Эмилия Галотти
Шрифт:
Ах, что это? Не послышалось ли мне? Ваша светлость, вы не слышали выстрела? Вот опять!
Принц. В чем дело? Что случилось?
Маринелли. А как вы думаете? Что, если я оказался деятельнее, чем вы полагали?
Принц. Деятельнее?.. Так расскажите...
Маринелли. Одним словом: то, о чем я говорил, сейчас осуществляется.
Принц. Возможно ли?
Маринелли. Только не забывайте, принц, в чем вы мне сейчас ручались... Я имею еще раз ваше слово...
Принц. Но меры таковы...
Маринелли. Таковы, какими только могут быть! Исполнение доверено людям, на которых
Принц. Вы изумляете меня столь странным образом... На меня напал страх.
Маринелли подходит к окну.
На что вы смотрите?
Маринелли. Это должно быть там! Так и есть! Кто-то в маске уж перескочил через ограду... без сомнения, чтоб донести мне об успехе... Удалитесь теперь, ваша светлость.
Принц. Ах, Маринелли...
Маринелли. Ну? Не правда ли, теперь я слишком много сделал, а еще минуту назад - слишком мало?
Принц. Нет, не то. Но мне во всем этом неясно...
Маринелли. Неясно? Лучше все... разом! Скорей удалитесь. Маска не должна увидеть вас...
Принц уходит.
Явление второе
Маринелли и вскоре за тем Анжело.
Маринелли (снова подходит к окну). Карета медленно возвращается в город. Как медленно! И у каждой дверцы по слуге?.. Эти признаки мне не нравятся. Это значит, что дело удалось лишь наполовину. Это значит, что осторожно везут домой раненого, а не убитого. Маска спускается. Это сам Анжело. Отчаянная голова! Он знает здесь все ходы. Он делает мне знаки. Должно быть, уверен в успехе своего дела. Ах, господин граф, вы не хотели ехать в Массу, теперь вы должны ехать в более дальний путь! Кто вас так хорошо познакомил с обезьянами? (Подходит к двери.) Да, они презлые! Ну, Анжело?
Анжело (снимает маску). Будьте наготове, господин камергер. Ее сейчас должны привести.
Маринелли. Ну, как кончилось дело?
Анжело. По-моему, отлично.
Маринелли. Что с графом?
Анжело. К вашим услугам! Так-то! Но его, должно быть, кто-то предупредил. Он не совсем' был неподготовлен.
Маринелли. Скорее скажи мне все. Он убит?
Анжело. Мне жаль этого доброго господина.
Маринелли. Ну, вот тебе за твое сострадательное сердце. (Дает ему кошелек с золотом.)
Анжело. Все кончено и с моим славным Николо! Ему пришлось также поплатиться.
Маринелли. Вот как? Потери с обеих сторон?
Анжело. Этого честного парня мне жаль до слез! Хотя вот это (взвешивает в руке кошелек) на одну четверть утешает меня. Ведь я его наследник, я отомстил за его смерть. Таков наш закон - хороший закон; по-моему, он словно создан для поддержания дружбы и верности. Этот Николо, господин камергер...
Маринелли. А ну тебя с твоим Николо! Граф, что граф?
Анжело. Чорт возьми! Граф ловко в него угодил. Зато и я угодил в графа! Он повалился. Если он еще живым вернулся в карету, то ручаюсь, что
живым из нее он не выйдет.Маринелли. Если только все это действительно так, Анжело.
Анжело. Пусть я лишусь службы у вас, если это неверно. Есть ли у вас еще какие-нибудь приказания? Ведь мне предстоит очень далекий путь: мыхотим еще сегодня перебраться за границу,
Маринелли. Так ступай.
Анжело. Если снова что-нибудь понадобится, господин камергер, вы знаете, где обо мне спросить. То, на что может решиться кто-либо другой, и для меня не бог весть какая хитрость. А я дешевле любого другого. (Уходит.)
Маринелли. Это хорошо, однако ж не вполне. Эх, Анжело! Как можно быть таким скрягой! Он, конечно, заслуживал еще одного выстрела. А как он, верно, должен сейчас мучиться, бедный граф!.. Эх, Анжело! Это значит плохо заниматься своим ремеслом и только портить дело!.. Однако принц пока ничего не должен знать. Пусть сперва он сам признает, как выгодна ему эта смерть. Эта смерть... Чего бы я не дал, лишь бы увериться, что это так!
Явление третье
Принц и Маринелли.
Принц. Вот она идет по аллее. Она спешит, слугу оставила позади. Словно страх окрыляет ее. Она не подозревает еще ни о чем. Думает только, что спаслась от разбойников... Но долго ли это будет так?
Маринелли. Но она все же в наших руках.
Принц. А разве мать ее не разыщет? Разве граф не последует за ней? Что же мы будем потом делать? Как смогу я не пустить ее к ним?
Маринелли. На все это я, разумеется, еще не могу дать ответа. Увидим. Потерпите, ваша светлость. Нужно же было сделать первый шаг.
Принц. Зачем? Если нам придется отступить?
Маринелли. Может быть, и не придется. Тут тысяча вещей, на которые можно будет опереться... И разве вы забыли самое главное?
Принц. Как могу я забыть то, о чем, конечно, и не думал. Самое главное? Что же это?
Маринелли. Искусство нравиться, искусство убеждать... в нем никогда не ощущал недостатка принц, который любит.
Принц. Никогда не ощущал недостатка? Кроме тех случаев, когда оно ему было всего нужней... Я сегодня уже совершил весьма неудачную попытку применить это искусство. Ни комплиментами, ни клятвами не мог я вырвать у нее хотя бы слово. Немая и дрожащая, с опущенной головой стояла она, словно преступница, что слушает свой смертный приговор. И меня заразил ее страх, я задрожал и кончил тем, что просил о прощении. Я едва осмелюсь снова заговорить с ней. Во всяком случае я не решусь встретить ее здесь, когда она войдет. Вы, Маринелли, должны ее принять. Я буду здесь поблизости, послушаю, какой оборот примет дело, и войду, когда соберусь с силами.
Явление четвертое
Маринелли и вскоре потом его слуга Баттиста с Эмилией.
Маринелли. Если только она не видела своими глазами, как он упал... А она не могла этого видеть, ведь она так поспешно умчалась... Вот она идет. Я тоже не хочу быть первым, на кого упадет ее взгляд. (Прячется в углу залы.)
Баттиста. Сюда пожалуйте, сударыня.
Эмилия (тяжело дыша). Ах!.. Ах!.. Благодарю вас, друг мой... Благодарю вас. Но боже, боже! Где я?.. И совсем одна! Где осталась моя матушка? Где граф? Ведь они идут за нами? Вслед за мной?