним голая стою и демонстрирую свое тело. — Это касается решения моего и твоего отца. Они хотят, чтобы мы с тобой создали семью и...

— Ну мало ли, что они хотят, — обрываю я. — И ты хочешь сказать, что тебе есть дело до этого? Глеб, которому я даром никогда не нужна была, сейчас решил связать себя со мной узами брака? Господи упаси. Салтыков, меня тошнит от тебя.

Ни капли не смущаюсь своей откровенности. Признаться честно, и не жалею. Это действительно так. Тем более после того случая в ресторане, где они со своей бабой наплевали, унизили меня и мой труд.

— Вот оно как, — ухмыляется он, но я, конечно же, вижу, что на самом деле он притворяется. Сжимает в руке ручку до такой степени, что еще чуть-чуть — и она сломается пополам. — Я почему-то так не считаю.

Господи, дай мне сил...

Телефон вибрирует. На экране имя Эмиля. Хочу ответить, но Глеб меня останавливает одной фразой:

— Ты обязательно станешь моей, Арина.

Всего одно предложение. К горлу подкатывает тошнота. Блевать хочется, честное слово. Я морщусь, кривлюсь. Так противно смотреть на него.

— Я бы тебе сейчас ответила, показав всего лишь один палец — средний. Но я сдерживаю себя только потому, что уважаю себя. Таких, как ты, то есть самодовольных ублюдков, я в своей жизни даром не хочу, Глеб. Вбей это в свою голову раз и навсегда.

Меня трясет от злости. Будь моя воля, врезала бы ему такую пощечину, чтобы отпечатки всех пальцев на его лице остались. Но опять же... Не хочу углубляться. Пусть идет лесом.

— Ты забываешь, с кем разговариваешь, Арина. Вылетишь отсюда и никуда больше устроиться не сможешь, — рявкает он так, что я вздрагиваю. Сжимаю зубы до скрипа, впиваюсь ногтями в ладони.

— А что потом? А потом... Давай я скажу, что потом, — отвечаю машинально. — Эта компания развалится в течение пары месяцев, Салтыков. Да и не волнуйся, я найду где работать. И ты прекрасно знаешь, какие я предложения отвергла. Оказывается, зря. Завтра заявление на увольнение будет на твоем столе.

Глеб резко встает с места и приближается ко мне. Схватив за подбородок, сжимает до боли.

— Не смей со мной так разговаривать, — цедит он, наклоняясь ко мне максимально близко. Аж в рот лезет.

— Отпусти и отойди, — кричу в ответ, врезая ему в грудь кулаком. — Отпусти, я сказала!

Он наклоняется еще ближе. Мне кажется, что еще секунда — и он меня поцелует. Но в этот момент дверь распахивается, и в кабинет заходит Эмиль.

Всего один кулак в челюсть Глеба, так он, как кукла, отлетает назад. Я прячусь за спину Эмиля. Лицо болит невыносимо, а сердце в груди колотится.

— Я тебя предупреждал. Сукин сын ебучий, — орет Эмиль. — Я. Тебя. Предупреждал.

— Твоя сучка сама ко мне пришла. Сама же провоцирует, в штаны лезет. Очередная тряпка. Но ты настолько слеп, что этого не видишь.

Боже... Какое же лицемерие. Какая двуличность. Пару минут назад жениться на мне хотел, а сейчас…

Не вижу нужды оправдываться. Эмиль меня прекрасно знает. Да и Дилара свидетель тому, что Салтыков сам меня к себе призвал.

— Моя! — цедит Эмиль. — Больше она здесь работать не будет. Я уж тем более. Теперь сам выпутывайся из дерьма, в которое полез с головой. Сто раз предупреждал. Перед тобой не стоит тот наивный младший братишка, которого ты вокруг пальца в детстве обводил. На которого ты все грехи свои скидывал. Я же молчал, соглашался. Потому что идиотом был. Но не сейчас. Сейчас я свое никому не отдам!

Взяв за руку, Эмиль тянет меня за собой. Заходим в его кабинет и, забрав некоторые вещи из шкафа, в абсолютной тишине выходим. Бестужев не роняет ни слова.

— Куда мы? — спрашиваю уже в машине, когда выезжаем из парковки.

— Хочешь к нему вернуться? — злобно бросает Эмиль, впиваясь в меня убивающим взглядом. — Выходи, — резко тормозит посреди дороги.

— Ты... Ты в своем уме? Что ты такое говоришь, Эмиль? Сегодняшнего стресса мне достаточно. А если не хотел меня рядом, то какого черта...

— Потому что не думал, что ты горишь желанием остаться с ним и продолжать работать! — орет на меня точно так же, как несколько минут назад на Глеба.

В горле застревает ком обиды. А на глаза наворачиваются слезы.

— Ты ненормальный, — качаю я головой. — Вы оба ненормальные. Что вы от меня хотите? Мы возвращаемся снова назад, Эмиль? Нет доверия никакого. Нет ничего, кроме качественного секса. Ты только поэтому со мной, да? Окей, Бестужев. Всего тебе хорошего.

Тянусь к ручке и открываю дверь. И он пусть идет к черту!

Какая же я идиотка. Какая же наивная дурочка. Никакой любви. Никакого доверия. Только секс, не больше. Которого между нами больше никогда не будет.

Глава 23

Легче не становится даже от прохладной воды, с помощью которой я стараюсь смыть с себя весь этот гребаный день. Мне кажется, что мир на мою голову потихоньку рушится. Жизнь ломается на глазах. Но так продолжаться не может.

Эмиль за все время, которое мы провели вместе, ни разу мне не сказал лишних слов. Но иногда его поведение хуже хлесткой пощечины. Сегодня он повел себя так, будто я переспала с Глебом, обманула, предала. Но ведь это не так!

Не знаю. Возможно, все его эмоции исходят из их с Глебом прошлого. Возможно, между ними было что-то такое, что Эмиль не может забыть и из-за чего боится, что то же самое повторится вновь. Но перед ним теперь не стоит какая-то случайная девка. Перед ним стою я! Эмиль любит меня, а я — Эмиля.

Я стараюсь поставить себя на место Бестужева. Умом понимаю, что я ревную его к каждой женщине, которая «нечаянно» касается его руки или же улыбается обаятельно, строит глазки, тем самым на что-то намекая. И да, понимаю, почему он так бесится, когда речь идет обо мне с Глебом. Но... То, что творится у него в голове, не только ревность. Но и недоверие!

Выхожу из ванной, сушу волосы. Я несколько часов провела в парке. Гуляла, ревела, не знала, что делать. В итоге, после того как успокоилась, решила вернуться домой и поговорить с Бестужевым в спокойной обстановке. Если получится, конечно. Я едва смогу сдержать эмоции, если он начнет говорить что-то грубое. И если начнет опять меня в чем-то обвинять.

Приезжает он ближе к десяти. Открывает дверь своим ключом. Я же сижу на кухне с кружкой кофе, молчу. Мне кажется, он даже удивляется, увидев меня в квартире.