Эмиссар к звездам

— И все же, Хонк, подумайте сами: Земля не сможет спокойно, стоя в стороне, взирать на то, как вы со своими туристами истребляете тут два миллиона земных колонистов!

— А ты уж это как-нибудь устрой, дружище! Лично я напишу тебе бумажку, в которой будет говориться, что ты делал свою работу с рвением и риском даже рассердить меня. Так что твоя карьера нисколько не пострадает. И мы не будем тебе мешать отправиться к себе домой. А здесь… Здесь все будет идти своим естественным чередом. Подумай сам, не мог же спелый персик Блиф вечно незамеченным болтаться на ветке дерева?

— Хонк, у вас достаточно здравого смысла, чтобы понять, что Земле ничего не будет стоить послать сюда флотилию войск поддержания мира. А вы знаете, на кораблях установлены с недавних пор такие пушки, что выстрел даже одной из них может превратить весь ваш любимый Базур в черную головешку.

— Никакую флотилию Земля сюда не пошлет. Это я говорю с полной уверенностью, так как читал земную историю и знаю землян. Вы, земляне, страдаете от того, что у вас слишком много сдерживающих факторов и различных табу, за которые вы не смеете переступить даже тоща, когда, казалось бы, этого требуют обстоятельства. Вы упускаете время и даете вашим недругам вдоволь наиздеваться и скрыться. А все из-за удивительного и мне лично непонятного нежелания применять имеющуюся в вашем распоряжении силу. Отсюда у недругов вывод: делай, что хочешь, эти копуши тебе не помеха.

— Как насчет того, чтобы оставить здешнее население в покое? Хотите жрать земля и камни — жрите, а людей не трогайте. Если вам интересно то, что он вас подумают в галактике, не трогайте людей и вам за это поставят большой плюс.

— Ох уж мне эти проблемы с общественным мнением! Понимаешь, Ретиф, все это важно только для вас, землян. Нам, базуранцам, на это наплевать. Нам нужны территории, а непопулярность.

— Может, мне удастся выговорить для вас некоторые территориальные уступки…

— Не трудись, Ретиф. Мои планы уже составлены и утверждены. Передумывать я ничего не собираюсь. Вот так вот!

Ретиф нашел Генри и Мэлли в столовой в окружении детей. Он покачал головой.

— Не везет, — сказал он. — Могу вам посоветовать пока только одно — удирать.

— Нет уж, я пока не сдался, парень, — мрачно сказал Генри. — Мне почему-то не верится, что чужак и впрямь сможет убить меня с семьей. Сейчас-то он грозится — это все слова. А как дойдет до дела — думаю, не сможет.

В тот момент в столовую, попутно снеся с петель дверь, вошел сам Хонк.

— О, все в сборе для обеда, — весело воскликнул он. — Э, да тут вертятся еще эти маленькие дьяволы! Ничего, и до них дойдет очередь. Многие со мной не соглашаются, но я твердо считаю их вкусными. Вот только поймать их не всегда просто. Вспоминаю одного такого чертенка. Третьего дня решил убежать от меня. Вы только представьте: пробежал без остановки три мили, переплыл через реку и другого берега, пока я преследовал его, кидал в меня камни. Пришлось завалить дерево, на котором он думал от меня скрыться. Но зато его вкус оправдал все мои усилия. Говорят, что чернозем вкуснее, но я не согласен.

— Послушай, господин Хонк, — сквозь зубы проговорил Генри. — Давай так: ты отпускаешь моих детей и мою жену, а я уж как-нибудь постараюсь это компенсировать собой.

— Знаешь, парень… — задумчиво проговорил Хонк. — Мне нужен проворный слуга. Бегать по поручениям, носить багаж, чистить и полировать мои пластины, убирать за мной всякие отходы и прочее в том же роде. Согласен занять этот пост? А я обещаю плюнуть на твоих и отпустить их куда глаза глядят?

— Мог ли я когда-либо раньше представить, что настанет день, когда мне придется убирать кучи дерьма из-под задницы чужака?! — с горечью воскликнул Генри. — Но я сделаю это, если никто не тронет мою жену и детей!

— По рукам! — воскликнул образованно Хонк.

— Обещание не трогать его семью распространяется и на ваших туристов, не забудьте, — сказал Ретиф.

— А что касается этого, то разве кто-нибудь может поручиться за туристов, которым под влиянием красоты здешней природы черт-те что может в голову залезть?

— Мне нужны железные гарантии! — заупрямился Генри.

— Между тем, что тебе нужно и тем, что ты получишь, может быть очень и очень большая разница, приятель, — надменно произнес Хонк. — Ну, хорошо, я подумаю о своих ребятах. А сейчас иди к вертолету, выгрузи мои вещи, перенеси их в дом и устрой мне комнату для ночлега. Да живей поворачивайся, дружок. Я не даю пощады слугам-лентяям. Кстати, Ретиф, отчего бы тебе не помочь ему? — прибавил Хонк, пока Генри выводил из комнаты свою жену и детей.

— Я бы все-таки остался, — сказал Ретиф. — Знаете, я все же думаю…

— Бесполезно, Ретиф. Ты можешь убеждать меня в чем тебе нравится хоть целую ночь, а я не сдвинусь и на дюйм. Дай мне спокойно доесть, я очень спешу. Мне нужно еще привести сюда своих туристов и дать им направление дальнейшего наступления. Пора пришла брать нам столицу. Вместе с этим ренегатом Бурсадлом и его банкетом.

Генри вернулся в столовую.

— Хонк, ты не возражаешь, если мы поедим немного, прежде чем явятся твои головорезы, которые все равно все сожрут здесь на корню, а? У меня дети не кормлены.

— Не приближайся к столу, Генри! Все, что здесь находится — принадлежит мне и только мне. Не трогай ничего своими грязными руками!

— Да, но ведь дети…

— И не дай бог они будут орать за стенкой, когда я буду спать! Ты свободен пока.

— Разве вам не хочется иногда побыть великодушным победителем, Хонк? — спросил Ретиф базуранца.

— Никогда не хотелось и не хочется, — ответил раздраженно базуранец. — Не спорь со мной, Ретиф, сколько раз тебе повторять?! Я разговариваю с тобой только из уважения к тому, что ты являешься представителем Земного Дипкорпуса. Если у меня ничего не получится, то я хоть смогу обратиться за какой-нибудь помощью к вам, понимаешь? Поэтому я не хочу ссориться ни с тобой, ни с вашими ребятами. Но с другой стороны должен тебя предупредить: я теряю терпение. Говорю последний раз: не надо меня ни в чем убеждать или уговаривать. Ни одной детали своего плана я не изменю, и не надейся.

— Ладно, Ретиф, плюнь — ничего не выйдет, — сказал Генри, заглядывая в столовую.

— Я сделаю сейчас нечто, что может удивить тебя, Ретиф, — сказал Хонк и вдруг съел небольшую винную рюмку. — Но ты не пугайся и не удивляйся. Врач посоветовал мне не прерывать еды между сменой обеденных блюд. — После первого я съедаю тарелку, после второго — опять тарелку, а после третьего

— стакан, из которого пил.

С этими словами он разломал суповую тарелку на две неравные части, большую тут же сунул в рот и с хрустом стал прожевывать. В следующие минуты он съел еще тарелку, вилки, нож и ложку.

— Великолепно! Прелестно! Бесподобно! — почмокивая, заявил он. — Гораздо вкуснее чем капоты двигателей земных автомобилей. Ну что ты, намного мягче! К тому же не застревает краска на зубах.

— Сдается мне, пришло время обсудить итоги нашего пари, — вежливо сказал Ретиф.

— Какого? — быстро спросил Хонк, потом ударил себя по лобовой пластине ручищей. — Ах да! Какие там у нас были условия? Помнится, ты потребовал от меня какой-то идиотской ставки.

— И вы согласились. Вы проиграли мне один квадратный дюйм вашей шкуры. Этот дюйм отныне принадлежит мне, — смиренно опустив глаза, сказал Ретиф.